Новая земля (Новь) - Кнут Гамсун

Онъ тоже улыбнулся и отвѣчалъ ей, стараясь ее утѣшитъ, что теперь она, вѣроятно, очень довольна, что можетъ оставить всю эту городскую грязь и попадеть на чистую дорогу, на свѣжій воздухъ. Впрочемъ, это и не долго будетъ продолжаться, она скоро вернется?

"Нѣтъ", сказала она, "конечно это не будетъ долго продолжаться".

Обмѣниваясь другъ съ другомъ этими безразличными словами, они стояли на платформѣ. Снова начался дождь; капли ударяли о стеклянную крышу надъ ихъ головами; и локомотивъ шипѣлъ. Агата вошла въ купэ и высунула Тидеману руку. Вдругъ у нея явилась потребность, чтобъ ее простили и снисходительно отнеслись къ ней; и она сказала этому чужому ей человѣку:

"Прощайте… Несмотря на все, не думайте нехорошо обо мнѣ!" При этомъ она покраснѣла до самыхъ ушей.

"Нѣтъ, милое дитя…" удивленно отвѣчалъ онъ. Онъ не успѣлъ сказать больше.

Она высунула изъ окна свое маленькое свѣтлое личико и кивала, когда поѣздъ тронулся; глаза ея все еще были влажны; она съ трудомъ сдерживала слезы. Она все время смотрѣла на Тидемана и потомъ начала махать платкомъ.

Странная дѣвушка! На платформѣ онъ былъ единственный человѣкъ, котораго она знала и она кивала ему. Онъ былъ тронутъ этой сердечной простотой и тоже махалъ платкомъ, пока поѣздъ не исчезъ. Несмотря на все, не думать нехорошо о ней! Нѣтъ, онъ этого не сдѣлаетъ. А если это когда-нибудь и было, то больше уже не случится. Ока кивала ему, чужому человѣку. Онъ долженъ разсказать это Олэ, это его порадуетъ.

Тидеманъ отправился въ свой складъ. Его голова была переполнена всякими дѣловыми соображеніями и мало-по-малу онъ забылъ про все остальное. Работа опять начинала кипѣть, кредитъ уже больше не былъ ему закрытъ, и ему пришлось вернутъ двухъ изъ своихъ прежнихъ служащихъ. Его дѣло было похоже на звѣря, лежавшаго нѣкоторое время безъ чувствъ, а теперь начинающаго по немногу шевелиться и опять набираться силъ. Въ данное время онъ былъ занятъ нагрузкой дегтя.

Обойдя свой складъ и раздавъ приказанія, онъ отправился въ ресторанъ, гдѣ имѣлъ обыкновеніе обѣдать. Становилось поздно, онъ быстро пообѣдалъ, ни съ кѣмъ не разговаривая. Онъ все думалъ объ одномъ новомъ планѣ, зародившемся въ его головѣ. Теперь его деготь отправленъ въ Италію, рожь установилась въ цѣнѣ и онъ равномѣрно продавалъ изъ своего запаса. Его дѣятельность начала принимать большіе размѣры, теперь дѣло шло о кожевенномъ заводѣ въ Торахусѣ. Не подумать ли пока что о производствѣ дегтя? Нѣтъ, онъ не будетъ отговаривать Олэ отъ такого предпріятія, разъ оно можетъ принести ему доходъ. Но этотъ вопросъ занималъ его уже съ недѣлю и онъ поговорилъ даже на эту тему съ однимъ инженеромъ. Кора и верхушки деревьевъ были на лицо, если для кожевеннаго завода нужна кожа, то для гонки дегтя нужны дрова. Что касается его, впрочемъ, то ему не нужно пока имѣтъ много денегъ на рукахъ, ему теперь нужно работать только для себя и дѣтей; онъ никакъ не можетъ отказаться отъ этой мысли и очень часто возвращается къ ней.

Тидеманъ направился домой. Дождикъ шелъ частый и равномѣрный.

