Ихтиандр - Александр Климай

Дверь бесшумно открылась, и в кабинет вошел управляющий. Только Ольсен имел право входить к профессору без разрешения. Доктор сидел неподвижно, задумавшись.

— Сальватор, что-то случилось?

Профессор еще несколько мгновений оставался в забытье, а потом, не поворачиваясь, протянул письмо, проговорив.

— Предположения Педро Санчеса, ассистента Джонсона полностью подтвердились, Хотя сам Боб прямо не пишет где он, ясно, что центром Европы может быть только Германия. У власти фашизм, он не остановится ни перед какой преградой — если таковая будет мешать. Я прав, надо продолжать работу с мозгом Может быть, не сейчас, позже, но эти люди остановят войну…

Прошла осень, и наступила зима. Профессор Сальватор и доктора его клиники занимались благородной и повседневной для них работой — лечили людей. За все это время в клинику не поступило ни одного больного, которому требовалась бы операция на мозге. И никто не знал, когда такой случай представится…

Карлос Менес удачно начал свою гражданскую карьеру — он победил на выборах, обойдя в своем округе пятерых конкурентов. Он дважды приезжал в клинику Сальватора для обследования, и оба раза доктор констатировал, что состояние его здоровья превосходно.

— Скажите, господин Менес, бывают ли у вас какие-нибудь необычные ощущения, которых не было раньше?

— Я чувствую себя совершенно здоровым. А необычные состояния… — Карлос задумался. — Мне стало сниться море, цветное море, как будто я — частичка морской стихии. После таких снов я чувствую необычайный прилив сил и бодрости.

— Это бывает часто?

— Да, господин профессор.

— Почему же вы раньше об этом не упоминали?

— Это совершенно не беспокоит меня.

— Но я все же прошу рассказывать о всех изменениях, происходящих с вами. Это очень важно, господин Менес.

— Хорошо, доктор Сальватор…

Через три месяца Карлос Менес прислал приглашение на свою свадьбу. Жизнь продолжалась…

Наступила весна. В один из дней Сальватор получил два письма — очередной ответ от сына и Армана, другое письмо из Новой Зеландии от Мишеля де Луэстена.

Расположившись поудобнее, он прочитал сначала послание от родных и друга, а затем принялся за письмо от новых знакомых. Мишель очень подробно писал о своей научной работе, о прошедших забастовках на заводах, принадлежавших отцу, о желании Луизы приехать в Буэнос-Айрес и о том, что по прошествии почти года после операции беременности у Николь не наступило.

В связи с последним обстоятельством Мишель высказывал предположение, что они, возможно, приедут на отдых в Аргентину.

Через месяц они действительно приехали, о чем де Луэстен сообщил профессору по телефону.

— Когда вас ждать в гости? — спросил Сальватор.

— Николь поправится, и мы рады будем с вами встретиться.

— Что случилось с вашей очаровательней женой?

— У нее появились приступы мигрени и отвращение к пище. На корабле доктор сказал, что это типичное проявление «морской болезни».

— Мишель, извините за настойчивость, но я бы хотел взглянуть на вашу супругу сегодня.

— Хорошо, господин профессор. К вечеру мы будем у вас.

В назначенное время Мишель и Николь приехали. Поздоровавшись, Сальватор спросил о Луизе.

— Она была не готова к поездке и обещала навестить вас завтра, господин профессор, — произнесла Николь.

— Очень мило с ее стороны… Но не будем откладывать осмотр. Мишель, я оставляю вас с вашим старым знакомым…

Обследование продолжалось недолго, и вскоре они вернулись, Николь, сияя от счастья, бросилась в объятия мужа. На глазах у молодой женщины появились слезы, а Сальватор улыбался. Ничего не понимая, Мишель смотрел то на жену, то на профессора. Наконец, он не выдержал и спросил:

— Что же в конце концов случилось?

— Дорогой, — проговорила Николь сквозь слезы, — у нас будет ребенок.

Это долгожданное известие вызвало в молодом человеке такой прилив энергии, что он подхватил на руки женщину и долго кружил ее по гостиной. А потом долго и горячо жал руку профессора.

— Я сразу усомнился в этом странном случае «морской болезни», учитывая то, что раньше у вас подобного не было. Понимая, к чему могут привести отрицательные эмоции в вашем состоянии, я и попросил вас прибыть ко мне, не откладывая визита.

— Ну вот, дорогая, все прекрасно. А ты сомневалась в результатах операции.

— Простите меня, дорогой профессор. Действительно, одно время мне казалось, что все потеряно…

— Друзья мои, я рад за вас, и раз «морская болезнь» окончилась — не желаете ли вы разделить со мной скромную трапезу?

— С удовольствием, дорогой Сальватор.

В этот вечер гости задержались так долго, что их визит был прерван телефонным звонком. Звонила Луиза и, выяснив, что с родными ничего не случилось, еще несколько минут разговаривала с Сальватором.

— Завтра Луиза обещала приехать к двум часам дня, — садясь в кресло, проговорил Сальватор.

— Но в это время мы будем заняты, — произнес Мишель.

— Луиза — самостоятельный человек, милый, и обойдется без нас, — возразила Николь.

— Пожалуй, ты права, дорогая, — ответил де Луэстен.

Вскоре счастливые гости, раскланявшись, уехали. В эту ночь Сальватор долго не мог заснуть. Молодая пара, получившая надежду из его рук, вновь всколыхнула воспоминания молодости.

— Почему так устроен человек? — подумал профессор, — столько хороших людей вокруг, и столько одиноких: Луиза, Ольсен… Джеймс, его странные отношения с женой… Жаль, что чувства нельзя оперировать, а впрочем…

Постепенно мысли ушли, а им на смену пришли сновидения…

Утром Сальватор проснулся со свежей головой. День как обычно начинался с обхода пациентов, которых, к счастью, сейчас в клинике было мало. Проходя мимо палаты, в которой лежал когда-то Карлос Менес, Сальватор чуть было не зашел и туда.

— Господин профессор, здесь никого нет, — произнес доктор Сандро.

— Да, конечно, — ответил он и, проговорив: — спасибо, коллеги, — направился в свой кабинет.

Какая-то тяжесть, появившаяся внутри перед обходом, вывела Сальватора из состояния душевного равновесия. Он попытался писать. Нет, ничего не получалось.

— Что это со мной? — вслух произнес доктор и взглянул на часы: — Тринадцать тридцать… Через полчаса Луиза де Луэстен приедет… Нужно приготовиться.

Сальватор собрался с мыслями и, подойдя к окну, взглянул в него. В километре от виллы проходила скоростная автомобильная дорога, на которой сейчас было оживленное движение. Оторвав взгляд от мелькавших машин, профессор снял халат и пошел переодеваться, дав по дороге необходимые указания к обеду. Когда он был почти готов, в комнату вбежал Ольсен. В таком виде рассудительного и неторопливого управляющего профессор еще не видел: волосы растрепаны, глаза, выпрыгивающие из орбит…