Она и Аллан - Генри Хаггард

Когда Нада увидела, что я открыл ее тайну, она бросила щит рядом с копьем, как предмет, более ей не нужный, и угрюмо опустила голову. Но когда я сказал, что отведу ее к старому начальнику, она кинулась на землю и обняла мои колени. Слыша, что я назвал его стариком, она подумала, что начальник наш не Умслопогаас, и продолжала со слезами просить меня.

Я повернул голову по направлению к хижине и заговорил.

— Начальник, — сказал я, — судьба милостива к тебе сегодня, она дарит тебе девушку, Прекрасную, как Лилия халакази!

Нада испуганно взглянула на меня.

— Пойди же сюда и возьми ее!

Нада нагнулась, чтобы поднять с земли ассегай, хотела ли она убить меня или вождя, которого так боялась, или себя, я не знаю. В своем отчаянии она назвала Умслопогааса по имени. Она нашла ассегай и снова выпрямилась. Перед ней стоял, опираясь на топор, высокий вождь, угрожавший ей старик исчез, недалеко, правда, он стоял за углом хижины.

Нада-Лилия подняла голову, протерла себе глаза и взглянула снова.

— Мне показалось, девица, что голос Нады звал Умслопогааса? — сказал человек, опирающийся на топор.

— Да, я звала Умслопогааса, но где тот старик, который обошелся так грубо со мной? Впрочем, все равно — оставь его там, куда он ушел. Судя по твоему росту и топору, ты Умслопогаас, мой брат. Узнать же тебя совершенно я не могу при этом слабом свете, но я узнаю топор, который когда-то близко промелькнул перед моими глазами!

Так говорила она, чтобы выиграть время, продолжая рассматривать Умслопогааса, пока не убедилась, что то был действительно он. Тогда она замолчала, кинулась ему на шею и стала целовать его.

— Надеюсь, что Зинита спит крепко! — пробормотал Умслопогаас, внезапно вспоминая, что Нада ему не сестра, как думала она.

Несмотря на это, он взял ее за руку и сказал:

— Входи, сестра. Из всех девушек мира ты здесь самая желанная, я думал, что ты умерла!

Я же вбежал в хижину раньше нее, когда она вошла, я уже сидел у огня.

— Видишь, братец, — сказала Нада, указывая на меня пальцем, — вот сидит тот старик, который (если то был не сон) еще так недавно оскорбил меня. Да, брат, он поступил еще хуже: он поклялся, что отведет меня к какому-то старому вождю, он бы исполнил свое намерение, если бы ты вовремя не пришел. Неужели ты не накажешь его, брат?

Умслопогаас мрачно улыбнулся, а я отвечал:

— Как называла ты меня, Нада, когда просила защитить тебя? Отцом, не правда ли?

И я повернулся лицом к яркому пламени, так что весь свет падал на меня.

— Да, я назвала тебя отцом, старик. Ничего в этом нет странного, потому что бесприютной девушке надо обращаться за помощью даже к незнакомым... Но, впрочем... Нет, быть не может, такая перемена... и побелевшая рука... Кто ты? Когда-то жил человек по имени Мопо, у него была маленькая дочь, которую называли Надой, О, отец, отец, теперь я узнаю тебя!

— Да, Нада, я сразу узнал тебя, несмотря на мужскую одежду и истекшие годы, я узнал тебя!

Лилия, рыдая, обняла меня, помню, что и я также заплакал.

Когда она выплакала свои радостные слезы, Умслопогаас принес Наде-Лилии кислого молока и каши из зерен кукурузы. Она съела молоко, но к каше не притронулась, говоря, что слишком устала.

После ужина она рассказала нам повесть о своих скитаниях с той минуты, как она рассталась с Умслопогаасом возле крепости халакази. Рассказ этот так длинен, что я не стану повторять его, он сам по себе составляет отдельную повесть.

Когда Нада окончила свой рассказ, Умслопогаас рассказал ей, как возникла его ссора с Дингааном. Когда он рассказывал о передаче королю тела девушки под видом самой Лилии, она одобрительно кивнула головой, когда же он рассказал об убийстве изменника, она захлопала в ладоши, хотя сердце ее было кротко и она не любила рассказов об убийствах и смерти.

Наконец он замолчал. Нада стала вдруг печальной. Она грустно заметила, что, должно быть, судьба преследует ее и теперь народ Топора из-за нее подвергается большой опасности.

— О, брат мой! — воскликнула она, беря Умслопогааса за руку. — Лучше мне умереть, чем навлечь несчастье на тебя!

