Анклав (СИ) - Ермошин Андрей Федорович

— Погоди, значит, эта штука… — сказала Рика, — как там её? Митра… мурта…

— Матрикул.

— Матрикул. Она разве тоже может распознавать нейрочипы на расстоянии? Я всегда думала, что так только сканеры умеют.

— Только сканеры. А сам матрикул ничего не распознаёт, это делает как раз третье звено цепочки — коммуникатор. Ищет он не нейрочипы, а другие коммуникаторы.

— Виктор, всё так, но где же здесь красный протокол? — спросил Марк.

— Сейчас-сейчас, и до протокола доберемся, — успокоил его Виктор. — Сначала я хочу, чтобы вы оба понимали, почему он возможен. В общем, коммуникатор может сканировать окружение, распознавая уникальные сигнатуры других коммуникаторов поблизости. Эти сигнатуры он по непрерывной связи передаёт в матрикул, где те сверяются с базой. В базе есть сигнатура — корпорант, нет сигнатуры — некорпорант. Вот и всё: благодаря лишь этой информации Установки работают корректно даже если вы сами не в курсе, свой перед вами или чужой. База корпорантов в матрикуле еженедельно актуализируется для соответствия текущей штатной структуре Корпорации — как раз после каждого такого обновления вам на коммуникатор приходит сообщение с шифрованными сведениями о новых назначениях.

— Бесполезная ерунда, никогда их не смотрю, — заявила Рика скучающим тоном.

— Не суть. Отображаемая часть всегда написана зелёным шрифтом, поэтому соответствующий таким сообщениям протокол обновления матрикула на жаргоне «безопасников» зовётся «зелёным».

— То есть «красный»… — стал догадываться Марк.

— Это протокол удаления данных из матрикула, а точнее — исключение будущей «жертвы» из списка корпорантов, — закончил Виктор его мысль. — У красного протокола есть одно ключевое отличие от зелёного: он присылается не всем, а только непосредственным исполнителям предстоящего ареста, ну и службам охраны инфраструктурных объектов Корпорации — на случай, если до ареста жертва заявится и удумает сотворить ещё что-нибудь нежелательное. Соответственно, только исполнитель перестанет считать жертву корпорантом и сможет применять против неё силу, а остальные корпоранты — нет.

— Все остальные пребывают в неведении, что одного из их коллег собираются надолго убрать или вовсе прикончить, а рядом, возможно, ходят его будущие убийцы, — добавила Рика. — В какой-то момент меня это стало так жутко вымораживать!.. Вырваться из башни таким было облегчением — даже вида её не выношу!

Виктор отвёл глаза, как-то неловко заёрзал в кресле.

— Тогда, Ребекка, боюсь, у меня для вас не самые приятные новости.

— Чего ещё?

— Вам придётся туда вернуться.

— Куда? В башню?

— В башню. Это и будет вашей задачей.

Марк вначале посчитал услышанное шуткой, но чем дольше затягивалась неловкая пауза, тем крепло осознание, что начальник службы контроля над Установками был абсолютно серьёзен. И это при том, что даже появиться поблизости от штаб-квартиры Корпорации, которая назначила награду за твою голову, становилось равноценным попытке вплавь преодолеть кишащую крокодилами реку.

— Ну а что… почему бы и нет? — Рика, казалось, за последние дни ощутимо растеряла способность удивляться.

— За каким чёртом туда лезть? — изумился Марк, таковую способность ещё не утративший.

— Дайте задать всего один вопрос прежде, чем вы объявите меня чокнутым, — продолжил Виктор. — Как думаете, что произойдёт, если кто-то из вас получит красный протокол… на самого себя?

Ответ лежал на поверхности, и Марк даже не воспринял нечто столь очевидное посреди всех этих сложных хитросплетений. Но всё же версию озвучил:

— Я буду исключён из своего собственного списка корпорантов. Мой матрикул перестанет опознавать меня как корпоранта.

— В точку. А раз так, то фильтр нейрочипа станет бесполезен, ведь соблюдать установки, исходя из формулировок, буквально обязаны лишь корпоранты.

— Боже мой… — проговорил Марк, чувствуя, как на лбу выступает пот. Все знания, вся мудрость, накопленная человечеством, казались сейчас, на фоне этого откровения, ничтожной бессмыслицей, белым шумом. Вероятно, нечто подобное испытывала когда-то изобретатель энерготранслятора и тот самый геолог, что первым открыл удивительные свойства фламмия.

— Действительно можно так сделать? В смысле, отправить протокол нам самим? — нагнувшись ближе к Виктору, спросила Рика.

