Жаркая страсть - Стефани Лоуренс

Она бы посчитала это невозможным. Но его бледное лицо побелело еще больше.

— Нет! Конечно, нет! Клянусь, со вчерашнего дня не выпил ни капли, — начал он, но тут же вскочил и обошел стол. — Клэрис! Господи Боже, какое же счастье вновь тебя увидеть!

Клэрис растерялась, когда Олтон ее крепко обнял, и тоже, хоть и не так сильно, обняла брата и погладила по плечу.

— Я…э… вернулась, хоть и ненадолго.

Олтон отпустил ее и отступил, но тут же снова поймал ее руки и, восторженно улыбаясь, стал изучать лицо. Его темные глаза горели нескрываемой радостью и облегчением.

Прежде чем Клэрис успела что-то сказать, Олтон, улыбаясь, повернулся к Эдвардсу:

— Мы немедленно это отпразднуем! Принеси что-нибудь… только не шампанское. Еще слишком рано, не так ли, Клэрис? Как насчет ратафии, или оршада, или лучше шерри? Я ничего в этом не понимаю.

Сейчас он был похож на ребенка, которому очень хочется удивить взрослых.

— Может, чай с пирожными, милорд? — осведомился Эдварде.

Олтон с видом полного надежды щенка вопросительно взглянул на Клэрис.

— Спасибо, Эдварде. Чаю с пирожными вполне достаточно.

У Клэрис внезапно появилось предчувствие, что силы ей еще понадобятся. Что здесь происходит?!

— Кстати, Эдварде… не стоит говорить ее светлости, что леди Клэрис здесь, — попросил Олтон.

— Разумеется, милорд. Миледи, разрешите мне от имени слуг передать нашу радость по поводу вашего приезда. Мы все счастливы видеть вас под этой крышей.

Клэрис величественно наклонила голову.

— Спасибо, Эдварде. Прошу вас передать привет тем, кого я раньше знала.

Дождавшись, пока дверь за Эдвардсом закроется, Клэрис представила Джека:

— Это лорд Уорнфлит, любезно согласившийся проводить меня в город. Он близкий друг Джеймса.

Явно радуясь всякому, кто оказывался другом его сестры, Олтон потряс руку Джека, но немедленно переключил внимание на Клэрис:

— Я велю приготовить твою прежнюю комнату. Как в старые времена. После твоего отъезда там никто не жил. Роджер услышал, что Хилда и Милдред хотят украсть оттуда кое-какие вещи, и поэтому запер дверь, а мы спрятали ключ. Думаю, там немного пыльно, но миссис Хендри будет в восторге, узнав о том, что ты дома. Поэтому…

— Олтон… Я, как всегда, остановилась в отеле «Бенедикт».

Олтон недоуменно моргнул и принял слегка обиженный вид:

— Как всегда?! Значит, ты часто бываешь в городе?

Клэрис невольно нахмурилась:

— Не менее двух раз в год. Пусть я живу в деревне, но мне нужно где-то одеваться. Правда, я писала и все тебе рассказывала. Ты так и не ответил. И никто из вас ни разу ко мне не приехал…

— Я не получал ни одного письма.

Судя по измученному голосу, Олтон говорил правду.

— Полагаю, это папа. Я все гадала… однако написала снова после его смерти.

Олтон покачал головой.

— Ты и тогда ничего не получил?

— Мы понятия не имели, что ты вообще бываешь в городе. Думали, что ты похоронила себя в деревне, начала новую жизнь и забыла нас. Перед отъездом ты облила нас всех презрением.

Клэрис погладила его по руке.

— Только не вас троих. Я знала, каков наш отец. И никогда вас не винила.

Усевшись в кресло, она снова вгляделась в лицо брата:

— Но ты ни разу не приехал ко мне в Эвнинг.

— Потому что ты не отвечала на наши письма…

Он осекся и взглянул на Клэрис, которая покачала головой.

Ты тоже ничего не получала?

— Полагаю, ты оставлял свои послания на блюде, в холле. Чтобы папе было легче их найти?

Олтон тихо выругался и тяжело опустился на стул:

— Не думал, что старик так далеко зайдет! Он запретил упоминать твое имя; однако ничего не сказал насчет писем!

— Вернее, не потрудился ничего сказать. Просто действовал.

И в этот момент Джек заметил то, чего не замечал раньше: отблеск стали в глазах Олтона. Почти такой же, как у Клэрис.

— Но я писал и после того, как отец умер, — пробормотал Олтон.

Брат и сестра обменялись долгими взглядами, после чего Клэрис вскинула брови:

— Понятно.

Джек догадался, что кто-то — скорее всего мачеха — позаботился о том, чтобы отношения между сестрой и братьями больше никогда не были прежними. Немедленно возникая вопрос: почему?! Этот же вопрос занимал и Клэрис.

С того момента как они вошли в библиотеку, она была сбита с толку поскольку совершенно не ожидала, что брат будет рад ее видеть.

Только сейчас Джек начал понимать, как глубока ее рана.

— Олтон, — заговорила Клэрис, — я приехала просить помощи для Джеймса. По делу, касающемуся всей семьи. Но прежде чем мы обсудим это, объясни, что здесь происходит.

Олтон тяжело вздохнул, растер ладонями лицо, запустил пальцы в волосы и ссутулился.

— Поэтому-то я и рад тебя видеть. Нынешнюю ситуацию в этом доме можно описать в нескольких словах. Все бразды правления — у Мойры. Она здесь главная. Дергает струны, а мы все пляшем под ее музыку.

Клэрис свела брови. Она хотела что-то сказать, но тут заявился Эдварде с подносом. За ним следовала экономка с чайником. Им пришлось подождать, пока Клэрис поприветствует миссис Хендри и выслушает пространные речи экономки. Когда слуги ушли, Олтон вспомнил о присутствии Джека и откашлялся.

— Возможно, нам стоит подождать с разговором, пока лорд Уорнфлит нас не покинет…

— Лорд Уорнфлит нас не покинет, — сказала Клэрис. — Во всяком случае, без меня он не уйдет. Я уже говорила, что он близкий друг Джеймса. И мой тоже. Его помощь жизненно необходима всем нам. Иначе мы не сумеем выручить Джеймса. Если он не услышит всего, что ты собираешься мне сказать, я, так или иначе, передам ему наш разговор. Поэтому не тяни время и объясни, в чем дело.

Она подала Олтону чашку. Джек взял свою. Клэрис одарила брата взглядом инквизитора.

— Ты Мелтон. Ты теперь управляешь всем. Ты — новый маркиз. Какое отношение имеет ко всему этому Мойра?

— Фигурально говоря, она держит нас всех за задницу.

Клэрис, которой не понравилась такая грубость, метнула на брата укоризненный взгляд, но все же велела продолжать..

— Мне тридцать четыре. Роджеру — тридцать три. Найджелу — тридцать один. Еще до смерти папы каждый из нас нашел девушку, на которой хотел бы жениться. Но… Мойра, конечно, все узнала. Заявила, что спешки нет, что у нас полно времени объявить о нашем выборе, что нужно подождать и проверить, не ошиблись ли мы… — Бледные щеки Олтона слегка порозовели. — Оглядываясь назад, я вижу, что она сыграла на нашей нерешительности. Но… мы все рассказали отцу, а он умер прежде, чем мы успели формально объявить о помолвке.