Алчность - Тара Мосс

Черные глаза, прищурившись, продолжали изучать документы…

Давай же пропусти нас.

Офицер тянул резину. Другие пассажиры уже прошли таможенный досмотр, а их все не пропускали. Эд почувствовал, что начинает потеть. Заметил ли офицер, что он нервничает? Может, его черные глаза приметили, что с ним что-то не так?

Он ожидал услышать что-нибудь вроде «Пройдите, пожалуйста, сюда» или, что еще более вероятно, несколько беглых приказаний на китайском, после чего на них накинутся вооруженные охранники и увезут в тюрьму. В сиднейском аэропорту он нервничал, когда ему пришлось снять ботинки и брючный ремень, чтобы пройти сквозь большую раму интраскопа, но охранник по другую сторону барьера улыбнулся и пропустил их с Тюремщицей без задержки. Казалось, никому и дела нет до неприметного шатена и его вульгарной женушки. Именно на это Эд и рассчитывал. Но что, если они столкнутся с полицией? Может, они уже заподозрили Тюремщицу в содействии Эду Брауну?

— Спасибо, — без улыбки произнес человек и махнул рукой в сторону другого офицера.

В животе у Эда похолодело.

С его точки зрения, тот ничем не отличался от предыдущего — такая же форма, такие же черные глаза, фиксирующие каждое их движение… Китаец подвел их к большой машине непонятного назначения и протянул руку за их паспортами. С бешено бьющимся сердцем Эд отдал ему паспорта.

— Австралийцы? — с сильным акцентом спросил офицер.

Оба кивнули.

Офицер еще раз проверил паспорта.

Сидевшая за пультом странной машины женщина в хирургической маске навела на них какой-то датчик и внимательно посмотрела на монитор. Эд почувствовал, как по виску стекает капля пота.

— Спасибо, да, — сказал офицер и вернул им паспорта вместе с какими-то документами.

Пронесло.

К паспортам была приложена брошюрка об атипичной пневмонии. Медсестра за компьютером проверяла их температуру на предмет обнаружения симптомов простуды. Теперь они были свободны.

Эд улыбнулся.

Они с Тюремщицей забрали багаж, миновали других вооруженных охранников и наконец, пройдя через раздвижные двери, окунулись в душную какофонию гонконгского утра.

Контроль пройден.

Ну вот и все. Эд Браун в Гонконге.

И на этот раз Энди Флинна здесь нет.

Глава 46

Во вторник утром, около половины девятого, Макейди, довольная и спокойная, уже шла по Центральному округу Гонконга. От обилия достопримечательностей разбегались глаза.

Гигантское здание Банка Гонконга высилось над ее головой, устремившись в небо выше всех остальных бетонных башен, пронзающих небо во всех направлениях. Пуховые облачка отражались в тысячах окон офисов, рассыпанных по неисчислимым кварталам плотной застройки городских джунглей. Столько миллионов людей на одном маленьком острове! Мак ощутила непривычное волнение, двигаясь в плотном потоке незнакомцев, бурлящем на оживленных улицах делового района. Безусловно, и она выглядела здесь чужой. Ее впечатляющий рост и европейские черты лица превращали девушку в белую ворону, но большинство людей вежливо отводили глаза в сторону.

Сверкающие витрины магазинов известных модельеров манили со всех сторон: «Луи Вюиттон», «Гуччи», «Живанши», «Дольче и Габбана», «Кристиан Диор». Как и большинство моделей, Мак не раз демонстрировала их наряды в фотостудиях и на подиуме, но не могла позволить себе их купить. Однако глазеть на витрины и мечтать было приятно.

Заметив на противоположной стороне улицы вездесущую зеленую вывеску «Старбакс», Мак рассмеялась. «Старбакс» распространился по всему свету, как десятилетия назад — «Макдоналдс». Она покачала головой, вспомнив сиднейскую встречу с Лулу. И с Энди.

Она ему так и не позвонила.

А что ты ему скажешь, когда позвонишь?

Несмотря на то что судьба, казалось, делала все возможное, чтобы их разлучить, Мак хотелось с ним поговорить. Мысль о том, что она оставила его, расстраивала ее гораздо больше, чем того хотелось.

— Копии часов! Копии часов! — крикнул кто-то. Она обернулась. Высокий индус с пачкой размноженных на ксероксе брошюр попытался всучить ей одну из них. — «Ролекс»?

— Нет, спасибо, — ответила она и, дождавшись зеленого светофора, перешла через дорогу с толпой других пешеходов. Молодая девушка со множеством торчащих косичек и в ботинках, сияющих неоном, указала на Мак и что-то взволнованно сказала своей подружке. Кто знает, что они подумали, глядя на высоченную белую женщину с пышной светлой шевелюрой? На их месте Макейди тоже непременно бы рассмеялась.

— Фэйт Хилл! Фэйт Хилл! Фото! Фото!

Что?

Девушка с косичками подбежала к ней. Она и ее подруга выглядели как токийские панки, и Мак подумала, что, вполне возможно, они тоже приезжие.

— Фэйт Хилл! — повторила девушка, сияя от восторга.

— Извините, но я не Фэйт Хилл, — вежливо улыбнулась Мак.

На ее заявление никто не обратил внимания. Восторженные улыбки и хихиканье не прекращались. Мак подумала было о том, не назвать ли им свое настоящее имя, чтобы доказать, что она не является высокой блондинистой певицей в стиле кантри, за которую ее приняли, но передумала. Если они не говорят по-английски, имя «Макейди Вандеруолл» ничего им не скажет.

— Фото! — радостно тараторила девушка с косичками — Фото!

Появилась блестящая компактная цифровая фотокамера размером не больше зажигалки, и девчушки стали оглядываться по сторонам в поисках человека, который бы снял их с Мак. Отлично. Мак стояла рядом с хихикающей парочкой лет тринадцати от роду, пока какой-то угрюмый бизнесмен, обменявшись с девушками несколькими фразами на китайском, не уступил их настойчивым просьбам. Получив снимок, девчушки убежали, вне себя от радости.

— Вы вовсе не Фэйт Хилл, — сказал мужчина на безупречном английском.

— Я знаю, — ответила Мак и растворилась в толпе пешеходов.

Глава 47

Лиза Милгэйт-Харпин постучала одной рукой в дверь дома Бена, прижимая другой к уху трубку мобильного телефона. Женщина хмурилась, строго прищурив глаза.

По-прежнему никакого ответа — ни по телефону, ни на звонок в дверь.

Она решила, что в последний раз поступает с этим типом цивилизованно. Бен вел себя грубо и неразумно, он даже не отвечал на ее звонки и не сделал ни одной попытки договориться. Он очевидно оттягивал развод, глупо избегая контактов с ней. Такое возмутительное ребячество — еще один проступок, дополнивший длинный перечень деяний Бена, которые она не могла ему простить.

Хватит. Войду-ка я в дом.

Лиза вставила в замок свой ключ. Ключ подошел. После всего, что случилось, он даже не удосужился сменить замки. Она почти не удивилась. Замена замков потребовала бы некоторых усилий, а Бена нельзя назвать мастером на все руки. Лиза повернула ключ, и дверь со скрипом отворилась. В доме стояла тишина. Лиза быстро оглянулась, словно ожидала увидеть приближающегося к ней кандидата в бывшие мужья, но на дорожке никого не было, и ни один любопытный сосед не следил за ней с безопасного расстояния. Лиза быстро вошла и захлопнула за собой дверь.

— Эй? — крикнула она. — Есть кто-нибудь?!

С неожиданным чувством торжества Лиза взлетела по ступенькам. Она не ожидала, что ей удастся проникнуть в дом и тем более что ее ключ подойдет к замку, а потому оказаться внутри было особенно приятно. На этот раз Лиза не увидела на подъездной дорожке машины, а в почтовом ящике заметила накопившуюся за два дня корреспонденцию. Неужели он наконец взял отпуск? Бен Харпин относился к тому жуткому типу мужей, кто считает, что серия «Симпсонов» ничуть не хуже вечера, проведенного в дорогом ресторане, а вонючая рыбалка с собутыльниками намного веселее, чем комфортабельный круиз. Возможно, он как раз сейчас туда и отправился? Подонок! Мог бы предупредить, что собирается уехать. Надо будет позвонить его приятелю Брэду и узнать, не с ним ли Бен. Хорошо, если ее бывший оставил записку, чтобы она не тратила времени понапрасну.

Как бы то ни было, отсутствие Бена было подарком судьбы. Если он не хочет отвечать на ее звонки, то и она не станет с ним церемониться. Пока она здесь, нужно забрать кофеварку для капучино. Он не сможет ей помешать, ведь аппарат принадлежит ей. Ну и что с того, что у Хайнриха есть отличная крупповская кофеварка? Раз это Лиза придумала внести в список свадебных подарков эту вещь, значит, она ей и принадлежит. Бена это вообще не интересовало. Он, наверное, даже не знает, как ей пользоваться.

Лиза почти дошла до конца лестницы, когда почувствовала что-то неладное. Запах? В доме стоял незнакомый запах лаванды.

— Эй? Есть здесь кто-нибудь?

В доме по-прежнему царило зловещее молчание. Лиза вошла в гостиную и от изумления разинула рот.

Что это?

Самым большим потрясением для жены Бена оказалось то, что дом блистал чистотой. Муж никогда не отличался аккуратностью. А посреди комнаты стояла пустая птичья клетка. С каких это пор Бен стал интересоваться птицами или другими домашними питомцами? Но и это было еще не все. Само жилое пространство дома выглядело иначе. Повсюду пестрели безделушки и рамки для фотографий. Лиза пересекла гостиную, чтобы поближе рассмотреть фото женщины, стоявшее на камине. Не может быть, недоверчиво подумала она. Бен завел подружку? Погодите-ка… она узнала на фото лицо его сестры, Сьюзи, хотя выглядело оно непривычно. Накрашенная физиономия улыбалась. Изучив следующее фото, Лиза растерялась. Кто это, кажется, звезда мыльных опер Ронн Мосс? Еще она обнаружила картинки из показанных по телевидению роскошных свадеб, вставленные в рамки из дешевого сплава в виде сердечек. Стопка журналов для новобрачных. Что означает весь этот вздор? Повсюду расставлена всякая дрянь в форме сердечек, да еще этот отвратительный запах лаванды.