Кто хочет стать президентом? - Михаил Попов

Винглинский всплеснул руками, как Рахманинов после концерта.

– Что, на Москве нет новых точек?

– Как не быть, Сергей Янович.

– Так почему ты по ним не специалист?

– Стараюсь.

– Излагай.

– Тут неподалеку, на Остоженке. Си-фуд ресторация «Лагуна». Столики вип-обслуживания стоят прямо на крыше огромного аквариума, а внизу рыбки плавают. Даже, говорят, пару мурен завели. И мурен этих можно даже съесть, если за отдельную плату. Своя служба эскорта, и не только эскорта. Но я бы ей не доверял.

– Это почему бы ты ей не доверял? Проверял, что ли? Ради меня старался? Да?

Либава давно уже привык к таким внезапным извивам хозяйского настроения, поэтому просто пережидал.

– Можно, как вы особенно любите, на теплоходе по Москве-реке, я бы посоветовал…

– Я же сказал – новенького!

– Так я и говорю: кораблик новенький, баржа-будуар, пивная галерея «Галера», девушек доставим катером с набережной.

– Что ты меня все на воду тащишь? Это тебе только показалось, что я люблю воду. У меня вестибулярный аппарат слабый. У меня половой аппарат в порядке. Мне не интерьерной экзотики – мне другого надо. Понял?

– Конечно, понял. Тогда лучше всего подойдет «Синяя борода». Заведение тоже достаточно новое, без особых понтов, но с телевитриной.

– Что это?

– Вы заходите в кабинет. Перед вами десяток экранов, на каждом – юная особа. По крайней мере владельцы утверждают, что юная. В самых разных состояниях.

– Что это значит? Пьяные, что ли? Обкуренные?

– Я неловко выразился. Я имел в виду, что особы там в разных видах. Они могут просто сидеть за столиком, и вы вызываете их всего лишь по такому видео. Но можно нажать кнопку «душ» или «неглиже» и увидеть больше. Для людей со слегка искаженной психикой есть даже кнопки «туалет», «дыба»…

– Что ты последнее сказал?

– «Дыба». Говоря народным языком: садо-мазо.

– У меня в этом отношении психика не искаженная. Самая что ни есть не искаженная. Но поеду.

– Я распоряжусь.

…Через полчаса Сергей Янович сидел в полутемном, почему-то очень прокуренном кабинете и пялился на экраны. Пялился и морщился. Зрелище его не слишком возбуждало, но вместе с тем не мог он и плюнуть на все это. Зря, что ли, ехал?

Послушные приказам кнопок девушки одевались, раздевались, оправлялись, мылись и снова одевались.

Либава тихо стоял за спиной шефа, с трудом сдерживая зевоту.

– Вон ту, – не оборачиваясь, показал Винглинский, – вон ту, с плечом, что-то есть в этом повороте… И для контраста – чернушку пухленькую.

– Понял.

Через пару минут Либава вернулся, виновато дыша.

– Что?

– Проблемы.

– Какие?

– Мне сказали, что та, с плечом, сегодня не вышла.

– Что значит… а почему она здесь мелькает? Либава стоял с недоумевающим видом.

– Черт знает что. Ехали в такую даль… Ладно, длинную. Вот эту.

Либава ушел.

И тут же вернулся.

– Сергей Янович, важный звонок.

– Что еще? Кто?

– Захаров, из Калинова.

Винглинский в ярости обернулся к помощнику:

– И с чего ты решил, что этот звонок важный?

– Утечка информации.

– Какая там может быть информация?

Либава молча и решительно протянул трубку шефу.

– Да! – гавкнул миллиардер. По мере того как он слушал, глаза его закрывались.

– Так, Захаров. Я понимаю, что ты понимаешь, что приносишь мне одни неприятности… А, так ты уже кого-то подозреваешь? Одного московского майора подозреваешь? А я подозреваю, что вырву твои яйца, только пока еще не решил, кому конкретно это поручить! Мне плевать, что номер вскрыт профессионально! Умри!

Винглинский бросил трубку помощнику.

– Что скажешь? Либава помялся.

– Мутная история.

– Подними все, что там у нас есть. Какой-то майор, если не выдумка Захарова… Надо выяснить, кто такой. От кого майор. Может быть, сам по себе майор.

– Я все сделаю, Сергей Янович.

– Если произошло то, что он сказал, я повисаю на крючке.

– Этот кретин мог что-нибудь и напутать.

– Нет. Худшие предположения – обычно самые верные. Кто-то целенаправленно охотился за кассетой с моими откровениями насчет «чистой силы» и их получил. Захарова, конечно, под пресс, ему не удастся под дурачка проскочить. Он тут не жертва, не дурак, он хочет сыграть, но у него не получится. И будем ждать, когда с нами выйдут на связь, чтобы поторговаться. Это был бы, кстати, неплохой вариант.

