Призраки Черного леса - Евгений Васильевич Шалашов

Курдула всхлипнула и громко высморкалась в передник. Я только пожал плечами. Как я могу обещать, что привезу Томаса живым, если никто не знает, что с ним случится сегодня? Может, сосна на голову упадет, лошадь оступится, да и Томас — уже немолодой, вдруг да сердечко прихватит…

— Вернетесь-то когда? — переспросила старуха.

— Я же тебе говорил, — хмуро сказал старик, выбирая повод. — Скоро.

— Может, через четыре дня, — сообщил я Курдуле. Посмотрев на восходящее солнце, добавил: — В крайнем случае — через неделю.

Я не воспринимал наше путешествие всерьез, рассчитывая, что все про все займет дня три-четыре. Первый день — прибыть на место, обустроить лагерь, второй-третий — искать следы молодого Йоргена, четвертый — возвращение домой. Если сравнить с прежними путешествиями — это прогулка. Но опять-таки, точно сказать, сколько времени займет путь и когда мы вернемся, я не рискну. И конь может захромать, а у кого-то из нас может случиться понос. Ну мало ли что.

Шварцвальд, куда мы ехали, меня смущал, но не слишком. Сколько таких Шварцвальдов на земле? Мне довелось побывать в двух, ничего особенного не заметил — лес погуще да бурелома побольше. Ни разу не встречал там ни ведьм, ни упырей. Конечно, этот лес может быть опасным, но я решил, что, если почувствую — только почувствую! — что приходится туго, мы повернем коней назад. Мне теперь было что терять и складывать лысую голову из-за обещаний, данных призраку, не хотелось.

Нужная дорога начиналась на перекрестке, за Чертовой стеной, и мы уже готовились повернуть, как из-за одного каменного столба выехал всадник на гнедой кобыле.

Не узнать Зарко было невозможно. Кто еще носит синие штаны и красный жилет? Правда, на сей раз цыган удосужился поддеть под жилет коричневую рубаху с пышными рукавами и опоясался. Вон — даже шляпу надел и кнут прихватил. Стало быть, всерьез собрался.

— Бахталэс! — поздоровался я, не особо удивившись встрече.

Я даже обрадовался его появлению. Бывалый человек не помешает. А цыган, он бывалый вдвойне, а то и втройне.

Мой жеребец тоже обрадовался новым спутникам, особенно спутнице. Вон, уже начал строить глазки кобылке, морщить ноздри, а та делает вид, что не замечает. Да куда ты, дура, от нас денешься? Опомниться не успеешь, как станешь мамкой гнедого жеребенка!

Ни у седла, ни за спиной у Зарко не было никакой поклажи. Цыганский пояс, конечно, волшебная штука — в него (и за него!) можно затолкать множество полезных вещей, начиная от кресала, ножей и заканчивая медведем в шерсти, но провизии туда много не наберешь. Стало быть, придется нам брать конокрада на довольствие. Правильно сделала Курдула, что собрала еды на две недели. Цыгане поесть мастера, особенно на дармовщину.

— И тебе доброго утра, — кивнул цыган. Посмотрев на меня, слегка скривился. — Зачем тебе, баро Артакс, кастрюля на голове?

— А чтобы ты спросил, — буркнул я, немного обидевшись за свой шлем.

— Так я и спросил — зачем тебе голову прятать? Жара будет, голову напечет, мозги расплавятся, — не унимался Зарко. Высмотрев под плащом кирасу, зацокал языком: — Ты на войну собрался?

— Я же тебя не спрашиваю — почему ты штаны синие носишь и жилет красный, хотя конокрадам положено незаметными быть.

— Привычка, — сообщил Зарко. — Бывает, что ромала, особенно старый, с коня упадет, как его в траве углядишь? Вот и носим яркое, чтобы издалека видно. А еще говорят — наш народ из далеких земель пришел, где яркое любят.

— Вот ты и объяснил, — улыбнулся я. — У тебя привычка, у меня тоже привычка.

Отстав от меня, Зарко решил поупражнять острый язык на Томасе, мрачно посматривающем на нового спутника.

— Помнишь меня?

— Еще бы подлеца не помнить! — насупился конюх и огрызнулся: — Ворюга!

— Сам Господь нам немножко воровать разрешил! — лукаво усмехнулся цыган.

— Так он вам немножко разрешил, — проворчал конюх. — А вы все что ни попадя крадете.

Байку о том, что цыгане украли гвоздь от Креста Господня, а Бог им за это разрешил иногда воровать, я слышал не раз. Кто ее выдумал — сами ромалы, кто другой, никто не знал, но цыганам эта история нравилась.

— Что, старый, порастрясешь кости? Может, к седлу тебя привязать? — глумливо поинтересовался цыган.

— Сам-то ты тоже не больно молодой, — обиделся конюх. — Как и дожил-то до таких дней, ворюга старый?

— Неужели и у тебя коня украл? — догадался я.

— Лучшую кобылу рыцаря Йоргена свел, — сплюнул Томас. — Не Йохана, а еще старого Йоргена, деда госпожи Кэйтрин. — Осмотревшись по сторонам, предложил: — Господин Артакс, может, прибьем ворюгу? Дайте ему разок по башке, а я добью. Я бы его сразу и прикопал. Вон, рядом с теми, — кивнул он на свежий холмик, под которым лежали обидчики Курдулы. — Или припрячем пока. Цыгана искать никто не станет.

Зарко с удивлением посмотрел на могилу, почесал затылок. Уже без улыбки сказал:

— Меня прибить много ума не надо. А я хозяину твоему помочь хочу.

— Коней красть? Что ты еще умеешь?

— Кто знает, старик, что в дороге может понадобиться. Может, тот конь, которого я скраду, тебе жизнь спасет, — изрек цыган, пристраивая кобылку к аллюру Гневко.

— С такими помощниками и врагов не надо, — еще раз сплюнул конюх, тронул Кургузого и поехал вперед.

Мы шли с Зарко стремя в стремя.

— Решил с нами ехать? — поинтересовался я. — А как с выездом угадал?

— Я же говорил — долг за мной, — ответил цыган. — А угадать не трудно. Знал, что откладывать не станешь, вот и поехал.

— Наис, — поблагодарил я.

— Всем ты хорош, рыцарь, но об одном попрошу, не говори по-цыгански, — захохотал Зарко. — Спасибо за уважение, но, как услышу, животик надрываю.

— Ну вот, а я старался, запоминал, — с легкой досадой сказал я.

— Молодец, что старался, — похвалил меня Зарко. — Пригодится. Если гаджо хоть два слова по-нашему знает, его и обманывать совестно. Это как ребенка обмануть!

— Понятно, — улыбнулся я. — Расскажи лучше,