Сломанная кукла - Амо Джонс

– Хорошо. – Я улыбаюсь папе. – Спасибо за это.

– Но не забывай, – он смотрит на меня, нахмурив брови, – что я не в восторге от этой идеи. Тебе предстоит многое узнать. Я достаточно уважаю твои желания, чтобы это исполнить. Но если я узнаю, что Деймон и его… – Папа делает паузу и снова смотрит на Бишопа. – Не бери в голову. Просто знай, что я делаю это для тебя. И точка.

Я киваю.

– Спасибо папа.

– Нам лучше уйти. Когда она сможет вернуться домой? – спрашивает он Бишопа, и вновь замечаю, как Бишоп берет на себя ответственность за любую ситуацию. Даже с моим отцом, который на десятки лет его старше, всем по-прежнему руководит Бишоп. В этом весь он. Он самый настоящий… альфа? Не знаю, правильно ли использовать это слово, но он всегда командует остальными. Как будто он альфа волчьей стаи, но в его случае стая – это все человечество. Его татуировка отлично ему подходит, он настоящий бог, и ему даже не приходится стараться. Не знаю, чего мне хочется больше – поцеловать его или подколоть. Не стоит лишний раз подпитывать его эго, так что я уколю его, а потом поцелую. Или сделаю это одновременно.

– Она может уехать сегодня. Она находится здесь уже семь дней, потому что после инцидента у нее пару раз пропадал пульс. Врачи сказали, что это было из-за травмы и таким образом ее тело боролось за жизнь. Полиция тоже хочет задать ей несколько вопросов, но это стандартная процедура. Я все время буду с ней, так что не стоит об этом беспокоиться.

Папа поправляет галстук, который выглядит так, будто его не развязывали по меньшей мере пару дней.

– Спасибо. Я позвоню насчет Деймона, посмотрим, удасться ли нам уладить это дело.

Прокручивая сказанное в голове, я осознаю, что Бишоп говорил о семи днях. Когда мой отец и Елена уходят, я поворачиваюсь к нему лицом.

– Семь дней? Я была без сознания семь дней?

Бишоп кивает, подходит к Татум, выхватывает пакет с пончиками из ее рук и бросает их в мусорное ведро.

– Да, но твоя травма не настолько серьезная. Пуля только задела голову, а не прострелила насквозь.

Это объясняет и то, что я еще жива, и мою пульсирующую головную боль.

Татум фыркает на него, откидываясь на спинку стула.

– В любом случае, – она смотрит на Бишопа гневным взглядом, прежде чем с улыбкой повернуться ко мне, – ты помнишь, что произошло в тот день, Мэди?

Все замирают, Бишоп и Нейт внимательно на меня смотрят. Я прикусываю губу, прокручивая события в голове. Я все помню. Но нужно ли мне об этом рассказывать? Или стоит что-то утаить? Я доверяю им, но, как Бишоп и Нейт говорили мне раньше, знание – сила, а секреты – оружие. Особенно в этом гребаном мире.

Я отмахиваюсь от ее вопроса и тяну на себя старое больничное одеяло.

– Я помню только некоторые моменты. Все остальное как белые пятна.

Мне сразу становится стыдно за свою ложь, но, когда я смотрю на нее и Нейта, я вижу, что они мне поверили. Но затем мои глаза встречаются с глазами Бишопа, и я понимаю, что он насквозь видит мое вранье. Его злобный прищур явно это выдает.

Черт.

На хрен Бишопа и его способность читать людей. Есть хоть что-то, в чем этот придурок не преуспел? Пока у меня нет вариантов. Я определенно должна найти то, в чем Бишоп облажается, чтобы я смогла его атаковать. Просто смеха ради. И, ко всему прочему, я знаю, что он будет сходить с ума от злости. А мне нравится, когда он злится. Это по-настоящему опасно.

– Хорошо, да, Нейт?

Татум смотрит на Нейта, но тот не глядя отмахивается от нее. Она опускает глаза в пол, снова собираясь с мыслями после того, как ее так легко отшили. Я это вижу. Нетрудно заметить, что она прониклась к нему чувствами.

– Ох, – тихо стону я, раздражаясь на все и на всех. – Я просто хочу домой, в свою постель, в свой душ, есть нормальную еду и смотреть Netflix всю ночь.

Я должна была сказать это про себя, но по какой-то причине произнесла это вслух.

Бишоп усмехается.

– Будет сделано. Я позову медсестру. Но нужно будет съесть что-нибудь, прежде чем тебя выпишут.

– Да, уверена, что Бишоп заправляет всеми в этой больнице, так что с его-то властью они точно тебя выпишут. Должно быть, приятно быть Королем, – дерзко добавляет Татум, приподняв одну бровь.

Ах, все ясно. Вот почему она так к нему относится: она разузнала – чего и следовало ожидать от Татум – что-то о Бишопе. Скривив рот, она наблюдает за тем, как он выходит за дверь. После его ухода тишина длится не больше двух секунд, потому что Татум немедленно оказывается у моей кровати.

– Я видела Бишопа с той медсестрой! – шепчет она мне на ухо.

Вернее, это должно было быть шепотом, но Нейт услышал ее, стоя в другом конце комнаты.

– Я все слышал. И, Тат, не лезь, черт возьми, не в свое дело.

Нейт не смотрит на нее и словно не замечает ее присутствия. Это должно ее задеть, потому что, какой бы замкнутой одиночкой она ни была, это целиком и полностью ее выбор. Татум прекрасна – сногсшибательно прекрасна. Чего только стоят ее пышные светлые волосы и розовые щеки. Она похожа на модель Victoria’s Secret. Это она должна игнорировать и отшивать. Но кто я такая, чтобы судить? Наверное, поэтому мы с ней так хорошо ладим.

– Почему это? – огрызается она на Нейта.

Он выдыхает, складывая одеяло и бросая его на стул.

– Начнем с того, что это тебя не касается, а закончим тем, что ты просто рассоришь наших лучших друзей.

Нейт замолкает, вызывающе поднимая брови.

Она выпрямляет спину.

– А как насчет того, что твой лучший друг – кусок дерьма, потому что, пока моя лучшая подруга, она же его… – Она смотрит на меня, потом на