Зоосити - Лорен Бьюкес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы заметили, что кое-чего не хватает? — спрашиваю я, когда Дейв ненадолго отвлекается, чтобы поменять карту памяти.
— Н-нет, не заметил… А что, чего-то не хватает? Погодите… Крови не так много. Значит, ее, возможно, убили в другом месте.
— И еще животного нет.
— Откуда вы знаете, что у нее — или у него — было животное?
— Я видела ее. Она работала на моей улице. У нее был Воробей.
— Воробей?! Он ведь очень маленький. Может, вы просто не заметили?
— Поверьте мне, он был. А сейчас его нет. — Я знаю точно, потому что в прошлый раз обшарила дюну вдоль и поперек. Я искала трупик маленькой серой птички с тонкими, как спичка, ногами, сложенными под грудкой. Кроме того, я просто чувствую, что Воробья здесь нет. — Он пропал!
Довольно быстро, всего через полтора часа после моего звонка, приезжают полицейские, злые как черти. Городская окраина, жара, песок, ветер, мертвая девочка, которая смотрит в небо, как будто наблюдает за погодой… Впереди море бумажной волокиты. Улики… И снова рядом с местом преступления оказываюсь я.
Меня посылают в кабинет для допросов; заранее радуюсь предстоящим двум часам в обществе доброй инспекторши Тшабалалы. На сей раз она сразу приступает к делу:
— Откуда ты знала, где искать труп?
— Все есть в моем досье. Мое шави…
— Твое шави — находить потерянные вещи!
— Но ведь ее труп я нашла!
— Как? — давит инспектор.
— Шла по связи.
— Как ты познакомилась с жертвой?
— Я не была с ней знакома. Однажды видела на улице. Она… была проституткой, или, как сейчас говорят, работницей секс-индустрии. Но я не думаю, что ее убил клиент.
— Ты не думаешь, вот как? Признавайся, сама была соучастницей убийства?
— Нет.
— Где ты была утром в четверг, двадцать четвертого марта?
— Разве меня в чем-то обвиняют? И потом, при чем здесь двадцать четвертое?
— Вопросы здесь задаю я. Итак, где ты была?
— Как я уже говорила, в то время, когда зарезали миссис Лудицки, я была у себя дома, в Хиллброу, или Зоосити. Я живу в «Элизиум-Хайтс». Квартира номер шестьсот одиннадцать. Почтовый индекс двадцать тридцать восемь. Вместе со мной находился мой друг Бенуа Боканга, который, я надеюсь, уже дал показания и подтвердил мои слова.
— Бенуа Боканга… В настоящее время мы проверяем его документы.
— Они у него в порядке.
— Он беженец… Скоро ему понадобится продлевать документы.
— Если хотите кого-то шантажировать, шантажируйте меня. Уверена, в конце концов вы непременно что-нибудь нароете.
— В самом деле! — Неожиданно инспектор становится ужасно вежливой. — Мисс Декабрь, вы и ваше магическое шави на прошлой неделе имели косвенное отношение к двум убийствам. Чем вы можете это объяснить?
— Феноменальным невезением, инспектор.
— У вас есть нож?
— У меня квартира с кухней. Кухня, правда, тесная и грязная, но все-таки кое-какая кухонная утварь в ней имеется.
— Мы можем произвести обыск в вашем жилище?
— Вам понадобится ордер.
— Это можно устроить.
— Устройте заодно и адвоката, инспектор.
Глава 30
Бывшим наркозависимым надо прикладывать огромные усилия, чтобы вставать в десять утра. Приходится вытаскивать себя из постели буквально за волосы. А некоторые, судя по лицам, вообще забыли, что такое сон… Скорее дайте мидазолама!
Я помогаю на раздаче; разливаю в одноразовые чашки по-настоящему мерзкий растворимый кофе с цикорием. Кофе мы раздаем завсегдатаям, тем ранним пташкам, что успели на утреннее собрание в «Новой надежде». Пользуясь случаем, показываю всем фотографию сожженного заживо человека.
Похоже, он никого не интересует. Сейчас все взбудоражены другой новостью: знаменитый рэпер Стрелок оказался ненастоящим зоо! Из рук в руки передают сегодняшний номер «Ежедневной правды».
— Так и знал, что его Гиена — фальшивка! — говорит очень высокий и очень дерганый парень с пятнами стригущего лишая на голове. Он обеими руками держит бейсболку, в которой свернулся шариком его Еж.
— Неужели ему удавалось так долго морочить всем голову? — недоумевает долговязый рыжий тип с нарисованными бровями. — И никто ничего не заметил? Неужели вы сразу не видите, настоящее животное или нет?
