Цветы Персефоны - Хосе А. Бонилла

приобрел красноватый, почти кровавый цвет, превращая в пламя бесчисленные хаотичные цементные блоки, нагроможденные по всей равнине Аттики.

Стало прохладнее, дул сырой восточный ветер, принося с собой запах Пирея. Анна тяжело вдохнула, наполняя легкие свежим воздухом, полным лучших даров, которые может предложить жизнь. «Как было бы хорошо, – думала она, – отдохнуть на одном из чудесных Кикладских островов, лежа под зонтиком и наблюдая за рыбацкими лодками, прибывающими в порт, вместо того чтобы торчать здесь и задаваться вопросом, увижу ли когда-нибудь своих родителей снова». Слезы навернулись на ее глаза, но она не заплакала, вспомнив, что Алексу было еще хуже. Что должен чувствовать ее друг? Была ли жива его мать? С какими злыми существами ей пришлось столкнуться?

Анна задыхалась.

Солнце зашло за холм Акрополя, и хотя оно все еще освещало город слабым оранжевым отблеском, Венера и несколько звезд уже появились на небе, которое быстро приобретало тусклые сумеречные оттенки. Луна воцарилась на небосводе, отбрасывая на Афины призрачное сияние. Однако девушку испугал вовсе не впечатляющий закат.

– Профессор! – воскликнула она.

Селкаре вышел из состояния транса и открыл глаза, как будто веки подняла какая-то невидимая пружина. В три шага он оказался рядом с девушкой. Остальным понадобилось чуть больше времени, чтобы догнать его.

– Sâcre coeur[90]! Что это такое? – воскликнула Натали, недоверчиво моргая.

– Давно ли он там? – нетерпеливо спросил профессор.

– Нет, только появился, – сказала Анна.

– Началось, – объявил Селкаре.

Его слова сковали душу льдом.

– Алекс! Алекс, что с тобой! – Ян схватил друга за руку и сильно встряхнул.

Мальчик прирос к полу в дверях террасы, бледный, словно у него только что вырвали душу, глаза дикие и яркие, как пустые хрустальные шары.

Селкаре, впервые за все время их знакомства, был поражен. Он схватил Алекса за плечи и энергично встряхнул.

– Парень, ты меня слышишь? – его голос выдавал страх. – Алекс, пожалуйста, ответь!

– Он в шоке. – Натали уставилась на них в замешательстве.

В течение нескольких секунд – а может быть, минут, – которые показались вечностью, мальчик продолжал смотреть в пустоту, его губы с трудом выговаривали слова, которые терялись в тихом, неразборчивом шипении. Затем, постепенно, на его щеках появился цвет, веки дернулись, смазав глаза, которые тоже возвращались к жизни. Его рука указала на холм.

– Это… это то же самое… как… в моих галлюцинациях, в моих… снах, – наконец смог сказать он.

Селкаре схватился за лицо руками.

– Ты видел это раньше?

Мальчик кивнул, перепуганный до смерти.

– Неделю назад или около того, – сказал он.

– Да, это правда, – ошеломленно сказала Анна. – И то, что он нам рассказывал, очень похоже на то, что происходит сейчас.

– Что думаешь, Селкаре? – спросила Натали, нервно сжимая руки.

Профессор озадаченно помычал.

– Не знаю, понятия не имею. Это может быть знаком, но нам нельзя терять время, пытаясь разгадать загадку, у которой, возможно, даже нет решения. Афина укажет путь, когда настанет благоприятное время. Возьмите эти кулоны, – профессор достал из кармана пальто четыре цепочки. На конце каждого из них блестели медальоны. На их восковой поверхности была выгравирована пара птичьих крыльев, из-под которых смотрел большой глаз, висящий над чем-то, напоминающим море.

Ребята последовали указаниям Селкаре и повесили их себе на шею. Ян заинтригованно спросил профессора, для чего они.

