Гувернантка - Полина Грекова

Как же быть? Как же быть? Рассказать обо всем Герману? Нет. Сейчас она не в силах сделать это. Но и сидеть сложа руки нельзя. Лидия встала и заходила по маленькой кухне между столиком и плитой. Три шага туда, три обратно. Ты обязана вспомнить, где могла потерять сережку, приказала она себе. Где? Да где угодно: на улице, в такси, у Анциферова, у Германа.

Стоп! Такси!

Вчера, когда она выбежала от Анциферова со своей добычей и поймала такси, молодой водитель пытался завязать с ней разговор. «За вами кто-то гонится?.. Вам очень идет это платье…» Обычный, ни к чему не обязывающий треп. Но один вопрос показался ей тогда странным. «А что, сейчас мода такая?» Парень кивнул куда-то в сторону ее плеча. Лидия подумала, что он имел в виду смелый вырез ее платья, а таксист засмеялся: «Правильно, так дешевле!»

Только теперь девушка догадалась, что он хотел сказать: «А что, сейчас мода такая — носить одну сережку?» Значит, когда она садилась в машину, серьги в ухе уже не было. Таким образом, ни по дороге к Герману, ни у него в квартире, ни у Кусковых она потерять украшение не могла.

Где она последний раз смотрелась в зеркало? Кажется, в редакции. Перед тем как войти в кабинет Анциферова, она на секунду остановилась перед зеркалом в коридоре, чтобы поправить прическу. Все у нее тогда было в порядке, она заметила бы пропажу. Получается, что единственное место, где она могла потерять украшение, — кабинет Анциферова. Да, это вполне могло случиться там, когда она, оттолкнув его цепкие пухлые ручки, дала ему сумочкой по физиономии. Скорее всего, журналист нашел драгоценность, потому и вел себя так нагло в присутствии Елены.

Лидия через справочную выяснила телефон редакции. Что она ему скажет? Верните мою сережку? Он ответит: у меня ее нет. Наверняка этот гнусный интриган затеял какую-то игру. Она вряд ли сможет добиться от него правды. Но нужно было попробовать.

Противный вкрадчивый голос Анциферова она услышала после первого же гудка. Словно он в ожидании сидел у телефона.

— Я слушаю вас очень внимательно.

— Это Лида Терентьева. Ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос.

— Хоть на десять вопросов, красавица вы моя. Лидочка, ваш звонок такая приятная неожиданность. Элен была груба с вами утром. Я так переживал…

— Если вы так переживаете, скажите честно, где сережка? — прервала его Лидия.

— Ну-у, я же не ясновидящий, — засмеялся Анциферов. — Откуда мне знать, где эта несчастная сережка.

— Я точно знаю, что она у вас!

— Вы восхитительны в своем заблуждении. Как жаль, что меня нет рядом с вами.

— Я уверена, что выронила сережку в вашем кабинете, — настаивала Лидия.

— Что ж, приезжайте, поищем вместе…

Лидия вздрогнула, точно так же сказал и Герман, когда она просила его поискать сережку.

— Разве вы ее не нашли? — упавшим голосом произнесла Лидия.

— Лидочка, вы так недоверчивы. Это очаровательно. Давайте представим на секундочку, что бы я сделал, если бы нашел эту вещицу. Как вы думаете?

— Отдали бы ее Елене Олеговне, — неуверенно предположила Лидия.

— Нет, нет и нет! Лидочка, а вы, оказывается, совсем не современны. Вы слышали такое слово «чейндж»? «Обмен» в переводе с иностранного. Ты мне — я тебе. Прежде чем отдать такую ценную вещь, я бы захотел получить вознаграждение.

— Сколько? — Лидия снова почувствовала почву под ногами.

— Сколько? Фи! Вы подумали о деньгах. Дорогая моя, есть кое-что более привлекательное, чем засаленные, мятые бумажки.

— Что же, например?

— Чувства…

Негодяй! Вздумал затащить ее в постель. И она даже не может дать ему пощечину.

— Вы не согласны со мной? — елейным голосом спросил Анциферов.

— Нет. Мне кажется, что шантажировать слабую, беззащитную женщину, мягко говоря, нехорошо. — Она изо всех сил старалась выдержать шутливый тон.

— Ну-у, не такая уж вы слабая и беззащитная. Я в этом убедился на собственной физиономии. И потом, где вы видите шантаж? Речь идет о простой коммерческой операции. Чейндж, помните? И эта операция, заметьте, может оказаться весьма приятной. Ко взаимному удовольствию.

Лидии стало невыносимо слушать его похотливые намеки.

— Я уже не верю, что сережка у вас.

— Как вам угодно. Насколько я понял, время у вас пока есть. Думайте. Если поверите, звоните. Желаю вам всего наилучшего.

Анциферов повесил трубку. Лидия в бессильной ярости оттолкнула телефон. Она представила, как он хихикал сейчас, потирая потные ручки, вспомнила его пухлое, лоснящееся лицо, бородавку, шевелящуюся на подбородке, — и ее передернуло. Лучше поцеловать жабу! А может быть, Анциферов блефует? И зачем только она надела эти злосчастные сережки!

Герман, милый Герман! Что же она наделала! Своими руками разрушила их счастье. А он еще ничего не знает. Он счастлив, он ждет ее. Может быть, приготовил обед, даже в гости кого-нибудь позвал. Лешу с Наташей, например, Сан Саныча… Нет, никого он не станет звать. Этот вечер должен был быть только для них двоих.

Лидия представила, как Герман сидит за столом один перед двумя обеденными приборами и ждет ее. А она не придет. На глаза навернулись слезы.

Лидия потянулась к телефону. Она все расскажет Герману! Очень хотелось выплакаться у него на плече, забыться в его объятиях. Тогда бы она ощутила его внутреннюю силу, которая помогла бы ей справиться с бедой.

Трубку не снимали. Лидия попробовала еще раз. Тот же результат. Германа дома не было. Значит, он не ждет ее. Еще один удар.

Глава 8

Паутина

Лидия полночи просидела перед телефоном, уронив голову на руки. Иногда она погружалась в сон и видела Германа. Они говорили, смеялись, но даже во сне она чувствовала, что должно случиться нечто ужасное. Лидия в страхе просыпалась, удивленно оглядывала темную комнату, дорожку лунного света на полу. Вспоминала все. Набирала номер Германа. Но к телефону по-прежнему никто не подходил.

Под утро у нее занемела шея, заболела спина. Она перебралась на диван и заснула не раздеваясь, подсунув под голову подушечку с собственноручно вышитыми когда-то в беззаботном детстве розочками. Сон был тревожный, но без сновидений. Какие-то вспышки на черном фоне, как в испорченном телевизоре. Когда среди этого мельтешения вдруг раздался пронзительный звонок, она не сразу поняла, что это наяву. Звонок настойчиво дребезжал, не давая забыться.

Лидия встала, подошла к телефону и только потом сообразила, что звонят в дверь.

— Кто там? — спросила она охрипшим от сна голосом.

— Я!

Герман! Он сам нашел ее! Лидия прижалась спиной к двери, словно собиралась не пустить незваного гостя.