Не доходя нѣсколько шаговъ до конторы, онъ вдругъ остановился и осторожно спрятался за какую-то дверь. Онъ пристально смотрѣлъ прямо передъ собой; тамъ, на улицѣ, около конторы стояла его жена, несмотря на то, что шелъ сильный дождикъ. Она смотрѣла то въ окно конторы, то наверхъ, во второй этажъ въ среднюю комнату, ея собственную прежнюю комнатку. Это была она, онъ не ошибался; вдругъ онъ задержалъ дыханіе. Онъ уже разъ видѣлъ ее тамъ: тогда, войдя въ тѣнь отъ фонаря, она обогнула домъ; вотъ совсѣмъ такъ, какъ сейчасъ. Онъ тихонько позвалъ ее по имени, но она, ничего не отвѣчая, быстро побѣжала за уголъ. Это было три недѣли тому назадъ. Теперь она опять была тутъ.

Онъ хотѣлъ выйти, онъ сдѣлалъ движеніе, его дождевой плащъ зашуршалъ, въ то же самое мгновеніе она пугливо осмотрѣлась вокругъ, протянула обѣ руки и умоляюще скрестила ихъ. Это продолжалось одно мгновеніе. Потомъ она исчезла. Онъ оставался на своемъ мѣстѣ, пока она совсѣмъ не скрылась изъ виду.

V

Недѣлю спустя Олэ Генрихсенъ вернулся домой. Онъ очень безпокоился, не получая никакого отвѣта отъ Агаты, онъ еще и еще телеграфировалъ, но о ней не было ни слуху, ни духу. Вотъ почему онъ такъ быстро собрался и уѣхалъ. Но онъ былъ такъ далекъ отъ мысли о настоящей причинѣ молчанія Агаты, что еще въ послѣдній день, проведенный въ Лондонѣ, купилъ для нея подарокъ, — маленькій шарабанъ для ея лошадки.

А тамъ, на столѣ лежало уже письмо Агаты и ждало его. Кольцо было завернуто въ папиросную бумагу.

Олэ Генрихсенъ прочелъ письмо, но ничего не понялъ. Только его руки начали дрожать и глаза широко раскрылись. Онъ пошелъ, затворилъ дверь въ контору и еще разъ прочелъ письмо, оно было написано просто и ясно и никакихъ сомнѣній не могло бытъ: она возвращала ему его "свободу". И тутъ же рядомъ лежало кольдо въ папиросной бумагѣ: дѣло было ясно.

И Олэ Генрихсенъ началъ ходить взадъ и впередъ по конторѣ; онъ положилъ письмо на бюро. Съ заложенными за спину руками онъ ходилъ и думалъ, затѣмъ снова взялъ письмо и прочелъ его. Онъ былъ "свободенъ".

Пустъ онъ не думаетъ, что она его не любитъ, писала она; она думаетъ о немъ, такъ же много, какъ и прежде, да, пожалуй, еще больше, потому что въ продолженіе дня она разъ сто проситъ у него прощенія. Но развѣ это поможетъ, что она такъ много думаетъ о немъ, писала она дальше, она уже не была больше его, не принадлежала ему; вотъ до чего это дошло. Она не разъ боролась, видитъ Богъ, она любила его и не хотѣла принадлежать никому другому, кромѣ него. Но теперь она зашла черезчуръ далеко, и она проситъ его лишь объ одномъ, не судить ее строго, хотя она этого и заслуживаетъ! Все, что она ему сдѣлала, пусть онъ забудетъ, да, все; и пусть онъ не тоскуетъ по ней, нѣтъ, не нужно тосковать, потому что она недостойна его страданій. Она хочетъ сказать ему прости и благодарить за все, она посылаетъ ему обратно кольцо; но она не хочетъ этимъ еще больше оскорбить его, вѣдь таковъ ужъ обычай.

Письмо было два раза помѣчено числомъ, наверху и внизу, на это она не обратила вниманія. Оно было написано крупнымъ, дѣтскимъ почеркомъ Агаты, и было какъ-то трогательно, безпомощно; два раза она что-то вычеркнула. Итакъ, онъ, значитъ, вѣрно понялъ это письмо; и, кромѣ того, при этомъ лежало и кольцо! Да, но кто же онъ былъ, въ сущности говоря?