– Это Кулоны Гипноса.

Они с любопытством стали их рассматривать.

– Гипнос – олицетворение сна. Летающее существо, которое путешествует по земле и морю, убаюкивая всех. Поэтому здесь крылья и большой глаз. Эти талисманы не дадут вам заснуть. Или чего похуже… Вспомните, ведь его брат-близнец – Танатос.

Алекс, Анна и Ян озадаченно посмотрели друг на друга.

– Смерть. Танатос – воплощение смерти, – зловещим шепотом сказала Натали.

В их горле образовался комок.

– Мы должны помешать этой твари уничтожить Афины. – Селкаре вошел в апартаменты, взял кожаную сумку, которую Кастор подготовил для него перед смертью, и направился к двери. Натали, Анна и Ян последовали за ним. Алекс сделал паузу и снова взглянул на Акрополь, чувствуя, как семя ужаса зарождается в груди и сжимает сердце с неумолимой силой.

Холм скрывался в густом ядовитом тумане, чьи истертые щупальца, извиваясь, тянулись по склону в сторону центра города. На пике, между Эрехтейоном и Парфеноном, небо стало пепельно-серым, на нем мелькали сказочные вспышки света.

Алекс дотронулся до медальона Селкаре и ощутил сильный холод, лишивший его надежды. Порыв ветра взъерошил его волосы, трепал листья деревьев, прижавшихся к тропинке, ведущей к Акрополю, и бормотал мрачную эпитафию. Мальчик был уверен, что очень скоро раздадутся крики, которые он слышал во сне.

– Надо идти.

Голос Натали испугал его. Сердце заколотилось, когда он перешел на бег. То, что ожидало их на вершине афинского холма, навсегда изменит их жизнь.

– Да, идем.

Вдалеке раздался ужасный крик.

Алекс не стал оборачиваться, чтобы выяснить, откуда идет звук.

Он прекрасно знал откуда.

Туман

Они не смотрели друг на друга, даже не разговаривали, сосредоточившись на следовании за неутомимым Селкаре, скрывающим свою неуверенность за широкими шагами. Они просто надеялись, что профессор знает, что делать, когда придет время.

Густая и липкая темнота окружила холм Акрополя, погрузив его в состояние обескураживающей нереальности.

Они оставили, вернее, бросили Citroën C3, который Натали арендовала в аэропорту тем утром, в конце улицы Роберту Гкалли, рядом с парковкой туристических автобусов, привозивших посетителей к холму и его монументальным храмам. Профессор настоял на том, чтобы идти пешком, учитывая, что отель находился недалеко от пешеходного проспекта Дионисия Ареопагита, усеянного киосками и сувенирными лавками. Однако Натали предпочла взять машину, предвидя вероятность поспешного бегства.

Позади нее город готовился встретить ночь. Фантастический мир света отражался в центре Афин, жители которых не замечали, что происходит так близко от их домов. Тем временем группа, возглавляемая Селкаре, достигла дороги, ведущей на вершину Акрополя, окруженного средиземноморскими соснами, дубами и остролистами, которые теснили Ареопагос, холм Нимф на востоке и, немного южнее, холм Филопапо.

– Далеко еще? – спросил Ян, останавливаясь, задыхаясь, уже не от усталости, а от страха, который сжимал его легкие и не давал нормально дышать. К этому добавлялся еще и дикий темп Селкаре.

Профессор не ответил, но указал прямо вперед суровым жестом подбородка.

Этого было достаточно.

Туман, который они видели с террасы отеля, представлял собой белесую, почти осязаемую преграду в пятнадцати метрах впереди. Огни, обозначавшие главную дорогу, съежились до крошечных звезд, плавающих в туманном океане. И, словно из живого существа, из туманной массы вырвались испаряющиеся руки, щупальца, которые обхватили ногу Селкаре и потянули, обвиваясь вокруг нее, как удав. С толчком туман с