— Что значит «вы»? И что значит «настоящее или нет»?
— Да ладно, ты понимаешь, о чем я!
— Зоо — не то же самое, что люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией. У нас нет магического радара, который моментально выявляет других зоо!
— Какая жалость… Благодаря ему к зоо стали лучше относиться. Он старался ради других…
— Он старался ради собственной раскрутки! Изображал из себя крутого гангстера-зоо, которого все боялись!
— Можно взглянуть? — спрашиваю я, показывая на газету.
Тип с Ежом дает мне статью и снова принимается поучать:
— Он отлично умеет обрабатывать журналистов и запугивать родителей! Вспомните, его диски расходились, как горячие пирожки… Такой же пиарщик, как Бритни Спирс… И как Эминем, и как тот придурок, что косит под вампира — у него еще такие странные глаза… Их только одно волнует: собственная слава!
На первой полосе, под заголовком «Веселый цирк», бок о бок две фотографии. На первой Стрелок с «узи» держит на поводке гиену в ошейнике с бриллиантами. Его окружает целый выводок красоток в золотистых микробикини. Красотки тоже вооружены до зубов. Разительный контраст первому составляет второй снимок: усталый, измученный человек в темно-зеленом спортивном костюме, прикрывая лицо полой куртки, убегает от папарацци в сторону внедорожника с открытой дверцей. В салоне видна женщина. Она тоже отвернулась, прячет лицо.
Я листаю газету; на третьей полосе вижу огромную фотографию чьего-то бюста. На пятой — статья о бедняках, которые вынуждены ловить и есть домашних кошек. Наконец, я нахожу репортаж об убийстве Воробья. Дейв обещал, что он появится на первой полосе, но разоблачение Стрелка сместило акценты. Наша статейка в одну колонку затиснута на шестую полосу. Я не сразу нахожу ее в разделе криминальной хроники.
«Ежедневная правда»
30 марта 2011 г.
Криминальная хроника с Мандлакази Мабусо
«ИЗРЕЗАН ДО СМЕРТИВчера на южной окраине города, в терриконе корпорации „Кроун Майн“, был обнаружен труп „ночной бабочки“ — юноши-трансвестита. Наш фотокорреспондент, узнавший о происшествии из конфиденциального источника, первым обнаружил изрезанное тело. Очевидно, перед тем, как убить жертву, ее пытали. Затем убийца-маньяк, возможно помешавшийся на религиозной почве, изрезал жертву ножом буквально на ленты. Может быть, убийца ненавидит трансвеститов? Или „ночную бабочку“ убил озверевший клиент? Пока у полиции Гаутенга на наши вопросы ответ один: без комментариев. Очевидно, сотрудникам полиции нечего сказать».
Мне, в отличие от полицейских, есть что сказать. Правда, я не считаю, что Воробья убил какой-то гомофоб. Я вообще не думаю, что за убийством кроется какой-то мотив. Правда, я еще не получала таинственных посланий из потустороннего мира, которые говорили бы об обратном.
Я показываю фото Патрика Серфонтейна многим, в том числе и кураторам программы, но его никто не узнает. Правда, я ничего особенного и не ожидала. В конце концов, остатки из «Кулинарии Китч» — не совсем то же самое, что «самолетная еда», хотя что-то общее, безусловно, есть. На что-то намекают и «мутирующие» пластмассовые вилки в магазинной тележке…
Все утро я обзванивала по телефону авиалинии. Я представлялась журналисткой, которая пишет статью для журнала «Бизнес» о благотворительности. Оказывается, только две национальные компании-авиаперевозчика жертвуют остатки еды нуждающимся. Начальница отдела по связям с общественностью компании «ФлайРайт» объяснила:
— Мы живем в обществе сутяг. Я понимаю наших коллег. Они боятся обвинений в том, что отдают испорченную или отравленную еду… Ну а мы заслуженно гордимся качеством нашей пищи. Даже если она вчерашняя… Раз наша еда годится для наших пассажиров, она годится и для нуждающихся!
Еще два телефонных звонка — и у меня появился список всех благотворительных организаций, которым отдают излишки еды «ФлайРайт» и «Блукрейн-Эйр». Учитывая возраст Патрика, я вычеркиваю «Новое начало», где проходят реабилитацию бывшие малолетние заключенные, и «Вуку» — благотворительную организацию, которая развозит завтраки по школам. В списке остаются благотворительная столовая при церкви Святого Иакова в районе Александра и приют имени Кэрол Уолтерс, расположенный совсем рядом с улицей Луиса Боты. Примечательно, что приют буквально в двух шагах от Труавилля. Считайте меня легковерной и наивной, но именно в приют я отправляюсь в первую очередь.