— Это не поправит дела, Нада, — отвечал он. — Будешь ли ты жива или умрешь, мы уже заслужили ненависть Дингаана. Кроме того, Нада, знай, что я не брат твой!

Услыхав эти слова, Лилия дико вскрикнула и выпустила руку Умслопогааса. Она схватила мою руку и прижалась ко мне.

— Что это за новость, отец? — спросила она. — Он был моим близнецом, с ним я воспитывалась, а теперь он говорит, что вся наша жизнь была обманом и он не брат мой. Кто же он такой, отец?

— Он твой двоюродный брат, Нада!

— Я рада и этому, — отвечала она. — Мне было бы больно знать, что тот, кого я любила, чужой человек, жизнь которого меня не касается! — И она слегка улыбнулась глазами и углами губ. — Но расскажите мне и об этом!

Я рассказал ей историю рождения Умслопогааса, потому что доверял ей.

— Да, — сказала она, когда я кончил, — да, ты происходишь из злого, хотя и королевского рода. Я не стану более любить тебя, сын человека-гиены!

— Недоброе намерение, — возразил Умслопогаас, — а я бы хотел, Нада, чтобы ты любила меня больше прежнего, чтобы стала моей женой и полюбила бы меня как мужа!

Она протянула ему руку, и Убийца прижал ее к своей широкой груди и поцеловал.

Вскоре она выскользнула из его объятий и попросила его уйти, она устала и хотела отдохнуть.

Глава 31. ЖЕНСКАЯ ВОЙНА

На следующий день на заре, покинув волков, Галази сошел с горы Призраков и вступил в ворота крааля.

У порога моей хижины он увидел Наду-Лилию и поклонился ей, так как они узнали друг друга. Потом он отправился к месту общих собраний и подошел ко мне.

— Итак, над народом Топора засияла Звезда Смерти, Мопо!— сказал он. — Не ради ли ее появления моя серая стая так страшно выла прошлую ночь? Я знаю только, что на меня первого пал свет Звезды сегодня и я обречен на смерть. Она так прекрасна, что может служить причиной многих смертей, Мопо!

Он засмеялся и пошел дальше, размахивая палицей. Его слова, хотя и глупые, смутили меня. Я помнил, что там, где красота Нады пленяла людей, эти люди всегда становились жертвами смерти.

Я пошел к Наде, чтобы отвести ее на место собрания. Там было уже много народу — был день ежемесячного совета вождей. Все женщины краалей, с Зинитой во главе, также находились там. Между ними уже распространился слух, что девушка, из-за которой Убийца ходил в пещеры халакази, явилась в крааль народа Топора, и все глаза устремились на нее. Шепот одобрения раздался из уст мужчин, а из уст женщин — завистливые замечания. Только Зинита молчала и смотрела на Наду из-под нахмуренных бровей. Одной рукой держала маленькую дочь Умслопогааса, своего ребенка, а другой играла бусами на шее. Лилия прошла, улыбаясь, и приветствовала Умслопогааса кивком.

Он повернулся к своим вождям и продолжал:

— Вот та, которую мы ходили добывать для Дингаана в пещеры халакази. Вся правда теперь известна. Тот, кто рассказал ее королю, более не повторит своего предательства. Она просила меня спасти ее от Дингаана, что я и исполнил. Все бы сошло благополучно, не будь среди нас изменника, с которым я рассчитался. Посмотрите на нее, друзья мои, и скажите, не хорошо ли я сделал, что сохранил Лилию, подобной которой нет во всем свете, чтоб стать радостью племени Топора и женой моей?

Все вожди отвечали сразу:

— Ты поступил хорошо, Убийца!

Чары Нады действовали на них, и они были готовы любить ее, как любили ее другие раньше их. Только Галази Волк покачал головой, но не сказал ничего, слова были бессильны против судьбы. Зинита, старшая жена Умслопогааса, зная, чей он сын, знала также, что Нада ему не сестра. Но когда она услыхала, что он намерен взять Лилию себе в жены, она повернулась к нему и спросила:

— Как это возможно, господин?

— Что за вопрос, Зинита? — отвечал он. — Не имею ли я права взять новую жену, если пожелаю?

— Без сомнения, господин, — возразила она, — но нельзя жениться на своих сестрах, а я слыхала, что ты спас эту Наду от Дингаана, потому что она твоя сестра, и тем навлек гнев Дингаана на народ Топора, гнев, который уничтожит наше племя!