Грустная дама червей - Татьяна Александровна Бочарова

Когда они закончили, он, по обыкновению смешно переваливаясь с боку на бок и слегка шаркая ногами, поднялся на сцену.

— Хорошо звучите. — Дирижер промокнул платком блестящую лысину. — Вот что, ребята, такое есть предложение к вам — не знаю, понравится или нет.

— Что за предложение? — спросил Олег, укладывая скрипку в футляр.

— Вчера один мой знакомый приходил, мы с ним когда-то в консерватории учились вместе. Ну а теперь он с музыкой завязал, в бизнес перекинулся. Правда, с искусством так или иначе связан — работает менеджером по развлекательным программам в серии ночных клубов.

— Крутые у тебя, Михалыч, приятели, — усмехнулся Олег. — Только мы-то здесь с какого боку? Что, в ночных клубах Шуберт потребовался?

— Напрасно иронизируешь. — Михалыч покачал головой. — Представь себе, именно в ночных клубах. И именно Шуберт. Да и не только он, и Моцарт, и Брамс, и… что у вас там еще в программе есть?

— Стоп, стоп! — Олег решительно махнул рукой перед самым носом дирижера. — Нам это не по дойдет.

— Да почему так сразу не подойдет? Ты же даже не выслушал, какие условия. А они более чем приличные. За час игры…

— Нет, — резко перебил Олег. — И разговору об этом нет. В кабаках играть не буду.

— Ишь какой! — рассердился Михалыч. Обвисшие теки его, сплошь в красноватых склеротических прожилках, побагровели. — Гордый, твою мать! Хочешь только в концертных залах выступать. Вон Башмет и тот не гнушается в одних концертах с эстрадными звездами играть.

— В концертах, — спокойно заметил Олег, застегивая футляр, — но не в ресторанах, где публика водку жрет под твою музыку.

— Положим, — согласился Михалыч, — но ведь ты, Олежка, все-таки пока не Башмет.

Карина невольно улыбнулась.

— Да ну тебя, Сергей Михалыч. — Олег обошел дирижера и стал спускаться со сцены.

— Карина, деточка, объясни ты ему… — Михалыч досадливо сморщился. — Вам разве деньги не нужны? Это же почти месячная зарплата за пару ночей. А если вы понравитесь, могут приглашать еще и еще.

Карина сама была вовсе не против того, чтобы поиграть в клубе. Программу все равно надо обыгрывать, не все ли равно где. Да и заработать было бы совсем неплохо. Однако она ясно видела, что Олег настроен категорично.

— Я попробую поговорить с ним, — пообещала она дирижеру и торопливо спустилась в зал.

Олег тем временем уже открывал дверь в фойе.

— Послушай, — Карина догнала его, осторожно тронула за плечо, — ну чего ты уперся: не хочу, не буду? Просит тебя человек, стало быть, ему это нужно для чего-то, необходимо. Почему бы не сделать одолжение и не согласиться, тем более нас не Христа ради зовут на это мероприятие!

— Говорю тебе, я такие вещи не люблю, — сухо произнес Олег.

— Ну и не люби, — она мягко улыбнулась. — Леле в апреле рожать, лишние деньги вовсе не помешают, а как они заработаны — не все ли равно?

Олег остановился, нахмурился, что-то прикидывая в уме. Затем повернулся к сцене, где так и стоял Михалыч.

— Ну и сколько там платят за час игры?

— Сто баксов на одного, — оживился тот. — Бешеные бабки, только дурак откажется. Я бы мог и другим предложить, Вадику, например, или Андрею Судареву и Жорику — они бы дуэтом сыграли. Просто по дружбе к тебе первому обратился.

— Премного благодарен, — язвительно проговорил Олег. — Ладно. Мы сыграем. Только потому, что мне сейчас действительно нужны деньги.

— Вот и замечательно. — Михалыч засуетился, лихо засеменил по ступенькам, мелкими шажками пересек зал и остановился рядом с Олегом и Кариной. — Вот, — он достал из-за пазухи визитку, — тут телефон, адрес. Созвонитесь сегодня, все обговорите еще раз. Давайте действуйте.

Олег, прищурившись, взглянул на визитку.

— Пушкин Герард Эдуардович! — он весело присвистнул. — Вот это имя у твоего другана, Михалыч! Нарочно не придумаешь.

— Не говори, — довольно улыбнулся дирижер. — Его в студенческие годы дразнили будь здоров. А сейчас — такой солидный дядя стал, никто и хихикнуть не смеет. Я, ребята, если честно, его должник. Когда квартиру покупал в прошлом году — помнишь, Олежка? — он мне недостающую сумму одолжил, без процентов, на огромный срок. Как не уважить после этот, — он просил прислать лучших музыкантов. Вы у меня и есть самые что ни на есть лучшие. И все будут довольны.

37

Герард Эдуардович в телефонном разговоре проявил себя весьма приятным и деловым мужиком. Он очень вежливо и искренне поблагодарил Карину и Олега за согласие выступить у них, быстро и доходчиво объяснил, где и когда надо быть, уточнил условия оплаты.

Клуб оказался действительно одним из дорогих, элитарных, расположенным в самом центре. Суровый и осанистый швейцар у входа долга и придирчиво сверялся со списком, прежде чем пропустил их внутрь.

Едва Карина и Олег зашли в просторный, ярко освещенный вестибюль, как путь им преградил другой охранник, молодой парень в камуфляже. Он заставил Олега открыть футляр, тщательно изучил его содержимое, потом просветил Каринину сумку металлоискателем и лишь после этого позволил подняться наверх.

Возле зала их встречал один из администраторов, мужчина лет сорока, с тоненькими щегольскими усиками, в безупречно сидящей черной пиджачной паре и ослепительно белой, крахмальной рубашке. Он провел Карину и Олега подлинным, извилистым коридорам в небольшую артистическую.

— Тут можно переодеться и порепетировать, — кивнул усатый на шикарное, полированное пианино у стены. — Ровно в десять вы должны быть на сцене. За вами придут и проводят вас в зал. Гонорар получите после выступления в комнате старшего менеджера. Это на третьем этаже.

Усатый ушел.

Карина надела платье, поставила на пюпитр ноты. тронула пальцами блестящие клавиши.

— Такой бы инструмент нам в капеллу, в хоровой зал, — проговорила она мечтательно.

— Ага, сейчас, — насмешливо произнес Олег. — Для начала не мешает потолок в зале починить, а то как сильный дождь, так оркестрантам за шиворот капает. Сколько лет обещают дать другое помещение, и все одни разговоры. — Он с досадой махнул рукой. — Михалыч — музыкант замечательный, но директор из него никакой. Не может он ходить на поклон к нашим чиновникам, непригоден для этого.

— Тогда почему капелла не возьмет на эту должность кого-нибудь другого? — поинтересовалась Карина. — Более деятельного, молодого и здорового.

— Ты пойми, Михалыч этот коллектив создал с нуля, для него капелла все равно что ребенок. Ему кажется, что никто лучше него с оркестрантами и певцами не обойдется, а любой директор, взятый извне, будет непременно воровать. В какой-то мере он прав, но вообще-то от его единовластия все уже устали. Должно быть разделение обязанностей,