– Я понял. А с этим все? – Либава махнул рукой в сторону экранов.

– Почему, иди заказывай.

Пока Либава объяснялся с ресторанными сутенерами, Сергей Янович мрачно посматривал на экран, массируя ладони, как будто был хирургом и ему предстояло экранных девушек расчленять.

Помощник явился с нервной улыбкой на пухлых губах.

– Что еще?!

– И вторая тоже недоступна.

– В каком смысле может быть недоступна проститутка?

– Я опять неловко выразился. Она как раз доступна, но она на… м-м… задании, работает в данный момент.

Либава ждал взрыва и уже намечал для себя пути развития рекламационного скандала с администрацией заведения, но все кончилось мирно.

– Помнишь «Вертинского»? Минеральную воду. Либава улыбнулся и закивал. Это была в самом деле дурацкая история. Пару лет назад Сергей Янович назначил деловую встречу с партнером в пафосном тогда ресторане «Вертинский». Партнер берег здоровье и пил только минеральную воду. Но той воды (кажется, «Ланжевен»), твердо указанной в меню, в наличии не оказалось. Тогда хотя бы «Перье», попросил партнер. Официант пришел с унылым лицом и сообщил, что и «Перье» нет.

– Узнаю отечественные нравы, – усмехнулся Винглинский. – Жесткость законов усмиряется повсеместным их неисполнением. Пафос предложения разрушается дотошностью спроса.

Тогда, после «Вертинского», дело с тем партнером не сделалось, и очень скоро выяснилось, что и к лучшему: партнер заливал себя водой потому, что финансово горел.

– Это сигнал мне. Поехали-ка еще потрудимся. Надо сделать несколько звонков.

Глава тридцать седьмая

Жизнь Арсеньева

Охапкино, предвыборный штаб Голодина

Кирилл Капустин проводил пресс-конференцию. В зальчик, рассчитанный максимум на два десятка человек, набилось с полсотни журналистов. На столе – заросли микрофонов, воздух как в сауне. В атмосфере жадного до информации собрания чувствовался привкус злорадного интереса.

– Как чувствует себя господин Голодин после голодовки?

Этот вопрос в разных вариациях с разными подводками задавался раз за разом, будто одного ответа на него было недостаточно.

– Андрей Андреевич чувствует себя как человек, который не ел пять дней.

Наиболее ехидные акулы пера интересовались, какие конкретные результаты принесла акция, кроме повышения рейтинга кандидата.

– Что за конкретику вы имеете в виду?

– Сдвинулось ли дело дольщиков с мертвой точки?

– Да, создана комиссия из представителей местной и центральной власти, господин Дорожкин вызван в прокуратуру. История эта не будет исключена из сферы внимания Андрея Андреевича даже в том случае, если он не станет президентом.

– Каковы ближайшие планы господина Голодина? Не собирается ли он еще где-нибудь поголодать?

Капустин посмотрел на задавшую вопрос тетеньку, напоминавшую бочку в штанах, и подумал, что ей самой неплохо бы прибегнуть к голодательной терапии. Вслух сказал:

– Нет. В ближайшее время Андрей Андреевич голодать не намерен, потому что собирается все же дожить до выборов и встретить их в достаточном здравии.

Зря стараются. Хотя СМИ наперебой иронизировали по поводу этой истории, журналистской братии убедительно отвечал господин рейтинг: каждый день воздержания от пищи приносил кандидату Голодину один процент роста его популярности.

– И все же о планах. Чем намерен теперь заняться кандидат Голодин?

– Он намерен уехать из Москвы. Не хочу повторять банальности, но придется: Москва – далеко не вся Россия, успех в Москве надо закрепить признанием провинции.

– А куда именно уедет?

Капустин сделал широкий жест рукой:

– А сразу на Камчатку.

– Не собирается ли господин Голодин как-то повлиять на циклон, отравляющий существование жителям Петропавловска?

Капустин улыбнулся этому прыщавому гаденышу, сидевшему в первом ряду.

– А чем черт не шутит? Если мы сумели шугануть зажравшееся чиновничество хотя бы на районном уровне, то что нам камчатский циклон!

С того места, где сидел Капустин, было отлично видно крыльцо пансионата. В тот момент, когда Кирилл рассуждал о сравнительной силе коррумпированного чиновничества и отдельных природных явлений, на крыльце происходило интересное. Господа Бэнкс и Парачини провожали невысокого плотного господина отчетливо восточной внешности. Господина по фамилии Ли. Жали руку, распахивали дверь лимузина. Вот куда вам нужно бы смотреть, господа четвертая власть, если вы хотите устроить подкоп под позиции кандидата Голодина! Два клерка американского Госдепа, приставленные наблюдателями к голодинскому штабу, провожают одного из своих шефов, только что проведшего с кандидатом некую специальную работу.