— К сожалению, не всё так легко. Не мы первые такие догадливые. Уязвимость давно обнаружили и частично исправили: система заблокирует попытку отправить протокол на коммуникатор, сигнатура которого значится в самом протоколе. В теории, получить свой собственный протокол всё ещё возможно, но только напрямую взаимодействуя с сервером, где он формируется, откуда отправляется и где остаётся активным до тех пор, пока не получено подтверждение об устранении цели. Доступ к серверу строго ограничен, а фактически единственный его терминал находится в центре управления, в башне.

— По-моему, с этого надо было начинать ещё вчера и этим же закончить! — вспылила Рика. — Нас там, конечно, встретят с распростёртыми объятиями и красной ковровой дорожкой! А доберёмся мы туда, наверное, на метро: на юге третьей сядем, сделаем пересадку на «Проспекте Революции», а там минуты две — и мы уже в Эмпории! Всё верно говорю?

— Ладно вам, Ребекка, остыньте! — попытался утихомирить её Виктор. — Ирония ваша ни к чему здесь. Сейчас всё покажу.

Не поднимаясь со стула, он взмахнул ладонью в направлении углового датчика, покрутил пальцами в воздухе, будто распутывая невидимую верёвку. Панорамное окно тут же затемнилось. Далее, без каких-либо объяснений, Виктор повернул к лицу руку с коммуникатором, а второй начал водить влево-вправо над загоревшимся экраном; Рике и Марку оставалось безмолвно наблюдать.

И вот из торца пластины коммуникатора ударил сноп света, что ровным прямоугольником лёг на противоположную от окна стену комнаты. Проекцией воспроизводилась схема, даже беглого взгляда на которую было достаточно, чтобы распознать характерный профиль высотного здания штаб-квартиры Корпорации. Расчерченное сеткой изображение пестрило условными знаками, микроскопические надписи не представлялось возможным прочесть: столь детальной была схема, что, вероятно, для вывода её в исходном разрешении потребовалась бы стена высотой с океанский лайнер.

— Где ты это достал? — спросил юноша, прекрасно отдававший себе отчёт, что такого рода техническую документацию обо всём — от аэромобильных двигателей до дистанционно управляемых пулемётов — Корпорация держала под грифом строжайшей секретности. Шансы отыскать подобное даже в общекорпорантских архивах сводились к нулю, не говоря уже об архивах государственных и экстернале, где, по заверениям множества недалёких товарищей, найти можно было вообще всё что угодно.

— Когда здание строили, проектированием занималась сама Корпорация. Но вентиляционную систему такого размаха самим сделать не получалось, — на слове «размах» Виктор сделал особый акцент. — Опыта было мало. Пришлось нанять подрядчика, это как раз их чертёж. Настоящий раритет: многое с тех пор изменилось, но не то чтобы очень.

Масштаб и уровень детализации схемы давали вполне однозначное представление, сколь грандиозным сооружением был небоскрёб. Судя по засечкам на сетке, высота его вместе со шпилем превышала тысячу триста метров. Силуэт здания напоминал крылатую ракету: стройный, как мачта, основной объём ступенчато сужался кверху, оканчиваясь яркой композиционной особенностью — расширением наподобие не то башенки древних замков, не то ракетной боеголовки; возле круглого в плане подножия небоскрёба на общем стилобате были симметрично расставлены три отдельных корпуса по тридцать этажей каждый — в десяток с лишним раз ниже самой башни, они выгодно подчёркивали её колоссальные размеры, а на чертеже представлялись будто бы стабилизаторами всё той же крылатой ракеты. Безо всякого сомнения, архитектор черпал вдохновение как раз в оружии.

— Терминал главного сервера находится здесь, — жестом Виктор увеличил изображение того места в верхней части башни, где внешние стены шли под обратным наклоном, формируя основу «расширения». Теперь ясно читалась трёхзначная нумерация этажей, обозначенные весьма условно лестницы и лифтовые шахты, и, напротив, до мельчайших подробностей выверенный лабиринт вентиляционных систем. От обилия значков, к счастью, одноцветных, рябило в глазах. — Вот она, тут, тремя этажами выше смотровой площадки. Корпорация, само собой, не доверяет данные внешним сетям и хранилищам, так что сервер полностью изолирован. Удалённо, даже из внутренней сети Корпорации, к нему не подключиться. В помещении с терминалом круглосуточно находятся дежурные — собственно, только они и могут извлекать и загружать данные на сервер через безопасный шлюз.