Горец - Александр Тамоников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что ж ты на ней женился?
– Не поверишь, Андрюх, люблю, суку!
– Ну почему не поверю, верю! Но звонить я буду не врачу. По крайней мере сегодня. А после звонка сходить на могилу матери надо бы. Дядь Вась, проводишь?
– Конечно, Андрюш, какой разговор?
– Тогда я быстро.
Дементьев достал сотовый телефон. Набрал номер бывшего уже командира отряда.
Вербин ответил:
– Да? Слушаю?
– Здравствуйте, Алексей Викторович!
– Дементьев? Андрей? Что-то случилось?
– Случилось. Будьте так любезны объяснить, почему пятого числа, когда был окончен бой у Кентума, вы не сообщили мне о смерти матери?
– Вот ты о чем? Сейчас все объясню.
– Да уж постарайтесь, товарищ подполковник.
– Телеграмму из Переславской области действительно мне доставили, и я прошу принять мои глубокие соболезнования. Но дело в том, что эту телеграмму я получил только сегодня утром. Пятого же числа, Андрей, я ничего не знал о постигшем тебя горе.
Дементьев спросил:
– Как такое могло случиться?
– В полку заменили почтальона, прежний с пьянкой залетел, назначили неформально нового. И было это как раз утром пятого числа. Вновь назначенный не стал, видимо, утруждать себя тщательной разборкой корреспонденции, а может, бланк куда упал. В общем, телеграмму нашли только сегодня и сразу же принесли мне. Хотел позвонить, но подумал, не до этого тебе сейчас. Да и смысл она потеряла, ты и так все узнал. Поэтому, Андрей, слово офицера, до сегодняшнего утра я ничего не знал о смерти твоей матушки.
– Ясно!
– Так как там, дома?
– Никак! Это наиболее точное определение моего состояния.
– Держись, Андрюш! Все мы смертны, и всем нам приходится когда-нибудь терять самых близких людей. И ничего с этим не поделаешь.
– Ладно! Документы еще не выслали?
– Не так быстро, Андрей. Ты же прекрасно знаешь, что военная бюрократическая машина ничем не отличается от гражданской. Думаю, недели через две личное дело будет готово к отправке, при условии, если ты сообщишь, куда его высылать.
– В адрес военкомата отправить.
Андрей продиктовал название военкомата района нахождения городской квартиры.
– Вышлем, как все будет готово. Извини, Андрей, и еще раз прими мои искренние соболезнования.
– Принимаю. Благодарю. Удачи вам, командир!
– Тебе удачи, Андрюш!
Дементьев отключил телефон.
Слышавшие разговор родственники удивленно переглянулись. Василий Наумович спросил:
– О каком бое ты говорил, Андрей? Ты ж вроде… в тыловой части служил.
Андрей усмехнулся:
– В тыловой! Это для матери я якобы служил там, где мне не грозила никакая опасность. Даже не мог ей свои награды показать. А она часто отцов орден Красной Звезды из шкатулки доставала. Я же не мог показать. А служил я, дядя Вась, в спецназе. И когда умирала мама, моя разведывательно-штурмовая группа вела бой с боевиками в горах Кавказа. Тяжелый бой. В 4.20 понедельника одно из отделений подверглось нападению с тыла. Все ребята погибли. А потом мы уничтожили бандитов, почти семьдесят рыл. Было еще одно дело, но это так, мелочь. Так что вернулся я с войны, дядя Вася.
Двоюродный брат удивленно и в то же время восхищенно присвистнул:
– Ни хрена себе, кренделя! А мы тут ничего и не знали. Служит Андрей где-то в тылу и служит.
Василий Наумович сказал:
– А Ольга догадывалась, что ты обманываешь ее. Говорила, темнит Андрей. Не хочет, чтобы я переживала, а сам, наверное, где-нибудь в Чечне.
Тетя Шура воскликнула:
– Сердце матери не обманешь!
– Но и правду я сказать не мог. Ладно, ты, Санек, позови супругу, и разберите подарки, там и ей кое-что есть. Теть Шур, я маме костюм купил, так вы его себе оставьте. И телевизор вам. В общем, разберитесь здесь, а мы, дядь Вась… – Дементьев взглянул на дядьку: – Пойдем-ка на погост сходим?
– Пойдем!
Александр уже взял пакет, в котором находилось спиртное и закуска:
– О! Чую, бухалово фирменное привез?! Дело, а то местный самогон надоел уже. Ладно если первач, а то ведь…
Андрей прервал брата:
– Спиртное до возвращения не трогать. Это приказ. Понял?
– Понял, Андрюх, какой базар? А че, и Верке гостинец привез?
– А что? Не надо было?
– Не заслужила она подарков!
– Ну, это вы меж собой разбирайтесь. Я всем взял. И потом, Сань, не забывай, Вера твоя жена.
– Жена! Надолго ли?
– Это от тебя зависит!
Дементьев повернулся к дядьке:
– Идем, дядь Василь!
Они вышли из дома, улицей прошли до ближайшей березовой рощи, где находилось местное кладбище с небольшой отреставрированной часовней посередине.
