Розамунда, любовница короля - Бертрис Смолл

Предсказание Оуэна сбылось. Когда они оказались у подножия холмов, окружавших Фрайарсгейт, со всех сторон уже сбегались люди, чтобы приветствовать свою госпожу. Путешественники остановили коней перед домом, и Розамунда объявила:

– Добрые жители Фрайарсгейта, я вернулась к вам со своим нареченным женихом, которого вы уже знаете. Сэр Оуэн Мередит станет вашим новым хозяином. Ожидаю, что вы, как и я, будете уважать его и повиноваться. Отец Мата благословит наш союз через неделю после того, как мы пошлем гонца в Оттерли, чтобы уведомить моего дядю.

Обитатели Фрайарсгейта ответили радостными криками и, столпившись вокруг жениха и невесты, желали долгой жизни и счастья. Войдя в дом, Розамунда, раскрасневшаяся от волнения, обняла Эдмунда. Тот поздравил обрученных.

– Генри вряд ли будет доволен, – ехидно улыбнулся он;

– Завтра же пошли к нему гонца, – велела Розамунда. Пора покончить с его происками навсегда. На этот раз я стану женой по всем правилам, а не только по имени.

И она счастливо рассмеялась.

Глава 9

Розамунда посоветовалась с молодым священником, отцом Матой, и было решено, что венчание назначат на праздник урожая, первое августа. Здешние жители и без того не собирались работать, и практичная натура Розамунды снова взяла верх. Следует совместить оба радостных события. Не стоит давать людям два дня отдыха, если можно обойтись одним.

– Жатва началась, – объяснила она священнику. – Мы не можем позволить себе долго отдыхать. Надеюсь, у вас не. было никаких неприятностей в мое отсутствие?

– Нет, миледи. Я ежедневно служу мессу, выслушиваю исповеди и исполняю другие свои обязанности. Для меня большая честь соединить вас с сэром Оуэном.

– То есть мой дядя все это время был тише воды, ниже травы? – проницательно заметила Розамунда.

– Госпожа, я всего лишь скромный служитель Божий, – уклонился от прямого ответа священник. На его губах играла легкая улыбка.

– Значит, дело неладно, – вздохнула Розамунда. – Я так и думала. Даже в таком спокойном и удаленном месте, как Фрайарсгейт, непременно что-то случается. Благодарю, добрый отец.

И она поспешила на поиски Эдмунда Болтона. Он сидел в зале вместе с Оуэном и что-то тихо и серьезно тому втолковывал.

– Что стряслось? – потребовала она ответа.

Эдмунд Болтон поднял глаза на племянницу. За десять месяцев разлуки она очень повзрослела, и не только выросла, но и стала настоящей женщиной.

– Ты это о чем? – с невинным видом поинтересовался он.

– Дядя, я говорила со священником. Теперь объясни, что тут случилось, пока меня не было, – повторила Розамунда, усаживаясь на колени жениха. Голубые юбки накрыли его длинные ноги.

Эдмунд вздохнул.

– Вроде бы ничего особенного, – нерешительно начал он, – но в округе видели шотландцев. В последние дни на холмах то и дело появляются всадники. Просто стоят и наблюдают. Ничего больше.

– Кто-то пытался подняться к ним? – спросила Розамунда.

– Нет, племянница, никто. Да они ничего и не делали.

Только наблюдали, – повторил Эдмунд, нервно приглаживая серебристо-белые волосы и ерзая на стуле.

– Когда они появятся в следующий раз, – велела девушка, – пусть меня немедленно известят. Я сама поеду и расспрошу, что им нужно.

– Розамунда, это слишком опасно! – вскричал Эдмунд. – Это твой муж должен ехать, а не ты.

– Нет, дядя. Я госпожа Фрайарсгейта, Это мой долг и моя обязанность. И я должна ехать одна. Кем бы они ни были, вряд ли нападут на женщину, особенно если ее родственники останутся внизу и будут готовы ее защитить. Помни, я подруга шотландской королевы.

– Какое это будет иметь значение для шайки приграничных разбойников? – раздраженно пробормотал Эдмунд. – Оуэн, ты должен урезонить жену!

– И что я должен при этом сказать? – взорвался Мередит. – Розамунда совершенно права. Она здесь хозяйка. Я всего лишь ее муж. Земля не моя и вряд ли когда-нибудь станет моей. Я и не думаю об этом, ибо в таком случае Розамунда прежде должна умереть. Я не Генри Болтон.

– Но ты подвергнешь ее опасности, если позволишь ехать одной, – парировал Эдмунд.

– Разве эти шотландцы украли что-то или хотя бы пытались? – справился Оуэн.

– Пока что нет. Они просто появляются на холмах, и только, – медленно протянул Эдмунд.

– И никогда не спускаются, хотя бы до полпути? – продолжал Оуэн.

Эдмунд отрицательно покачал головой.

– И вы не делали никаких попыток ехать им навстречу?

– Никаких.

– О богатстве Фрайарсгейта хорошо известно в округе, – заметил Оуэн. – Как и о том, что отсюда трудно увести скот.

Должно быть, чужаки решили посмотреть, нельзя ли как-то обойти эти естественные препятствия. Думаю, если Розамунда встретится с ними лицом к лицу, они поймут, что дело того не стоит. Особенно еще и потому, что она подруга и компаньонка их новой королевы.

– Меня разбирает любопытство, – вмешалась Розамунда. – Как по-твоему, кто они такие, дядюшка?

– Понятия не имею, – признался тот. – Я не подходил достаточно близко, чтобы увидеть их пледы и гербы. – Он встал. – Сегодня у нас сбор груш. Я должен идти. Думаю, вы сумеете развлечь друг друга в мое отсутствие. – С этими словами он вышел из зала, весело усмехаясь себе под нос.

– Мне нравится, что ты уважаешь мои желания, – шепнула Розамунда.

– Я в самом деле уважаю твое положение, как хозяйки этого поместья, – ответил он, лаская ее молодые полные груди. – Какой день ты назначила для нашего венчания, дорогая? Боюсь, что с каждым часом вожделение все сильнее меня одолевает. Мы уже пробыли дома целый день.

– Первое августа, – пробормотала она, наслаждаясь его ласками и наклоняясь вперед, чтобы поцеловать его ухо. – У тебя такие прекрасные уши, Оуэн. Длинные, узкие, с восхитительными мочками, – сказала она, прикусывая упругую плоть.

– Я начинаю жалеть о своем благородном отказе лечь в твою постель до тех пор, пока церковь не благословит наш союз, – признался он. