Алчность - Тара Мосс

— Спасибо, что согласились поговорить с нами сегодня еще раз, — начал Энди. — Итак, вы сказали моим коллегам, что заключенный Эд Браун спал в неурочное время. В какое именно?

— С пяти вечера до полуночи.

— Вы можете рассказать об этом подробнее? Какое впечатление он на вас производил? — Махони подражала манере Энди вести опрос, стараясь не слишком подталкивать охранника к теме его ночной сменщицы Сьюзи Харпин. — Как по-вашему, почему он так себя вел?

— Понятия не имею. Я с ним почти не разговаривал, да и вообще он был со странностями — даже по сравнению с остальными заключенными. Не только в отношении сна.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, говорил он чудно… впрочем, вы, наверное, и сами знаете.

Энди кивнул.

— Расскажите о его привычках. Вы не замечали еще что-нибудь необычное?

Стивенс поскреб могучей дланью щетину, начавшую пробиваться у него на макушке. Энди обратил внимание на шрамы, покрывавшие суставы его пальцев.

— Он был помешан на чистоте. По-моему, он жутко боялся микробов и всегда был чистоплотным до идиотизма, здесь таких немного встретишь. Всегда найдутся такие, кто гадит на пол, плюется, сморкается на стены. Но Эд Браун содержал камеру в идеальной чистоте. Ах, да, еще он… — Стивенс ухмыльнулся, — обожал мыльные оперы.

Энди это сообщение ошеломило.

— Мыльные оперы?

— Да, сериал «Дерзкие и красивые». Последние месяцев шесть он смотрел его, не пропуская ни одной серии.

— Иногда сериалы затягивают, — пробормотала Махони.

— Браун всегда держался вежливо и никогда не доставлял мне неприятностей. Может быть, мне легче работалось как раз потому, что он спал. Похоже, мисс Харпин знала его лучше.

— «Знала его лучше»? Что вы имеете в виду? — уточнил Энди.

— Ничего особенного, просто в отличие от меня она иногда с ним разговаривала. — Неожиданно Стивенс насторожился: — Я не хочу сказать, что за этим что-то кроется. У меня и в мыслях не было обидеть Сьюзи.

— Мы понимаем, — кивнул Энди, нетерпеливо ерзая на стуле и чувствуя, что нашел какую-то зацепку. Нервы его были напряжены до предела.

— Послушайте, мисс Харпин работает здесь уже сто лет, — продолжал Стивене, явно испытывая неловкость. — Она надежный работник, твердый и профессиональный. Можно сказать, стала частью этих стен.

Он явно колебался, не желая каким-либо образом плохо отзываться о коллеге. Энди уважал его порядочность, но для расследования были важны именно грязь, сведения о нарушениях, а вовсе не корпоративный дух. Если в поведении Харпин было хоть что-нибудь подозрительное, он обязан это выяснить.

— Но ведь вас что-то беспокоило, — утвердительным тоном произнес он.

— Я никогда раньше не замечал, чтобы она так разговаривала с кем-то из заключенных, — пояснил Стивенс. — Мне это показалось странным, потому я вам об этом и сказал. Но Браун дрых день-деньской, а ночью мало кто не спит… Может, поэтому они и трепались.

— Стало быть, большая часть времени, когда он не спал, приходилась на смену мисс Харпин? — вставила Махони.

Стивенс кивнул.

— А как долго вы знаете мисс Харпин?

Глава 44

— Что это такое ты лопаешь?

Смеркалось. Мак сидела на разбросанных по полу гостиной диванных подушках, любовалась в окно яркими огнями вечернего Гонконга. В одной руке она держала тарелку, а на коленях примостила книгу Сандры Ли «За пределами зла». Подняв голову, она увидела в дверях высокую, очень худенькую брюнетку с удивленно приподнятыми бровями. Девушка говорила на кокни.

— По-моему, какой-то суп, — ответила Мак.

Найти поблизости хороший продовольственный магазин оказалось непростой задачей, но в конце концов она наткнулась на крошечный, похожий на мышиную норку киоск и купила у ласково улыбавшейся ей из-за прилавка морщинистой старушки несколько пакетиков лапши, расписанных иероглифами. Вернувшись домой, Мак на скорую руку приготовила себе миску еды, оказавшейся очень вкусной, хоть и несколько солоноватой.

— Брехня, сплошная химия, — хмыкнула девушка.

— Наверное, ты Габриэль?

— Ага, Габби. А ты кто?

— Макейди Вандеруолл. Рада познакомиться. — Мак поднялась с пола.

— Не входи в первую спальню, она моя, — решительным тоном предупредила Габби.

— Да, я знаю.

— И не трогай мои полотенца. Те, что белые, на вешалке.

— О'кей.

— Я сваливаю. Встречаюсь с друзьями в «Феликсе».

— Обожаю интерьеры по проектам Филиппа Старка.[11] Просто сказка! — Мак все еще старалась держаться дружелюбно.

— Чего?

Мак видела в журналах рекламу бара и ресторана «Феликс». Чудо дизайна со скошенными стенами и круглой стойкой бара с подсвеченным полом. На стенах висели барельефы с изображениями лиц некоторых друзей знаменитого дизайнера.

Габби непонимающе уставилась на нее.

Мак криво улыбнулась:

— Что ж, приятно поразвлечься.

После чего Габби, хмыкнув, умчалась в «запретную комнату номер один», а Мак вернулась к окну.

В ванной зашумел душ, но вскоре плеск воды стих, и Мак услышала шлепанье босых ног, цоканье каблучков, звук открываемых и закрываемых шкафов. Через пятнадцать минут Габби и след простыл.

В первый вечер в Гонконге у Макейди оставалось достаточно времени, чтобы обдумать события последней недели. Что происходит в Сиднее? Приблизилась ли полиция к поимке Эда? Господи, надеюсь, он больше никому не причинил вреда. Невозможно постичь тайну его побега.

Мысль о том, что Эд Браун разгуливает на свободе, потрясла ее до глубины души.

Глава 45

Офицер иммиграционной службы — низкорослый китаец в полувоенной форме — пристально осматривал их, держа оба паспорта в руках, затянутых в белые перчатки. Проницательные черные глаза тщательно разглядывали фотографии, а затем, обшарив их лица, вновь возвращались к паспортам, и так до бесконечности. Сколько можно?

Сьюзи Харпин.

Бен Харпин.

Они мало походили на брата и сестру, скорее, напоминали мужа и жену. У Эда Брауна на безымянном пальце поблескивало золотое кольцо, принадлежавшее Бену Харпину, убитому и расчлененному братцу Тюремщицы. К счастью, ей удалось разморозить его замерзшую руку, снять с нее кольцо и передать его Эду, прежде чем они покинули дом. Обычное обручальное кольцо, очень похожее на то, что надевал Эд, чтобы внушить своим «девушкам» чувство безопасности. Оно оказалось немного великоватым для тонких пальцев Эда, но он следил за тем, чтобы оно оставалось на месте. Тюремщица надела на левую руку дешевое колечко, купленное в лавке, торгующей бижутерией. Стеклянный «камешек» мог сойти за бриллиант, если не присматриваться, но этого вполне хватало, чтобы они выглядели как мистер и миссис Харпин, задумавшие провести отпуск в Гонконге.

Эд сильно занервничал, увидев в аэропорту Гонконга множество вооруженных до зубов охранников в новенькой отутюженной форме. Просто какая-то Красная армия, подумалось ему, несмотря на то что форма не была красного цвета. В сиднейском аэропорту охранники не ходили с автоматами, как их здешние коллеги. Однако ни один из охранников даже не глянул в его сторону. Во всяком случае, пока. Их оружие свисало с плеч на длинных ремешках, пальцы лежали поблизости от спускового крючка. Эд никогда раньше не бывал в аэропортах. Он вообще никогда не летал на самолете. Одна мысль о том, что он окажется в воздухе, вызывала у него нервную дрожь. Однако охранники и пограничники беспокоили его гораздо больше. И еще оружие. Он не любил огнестрельного оружия, особенно после того как пережил разрушительное воздействие пули детектива Энди Флинна, выпущенной из пистолета системы «глок».

— Знаете, я просто не могу дождаться, когда увижу Гонконг, — тем временем щебетала Тюремщица. — Мы всегда хотели сюда съездить.

Пограничник остался безучастным.

Заткнись, женщина.

Черные глаза прищурились, вновь пристально осматривая пару, вглядываясь в фотографию Бена Харпина…

Чтобы больше походить на него, Эд покрасил свои рыжеватые волосы в темно-каштановый цвет (безнадежно испортив шикарную фаянсовую раковину), но лицо у него было уже, нос — другой формы, к тому же он был ниже ростом. Не исключено, что подобные отличия заслуживали мимолетного взгляда, но чтобы его изучали как под микроскопом?! Он намеревался избавиться от Тюремщицы, особенно после того, как она доказала, что не может быть полезной в качестве источника денег, сняв со своего счета какие-то жалкие двести долларов. Сьюзи уверяла, что это все, чем она располагает, — остальные деньги, мол, вложены в некий бизнес. Но едва он узнал об отъезде Макейди, его планы изменились. Эд отлично понимал, что полиция разыскивает его во всех портах. Мужчина, путешествующий в одиночку, будет выглядеть подозрительно, но что, если они прикинутся мужем и женой? То, что он ускользнул из сиднейского аэропорта, принесло ему огромное облегчение. Эд держался спокойно, но при этом прекрасно понимал, что не смог бы сохранять невозмутимость без своей «жены» и измененной внешности. Однако пока радоваться свободе рано. Пока рано.