Европад - Любовь Зиновьевна Аксенова

И с частной практикой так же. Под залог недвижимости открыл бы врачебный кабинет, работал на себя. Может, раскрутился бы. Не все сползают на дно. Хотя выплыть очень трудно. Налоги, налоги, налоги… Без послабления для тех, кто открывает новое дело, без надежды на развитие у малого бизнеса. Отсюда долги Берлина. В Штатах бензин стоит тридцать центов за литр, в Европе из-за разных накруток — доллар. Если бы дали инициативным людям возможность себя обеспечивать, для других рабочие места открывать, и волки были бы сыты, и немцы целы…»

Тиф Тойфель оказался юрким человечком лет сорока с лакейскими манерами. Филипп сразу понял его слабинку: боится потерять место. «На это и попробуем взять!»

Еще до встречи с Михаилом Филипп слышал от Кауфмана о родственнике Вадима Наумовича из ювелирки, который берет по десять тысяч в долг под проценты, обещает отдать двенадцать — пятнадцать тысяч, но впоследствии ничего не возвращает. Не скрывается от полиции, не бегает от должников. Живет совершенно легально. В отличие от Михаила и его друзей по несчастью, проблема больших сумм перед ним не стоит. Обобрал человек двадцать, не меньше. Ни разу не сорвался. Деньги делают деньги. «Бизнес» ни разу не дал осечки.

Приходили со своими деньгами к Тифу Тойфелю бедолаги, которые не знали толком немецких законов, не хотели или боялись связываться с полицией. В основном это были старики социальщики, копившие деньги на надгробные памятники, или работающие «по-черному» люди сорока-пятидесяти лет, которые приехали по туристической визе в Германию, да так и застряли в ней нелегалами.

В последнее время у Тифа появилась новая возможность разжиться на чужой беде. В ФРГ появился закон о том, что, продав квартиру в Москве или другом городе СНГ, человек, приехавший на постоянное жительство в Германию, должен предъявить в финансовое управление данные об этом, чтобы он не претендовал на помощь государства, пока не проест или не пропьет вырученную за квартиру сумму.

Только освободившись от последней копейки, которую нажил человек двадцатилетним или тридцатилетним трудом в СНГ и которая, по логике вещей, должна была служить его единственной опорой в старости, старости, не обеспеченной в ФРГ ни трудовой пенсией, ни каким-либо доходом, только после этого человек получал право подавать заявление с просьбой о социальной помощи.

Более страшную вещь, чем лишить старика всего, что ему удалось заработать за всю трудовую жизнь, да еще в условиях СНГ, трудно придумать. Тем не менее такой закон появился. Ударил в первую очередь по еврейским иммигрантам: немцы, приехавшие из СНГ, по-прежнему имели право на гражданство, зачет трудового стажа и трудовые пенсии, заработанные в СНГ. Многим к тому же давали подъемные тысяч по десять на приобретение дома.

Кто-то теряет, кто-то находит. Тиф Тойфель нашел. Открыть золотое Эльдорадо ему помог старик, продавший свою квартиру за двадцать тысяч долларов в Питере. Глупый еврей, доктор физико-математических наук профессор Зайдель, не успев понять, что к чему в Берлине, веря в советскую легенду о том, что евреи помогают друг другу, принес Тифу двадцать тысяч и взял с него расписку, что через два года Тиф вернет тридцать. Профессор думал, что таким образом соберет сумму, необходимую для покупки однокомнатной квартиры на Майорке, куда он хотел, подобно многим немецким пенсионерам, даже совсем не его ранга, перебраться с женой, чтобы «греть старые косточки на берегу Средиземного моря».

Это был международно признанный еврей, имя которого стояло во всех современных энциклопедиях. Дипломов у него было, как грязи. Из статей в научных изданиях следовало, что он внес какой-то немыслимый вклад в современную науку. На одном из сертификатов, выданных Кембриджем, значилось, что он является одним из пятисот основателей науки XXI века, на втором — что его имя занесено в список самых известных людей научного мира и вытиснено золотыми буквами на Доске почета в фойе Кембриджского биографического центра, на третьем — что он является лидером прогресса, на четвертом… перечислить все трудно.

В СССР, как известно, евреев этого ранга не баловали. Добро, если разрешали съездить за границу на какой-нибудь международный конгресс, и то, если поездка полностью проплачивалась зарубежниками. Хотя пророков в отечестве не признавали, имя Зайделя все-таки попало в две-три отечественные энциклопедии. Давно, еще при советской власти. На Западе его биография с портретом была помещена во всех известных справочниках, таких, как «2000 выдающихся ученых XX века», «XXI века», «Ведущие интеллектуалы мира», «На вершине славы» и многих других. Он стал «Человеком девяносто девятого года», оброс множеством титулов, орденов и медалей, присуждаемых выдающимся ученым, — восьмиконечной Золотой звездой, орденом международного сообщества «Pro bono publico», «Золотыми скрижалями мастерства». Обо всех он, конечно, не помнил, большого значения славе не придавал. Мечтал об одном — крохотной недвижимости на берегу теплого моря.

Для счастья в Испании надо было собрать тысяч шестьдесят. Если в Португалии, меньше. В общем, была надежда в каком-то не очень далеком будущем уйти с социала и переехать в свое жилье. Даже лучше, если не в Берлине. Берлин Зайделям нравился значительно меньше, чем Питер или Барселона. Однако и это было не самым важным. Главное — жить и умереть в своей квартире, не у чужих людей.

Детей у Зайделей не было, пенсии, которые они получали в России, оказались меньше сотни долларов. В своей Испании или Португалии кормиться они собирались чем Бог пошлет. В основном уроками математики. Идея была замечательной, и Зайдели жили только тем днем, когда смогут перебраться в собственную квартиру. Понимания у членов еврейской общины Берлина они не нашли. Их притязания на «собственную недвижимость» там посчитали старческим бредом и завышенными требованиями к ФРГ. Такую же реакцию они встретили со стороны своих новых друзей и знакомых. Те жили в съемных квартирах, которые оплачивал социал. Что еще надо?

Через два года Зайдели, получив на бумаге обещанные тридцать тысяч, перезаключили с Тифом договор. Год спустя он обещал выплатить им сорок тысяч. Этот год минул. Дело двинулось к пятидесяти. Зайдели стали собирать проспекты и готовиться к покупке квартиры. После сентябрьских событий в Нью-Йорке цены на недвижимость