Онъ не былъ какимъ-нибудь значительнымъ человѣкомъ, извѣстнымъ всей странѣ, или геніемъ, котораго можно безумно любить; онъ былъ простой хорошій работникъ, купецъ, вотъ и все. Онъ не долженъ былъ бы воображать, что будетъ въ тиши и спокойствіи обладать сердцемъ Агаты; вотъ въ чемъ его ошибка. Да, онъ хлопочетъ о своей торговлѣ, работаетъ съ утра до вечера, но, Боже мой, вѣдь этого не достаточно, чтобы завладѣть любящимъ сердцемъ. Да, да, теперь онъ зналъ, почему не было отвѣта на его телеграммы: онъ долженъ былъ бы это предчувствовать, но этого не было… Она зашла черезчуръ далеко, она прощается съ нимъ и любитъ другого. Ахъ, да, вѣдь и это тоже ничего нельзя сказать, — если она любитъ другого, то… Это, по всей вѣроятности, Иргенсъ овладѣлъ ею, должно быть, что такъ; счастье ему улыбнулось, онъ такой чарующій, и кромѣ того, у него такое извѣстное имя… Нѣтъ, Тидеманъ, значитъ, былъ правъ. Прогулки и поѣздки на острова были опасны; Тидеманъ зналъ это по опыту. Но теперь поздно объ этомъ думать и, кромѣ того, любовь, вѣрно, была не очень сильна, разъ такая поѣздка на острова могла заставить такъ забыться…

Имъ овладѣваетъ гнѣвъ, онъ начинаетъ все быстрѣе и быстрѣе шагать, лобъ его краснѣетъ. Она зашла черезчуръ далеко, да, вотъ награда за всю его любовь. Онъ преклонялся передъ какой-то дѣвченкой, а между тѣмъ ея жалкій любовникъ, въ продолженіе двухъ лѣтъ обкрадывалъ его товаромъ и деньгами. Онъ можетъ доказать это своей счетоводной книгой, взгляните только, взгляните, какъ другъ Агаты постоянно занималъ то десять, то пятнадцать кронъ. А онъ еще боялся, что счетъ поэта въ одинъ прекрасный день можетъ попасться ей на глаза, если она будетъ перелистывать его книги; и въ концѣ концовъ онъ ради нея совсѣмъ отложилъ въ сторону счетоводную книгу, изъ уваженія къ великому человѣку. Да, они оба составятъ хорошую парочку; они достойны другъ друга; онъ можетъ воспѣтъ это въ своихъ стихотвореніяхъ, тема вполнѣ подходящая.

И онъ не долженъ черезчуръ горевать, нѣтъ, дѣйствительно, онъ не долженъ этого дѣлать, она не можетъ этого переносить, это лишитъ его сна. Нѣтъ, вы посмотрите! Но кто же сказалъ, что онъ будетъ горевать! Она ошибается, онъ преклонялся передъ ней, но онъ не лизалъ ея башмаковъ, нѣтъ онъ даже ни разу не стоялъ передъ нею на колѣняхъ. Ахъ, нѣтъ, онъ не будетъ безутѣшно горевать, пусть она объ этомъ не безпокоится, пусть она не проливаетъ горькихъ слезъ изъ-за этого. Она отказываетъ ему, она возвращаетъ ему кольцо. Ну и что же! Ха-ха-ха, развѣ это для него смертный приговоръ? Едва ли?! Но странно, зачѣмъ она потащила кольцо съ собой въ Торахусъ, отчего она не оставила его у него на столѣ, такъ по крайней мѣрѣ, она съэкономила бы на пересылкѣ! Нѣтъ, милая, фрекенъ Линумъ, отъ біенія сердца не умираютъ, когда получаютъ отказъ на предложеніе. И кто знаетъ, можетъ бытъ, все это было къ лучшему и отказъ является спасеніемъ. Съ такими людьми, какъ она, онъ не хочетъ имѣть дѣла, онъ всю жизнь старался быть честнымъ человѣкомъ. Прощай, прощай и пожалуйста не безпокойся; къ чорту съ твоимъ бѣлоподкладочникомъ, и я слышать больше о васъ не хочу!