Грустная дама червей - Татьяна Александровна Бочарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Открытый перелом. И как это вы еще в сознании? Люди при таких травмах в обморок падают. Наверное, низкий болевой порог.
— Наверное. — согласился Олег, комкая в ладони ненужную ватку с нашатырем.
В машине «скорой помощи» у Карины снова пошла носом кровь. Она уже успела переодеться, и красные струйки текли на свитер. Ничего не помогало — ни новый пузырь со льдом, заботливо предложенный фельдшером, ни поза с запрокинутой головой. Так, вся в крови, приехала она в больницу.
В приемном отделении их с Олегом разделили: его отвезли в операционную, а Карину внимательно осмотрел травматолог, симпатичный молодой паренье шикарной копной русых, вьющихся волос и хорошо заметной хитрецой в глазах.
— Сотрясения нет, — успокоил он ее, — синяк, правда, будет приличный, но ничего, до свадьбы заживет, — он ободряюще подмигнул. — Или вы уже замужем? Тот, что с переломом, — ваш муж?
— Нет. Просто коллега по работе.
— Ясно, — кивнул врач. — У него родственники есть?
— Жена.
— Вы с ней знакомы?
— Конечно.
— Тогда сообщите ей о том, что произошло. И вещи заберите, а то придется их сдать на хранение, — кивнул он на фрак Олега, лежавший рядом, на стуле.
— Серьезно у него с рукой? — спросила Карина, заглядывая парню в глаза.
— В общем, да. Полежать в больнице придется, недели две, а то и больше. Ему еще повезло — мог быть осколочный перелом от такого удара. Видно, та железяка его на излете задела, не в полную силу.
— Могут быть осложнения?
— Думаю, что нет. Ну температура поднимется, конечно, не без этого. Болеть будет сильно первые дни. Большего я сказать пока не могу, потом с хирургом поговорите. А вам, девушка, покой нужен дней на пять. — Кудрявый строго глянул на Карину. — Так что вы жене его позвоните и езжайте домой, в постель. Понятно?
— Да.
Карина взяла фрак, аккуратно сложила его, старательно запрятав задубевший от крови рукав подальше в глубину. Потом набрала Лелин номер.
— Вы где? — взволнованно спросила та. — Я на сотовый обзвонилась, а он все выключен. Неужели еще не закончили?
— Закончили, — сказала Карина, стараясь говорить как можно спокойней. — Лель, мы в больнице.
— Где?!
— В больнице. Понимаешь, произошла неприятность, ну… драка, одним словом, и Олег… — Она замолчала, не в силах продолжать.
— Что — Олег, — упавшим голосом повторила Леля, — что? Да говори же, бога ради, а то я сейчас рожу!
— В общем, он… сломал руку. Довольно сильно. Карина ожидала, что Леля зарыдает, закричит, забьется в истерике. Но та лишь сказала негромко, отрывисто выговаривая слова:
— Какая больница? Ехать как — говори адрес. Карина назвала номер.
— Как ехать — не знаю. Подожди, сейчас спрошу у сестры.
— Не надо, — перебила Леля. — Так найду. Все, пока.
Она бросила трубку. Карина присела на кушетку, прикрыла глаза.
Через полчаса Олега перевезли в палату. Руку ему загипсовали, сделали инъекцию морфия, и теперь он засыпал. В палате кроме него находилось двое больных: молодой паренек со сломанной ногой и дюжий мужик с полностью забинтованной головой. Оба бодрствовали и с интересом уставились на нового пациента и вошедшую следом Карину.
Она осторожно уселась на стул возле Олеговой кровати. Лицо его было серым, глаза закрыты, губы запеклись до крови. Карина проглотила слезы, подступившие к горлу. Ничего этого нельзя — ни зареветь, уткнувшись лицом ему в грудь, ни поцеловать эти пересохшие губы, ни даже просто прошептать на ухо что-то нежное, глупое, бессмысленное. Сзади за ней наблюдают две пары любопытных глаз, через четверть часа приедет Леля, войдет в палату.
Если Карина выдаст себя, все тотчас будет передано по назначению.
Она сидела не двигаясь и почти не дыша, моля Бога, чтобы перелом не нанес ущерба руке Олега, не лишил бы его способности играть так, как он играл, зажил быстро и без осложнений.
Олег во сне зашевелился, попробовал повернуться на бок, лицо его сморщилось от боли. Он позвал тихо, едва слышно:
— Карина.
— Я здесь, — она метнулась к нему, склонилась совсем низко, почти касаясь губами его щеки, — я тут.
В это мгновение она позабыла про осторожность, про то, что должна быть сдержанной.
Олег не слышал ее. Он был где-то далеко, вновь переживал то, что произошло несколько часов назад. Лицо его то искажалось от ярости, то разглаживалось, становилось нежным и одновременно страдальческим.
— Карина… Кариночка… я тебя…
— Тихо, тихо. — Она ладонью прикрыла ему губы, другой погладила его лоб. Он был как кипяток.
Значит, врач сказал правду — температура действительно поднялась, да еще какая.
— Кариночка… девочка…
— Тише. Молчи. У тебя жар, ты бредишь. Молчи, слышишь?
Олег на секунду открыл глаза, глянул куда-то мимо Карины и произнес своим обычным голосом очень спокойно:
— Слышу.
И тут же снова отключился.
Постепенно он затих, уснул крепко. Карина так и сидела, склонившись к постели, держа руку у него на лбу, чувствуя, как становится деревянной спина.
Дверь бесшумно распахнулась, в палату заглянула Леля. На плечи ее был накинут белый халат. Неся впереди себя живот, она приблизилась к кровати.
— Как он?
— Спит. Температура поднялась, но это нормально. меня врач предупредил. — Карина встала, уступая Леле стул, но та продолжала стоять, впившись взглядом в лицо мужа.
— Когда это случилось?
— Около пяти утра.
— Я знала, чувствовала, — Леля повернула к Карине белое лицо с расширенными, светлыми глазами, — понимаешь, чувствовала. Проснулась как раз в половине пятого, будто меня тряхнул кто-то. И так тошно мне стало, хоть ложись ла помирай. — Она опустила голову, какое-то. время стояла молча, потом произнесла задумчиво: — Знаешь, что мне иногда кажется? Только ты не смейся! Не будешь?
Карина поспешно кивнула, ощущая мучительное чувство вины за все, что произошло.
— Мне кажется, будто нас с ним где-то там единой веревочкой связали. — Леля подняла взгляд наверх, к потолку, потом вздохнула. — Правда, он об этом и не догадывается. Только я знаю.
Она поникла, опустила глаза, но тут же встряхнулась, опомнилась:
— Ты-то как? Доктор сказал, тебе тоже досталось. Господи, какой синячище! Бедняжка! Эти гады напали на вас обоих?
— На меня, — тихо сказала Карина, глядя в сторону.
— Значит, Олежка…
— Он защищал меня. На минуту повисла пауза. Потом Леля проговорила глуховато:
— Ты поезжай домой. Ты устала, тебе нужно лечь.
— А ты?
— Я останусь здесь.
— Насколько?
— Не знаю. На весь день. Может быть, и на ночь.
— Ты с ума сошла. — Карина осторожно обняла ее за плечи. — Тебе
