С мечом кровавым - Пирс Энтони

Мима гулял в каком-то парке. Над головой раскинуло крону дерево, ветви которого, казалось, были очень длинными и мощными. Потом чье-то лицо заслонило дерево, лицо женщины; собственно, дерево исчезло и больше не появлялось. Женщина была матерью этого человека. Однако она была мертва… Теперь возникло кладбище, по которому бродила странная птица. И вдруг — плошка риса, только риса в ней было мало, на самом донышке. Возникло чувство голода — воспоминание о годах недоедания. Появилась собака, и в нее полетел камень. Камень попал собаке по спине, и она убежала. Злость: зверь улизнул. Плохой бросок: камень должен был попасть в голову и убить пса. Вода, огромное озеро: давнее воспоминание, сейчас, во время засухи, тем более нереальное.

Мима понял, что наблюдает обрывки дремлющего сознания — те лоскуты информации, памяти и ощущений, которые мечутся прямо под поверхностью мысли, как будто поджидая своей очереди вынырнуть, и зачастую прорываются наружу, когда разум расслабляется. Бодрствующий мозг пытается осмыслить эту беспорядочную мозаику, создавая связный рассказ из случайных слов; иногда кажется, будто он обретает некое значение, но это иллюзия. Мима не мог позволить себе шарить в полумраке; он должен был выяснить, каким образом изобретатель открыл временную бомбу.

Поэтому Мима внедрил собственную мысль о бомбе во всю эту неразбериху и ждал, какое воздействие она окажет на сон. Бомба в данном случае была сном внутри другого сна, воспоминанием. Сновидением, как человек услышал зов и пошел в том направлении, и обнаружил дверь в стене там, где ее раньше не было. Отворил дверь, вошел в пещеру, в дальнем конце которой что-то блестело. Направился к этому свету; оказывается, сияние исходит от книги с названием «Успех», написанной на незнакомом языке. Но во сне он сумел прочитать его и понял, что на страницах этой книги начертано все, что нужно знать человеку, если он хочет улучшить свое положение. Он положил ладонь на переплет — и тут же отдернул руку, ибо книга оказалась раскаленной. Да, ее окружали языки пламени: от них-то и исходило сияние. Но он знал, что другого способа прочитать книгу нет, и если не сделать этого сейчас, то иного случая не представится. Поэтому он, поборов себя, снова прикоснулся к переплету, открыл его, и огонь охватил руку, обжег ее и испепелил. Но книга уже открыта, и там были слова, указывающие ему путь к успеху. Слова формулы. Формулы временной бомбы.

Он прочитал их, хотя был неграмотен, и они отпечатались огненными знаками на внутренней поверхности черепа, став незабываемыми. Потом он сделал шаг назад и снова очутился в своей комнате. Сновидение растаяло, рука была невредимой, однако выжженный в голове образ сохранился.

Мима задумался, слегка потрясенный яркостью чужого видения. Он не был неграмотным; это крестьянин не умел читать. Однако каков же истинный источник информации? Фермер не мог создать ее в собственном подсознании: технические сведения были слишком замысловаты.

В то же время формула временнОй бомбы составляла лишь часть этой информации. А как же точечная нейтрализация?

Мима начал подталкивать сознание спящего в этом направлении, и сновидение вернулось. Оно было похоже на первоначальное. Раздался зов, и в стене появилась дверь. Он начал спускаться по зловещему проходу, — и правая рука превратилась в обугленный обрубок, вернулась страшная боль. Он подошел к ужасной книге «Успех», — незнакомое слово было понятно даже неграмотному, — от которой полыхало пламенем. Правая рука была бесполезна; пришлось пользоваться левой, чтобы открыть переплет, и когда он сделал это, огонь превратил ее в головешку. Но на листе были слова, уже другие, и жар их знаков, проникнув в голову через глаза, запечатлелся в глубине черепа. Теперь он обладал нейтрализатором.

Он снова попятился и вышел, во второй раз руки выздоровели, и он проснулся с огненными знаками в трепещущем мозгу. Все, что требовалось сделать, — это повторить обе формулы тем, кто мог их понять и применить. Вот тогда придет успех.

Мима знал, что этот человек так и поступил. Теперь у изобретателя была отличная жизнь, именно такая, какую он столь страстно желал. Однако, получив то, к чему стремился, он не испытывал удовлетворения. Никому, кто не был причастен к секретному проекту, он не мог поведать о своей значительности, поскольку это превратило бы его в мишень для вражеских агентов. Поэтому приходилось прикидываться простым крестьянином, добившимся достатка. Этого было явно мало. Изобретатель жаждал известности. Мечтал, чтобы красивые женщины теряли голову от его личных достоинств и обаяния. Чтобы первые люди государства советовались с ним, принимали всерьез и отдавали должное его знаниям.

Мима отлично понимал суть проблемы. Крестьянина грыз червь тщеславия. Он желал славы, хотел быть знаменитым, не мог удовлетвориться малым. Его уже не устраивало то, что он имел, ему было нужно больше чем успех.

Возможно, догадка Мимы заставила спящего войти в новую фазу. Образовался сон внутри сна.

— Я не стал бы этого делать, — проговорил во сне Мима.

Но изобретатель отмахнулся от этих слов. Червь амбициозности оказался слишком силен; яд проник чересчур глубоко. Бороться было невозможно.

Мима вышел из спящего. Со стороны он наблюдал, как у мужчины стали подергиваться ноги, словно он куда-то шел, как двигались руки, будто открывали дверь. Еще несколько шагов — и обе руки согнулись, как парализованные, превратившись в бесполезные когти.

Изобретатель затих, и Мима понял почему; тот пытался придумать, как открыть волшебный том «Успеха», если вместо рук — никчемные головешки. Одна нога вздрогнула: он открывал книгу пальцем ноги.

Мима решил не смотреть, чем все кончится. Ему и так было ясно: каждая дополнительная порция информации будет стоить этому человеку какой-либо части тела. Когда он лишится обеих ног, ему придется открывать переплет зубами, и голова обратится в пепел. Что и станет для него концом; тело будет выглядеть по-прежнему, но мозг умрет.

Мима подозвал Верре, вскочил в седло и вернулся на поле боя. Там ждал Хронос.

— Мне казалось, ты собирался доставить эшелон зерна, — пропел Мима с некоторым вызовом.

— Я так и сделал — на прошлой неделе, — ответил Хронос.

— Так ведь прошло всего несколько часов!

— Ты забываешь о моей природе.

Теперь Мима вспомнил, что Хронос был воплощением Времени. Хронос мог шагнуть в прошлую неделю и снова вернуться в настоящее.

— Ну и где же тогда продовольствие?

— Я сделал все, что мог, но обнаружил, что мне противостоит более могущественная сила.

— Что за сила? — встревоженно спросил Мима.