Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Катрин почувствовала, как вздрогнула рука Арно. Их пальцы нашли друг друга и сплелись. Прикосновение жесткой и горячей ладони Арно отдалось радостной дрожью в сердце Катрин.
— Разве ты не хочешь опять увидеть все это? Нет на свете тюрьмы, из которой нельзя было бы убежать, кроме могилы, — прошептала она. — Вернемся домой, Арно, умоляю тебя…
У него не оказалось времени на ответ. Внезапно мираж рассеялся, очарование пропало. Вслед за группой евнухов, несших факелы, в сопровождении Мораймы появилась Зобейда. Казалось, вода занялась огнем, ночь исчезла. Руки супругов разъединились.
Темные и сумрачные глаза Зобейды уставились сначала на Катрин, потом, вопрошая, воззрились на Арно. По нахмуренным бровям Катрин поняла: мавританка удивлена, что Катрин еще жива. Впрочем, она и не скрывала этого.
— Ты простил своей сестре, господин мой? Конечно, у тебя на то были свои причины. Впрочем, добавила она с намеренным коварством, — я просто счастлива, ибо мой брат будет тебе благодарен за это. О его возвращении уже оповестили. Завтра, а может быть, и этой ночью, властелин верующих прибудет в Аль Хамру! Его первое желание — увидеться со своей любимой…
По мере того как говорила Зобейда, Катрин видела, как на ее глазах разрушалось все, что она только что отвоевала. Рука Арно больше не держала ее руку, и опять гнев захлестнул его. Однако Катрин не хотела сдаваться.
— Арно, — умоляюще попросила она, — я еще так много должна тебе рассказать…
— Расскажешь потом! Морайма, уведи ее в комнату и следи за тем, чтобы она была готова к возвращению моего благородного брата.
Куда ты ее уводишь? — сухо спросил Арно. — Я хочу знать.
— Совсем рядом отсюда. Комната, где она будет находиться, выходит в сад. Смотри, как я добра с тобой! Я поселила твою сестру у себя, чтобы ты мог с ней видеться. А за стенами гарема это было бы невозможно. Пусть идет теперь. Пoзднo, ночь проходит, нельзя же разговаривать до рассвета…
О! Этот мурлыкающий голос, усыпляющий и убеждающий! Кто же, слыша его, мог хоть на миг заподозрить, что в нем заключались коварство и ненависть? Однако Арно знал Зобейду.
— Что это ты стала такая рассудительная? На тебя это вовсе не похоже.
Принцесса пожала плечами и ответила пленительно-сладко:
— Она твоя сестра, а ты ее господин! В этом вся причина.
Мужчину лесть всегда пленяет, а Арно, Катрин убедилась в этом, не был исключением. Его, казалось, удовлетворило объяснение Зобейды.
Катрин не обманывалась. Если мавританка убирала когти, нужно было удвоить бдительность, и ее внезапные мягкость и благодушие не сулили ничего хорошего. Улыбка, голос чаровницы, однако, не изменили ее взгляда, полного жесткой расчетливости. Множество испытаний, выпавших на долю Катрин, научили ее, по крайней мере, читать взгляд. Несмотря на жестокое испытание в лепрозории, несмотря на физические и моральные муки, Арно никогда не приходилось защищаться сразу от множества сильных противников, как не раз это делала его жена. Прямой и по-рыцарски благородный, он не умел остерегаться, видя мягкую улыбку и слыша ласковые слова, в особенности если они исходили от женщины…
Между тем Катрин послушно позволила Морайме увести себя. Однако перед тем как уйти, она обернулась в последний раз к Арно и заметила, что он провожает ее глазами.
— Мужчина должен уметь выбрать свою судьбу, Арно, и, если он достоин себя самого, он никому не должен позволять, — ты слышишь меня, никому! — вставать между собой и своей совестью… — сказала она.
Комната на самом деле выходила прямо в сад. С узкого, но удобного ложа, куда положила ее Морайма, Катрин видела между двумя тонкими колонками, как светился в лунном свете бассейн. Стены этой маленькой комнаты были выложены сиреневым и миндально-зеленым хрусталем, вставленным в кедр, покрытый приглушенным золотом.
— Может быть, здесь менее пышно и торжественно, чем в твоем покое, — сказала Морайма, — но более изысканно! Зобейда не любит больших комнат. Здесь у тебя будет все, и ты будешь жить почти в саду.
Еврейке, видимо, было страшно в новых покоях Катрин. Может быть, она ее подбадривала, чтобы подбодрить себя Возможно! Выходило так, что из них двоих скорее самому Морайме нужно было бодриться, ибо под своим шафрановым в синей вышивке покрывалом она дрожала как осиновый лист… Катрин захотела, чтобы та призналась.
— Почему ты так боишься, Морайма? Чего ты опасаешься? спросила она.
— Я? — произнесла Морайма. — Я не боюсь. Мне… холодно.
— В такую жару? Ветерок, который дул недавно, стих. Даже листья в саду не шевелятся.
— А мне все-таки холодно… Мне всегда холодно! Она поставила у изголовья Катрин миску с молоком, на которую молодая женщина посмотрела с большим удивлением.
— Зачем это молоко?
— На случай, если тебе захочется пить. И потом тебе нужно пить много молока, чтобы твоя кожа сияла и была мягкой.
Катрин вздохнула. Как раз время заниматься своей кожей! Словно в этом дворце только и думали о секретах красоты. Ей уже надоела эта роль роскошного животного, обласканного, наряженного, откормленного, расфуфыренного на потребу хозяина. Словно у нее не было других забот, кроме блеска кожи!
Морайма ушла так быстро, как ей позволяли ее короткие ноги, и Катрин попыталась обдумать свое положение. Непосредственная близость Зобейды не страшила ее. Конечно, принцесса еще два раза подумает, прежде чем замучить ту, которую она считает сестрой своего любовника. Вовсе не из-за нее терзалась молодая женщина. А из-за Арно! Какой же он был странный! Когда он ее только увидел и узнал, она ни минуты не сомневалась, что он обрадовался и что он ее любит. Бывают минуты, которые не обманывают! Но Зобейда задула эту радость, как свечу, ядовитыми словами, и Арно вынырнул из внезапно нахлынувшей волны счастья и стал прислушиваться только к ревности, к злости обманутого мужа. Он еще не знал, печально думала Катрин, некоторых эпизодов, вроде цыганского табора с несчастным Феро, или башни замка Кока, и нужно, чтобы он о них никогда не узнал. Иначе счастье для них невозможно. Оно навсегда от нее отвернется.
Между тем усталость заставила ее закрыть глаза, но она не смогла заснуть глубоким сном, который так хорошо восстанавливает силы. Она спала плохо, нервно, вскакивая и вскрикивая. Она ощущала опасность, природу