Василий Наумович подвел Андрея к свеженасыпанному земляному холму, на котором лежали два венка, да еще один небольшой висел на деревянном кресте:
– Вот, Андрюш, здесь похоронили Ольгу. Тут лежит твоя мать, пусть земля ей будет пухом.
Андрей подошел к холму:
– Здравствуй, мама! Вернулся я! Живой! А вот тебя…
Василий Наумович не стал мешать племяннику, отошел к часовне, прикурил дешевую сигарету, глядя, как стоит перед могилой матери ее склонивший голову сын.
Десять минут стоял у свежего холма Андрей, после чего резко развернулся, подошел к дядьке:
– Пойдем домой, дядь Вась!
– Пойдем, а то и тучи надвигаются, опять дождь, наверное, пойдет, и что ныне за июнь выдался?
– Лето еще возьмет свое!
– Это точно!
– Надо бы ограду соорудить, памятник, цветы посадить.
– Так это в городе! Там ритуальных фирм полно.
– А они сюда приедут?
– За бабки, Андрюш, эти фирмы хоть на край света своих людей отправят. Деньги-то у тебя есть? Или на подарки потратил?
– Есть! И пенсию хорошую положили. Да и не буду же я дома сидеть, какую-никакую работу, а найду!
– С этим сейчас напряги, но тебя, офицера-спецназовца, возьмут. Такие, как ты, всегда и везде в цене.
– Посмотрим!
Племянник и дядя вернулись в хату, где Вера уже крутилась перед зеркалом в новом, обтягивающем, выгодно подчеркивающем ее стройную фигуру платье. Тетя Шура продолжала сидеть за столом, на котором были выставлены бутылки коньяка, вина, закуска, плача, теребя блузку костюма, купленного Андреем матери. Александр же встретил пришедших с удочками в руках:
– Гляди, батя, какую красоту Андрюха нам с тобой привез. Таких удочек ни у кого в округе нет. Теперь вся рыба будет наша.
Вера подошла к Дементьеву:
– Спасибо тебе, Андрюш!
– Не за что. Носи, коль понравилось.
– Эх, было бы еще где носить.
Александр усмехнулся:
– Найдешь! Уж кто-кто, а ты найдешь, перед кем задницей в новом платье крутануть.
Василий Наумович сказал:
– Хватит! Оценили подарки, и шабаш. Спасибо тебе, Андрюш. Давай стол накрывать, помянем еще раз нашу Ольгу! Ты, мать, отдохни пока, а ты, Верка, переодевайся и за дело.
– С преогромным удовольствием. Хоть раз как люди посидим.
Дементьев же вышел на крыльцо. Закурил. Посмотрел на небо. Несмотря на тучи, затянувшие небосклон, дождь так пока и не пошел. А судя по тому, что в воздухе совершенно не пахло озоном, скорей всего, он пройдет мимо. Перед глазами стоял свеженасыпанный холмик. В голове билась мысль: он больше никогда не увидит мать. И в это не верилось. Выкурив одну сигарету, он тут же прикурил вторую. На душе было плохо, хотелось плакать. Как в детстве, ударившись обо что-то, уткнувшись в колени матери. Но он уже не был ребенком, и припадать ему было не к кому.
Открылась дверь. Александр сказал:
– Андрюх! Войди в хату, стол готов.
– Так быстро?
– Да ты ж все готовое привез. А картошку подогрели.
Братья прошли в комнату, сели за стол. Тетю Шуру усадили в единственное кресло, чтобы спине легче было. Она сказала:
– Зачем ты, сынок, телевизор-то купил? И гостинцев разных? Денег столько потратил.
– Все нормально, теть Шур!
Василий Наумович разлил коньяк по рюмкам, супруге немного вина в бокал. Предложил помянуть мать Андрея. Все встали, молча, не чокаясь, выпили. После третьей рюмки Дементьев нагнулся к дяде:
– Дядь Василь! Отсюда до сих пор по вечерам автобус ходит?
– Э, что вспомнил! Давно уже нет никаких автобусов.
– Как же добираетесь до Переслава?
– Как придется. Я вот на мотоцикле езжу. Но забарахлил он что-то. Три десятка лет, считай, отработал. Видно, придется в утиль пускать «Восход».
– Понятно! А на чем мне хотя бы до трассы добраться?
– Ты что, уезжать собираешься?
– Да!
– Так ведь только приехал. Поживи денек-другой, чего тебе одному в городе делать? Здесь все ж родные.
– Не могу! Тошно мне здесь!
Брат, услышав разговор Андрея с отцом, воскликнул:
– Куда ты собрался, Андрюха? Так не делается. Погости немного! Хоть у нас, хоть у себя в доме, там чисто, прибрано все! Хочешь, я с тобой.
Андрей, повысив голос, ответил:
– Нет! Не могу я остаться! Уеду. А дом? Переезжайте-ка вы, Саня с Верой, туда. И живите отдельно, чего родителей стеснять!
Василий Наумович резко возразил:
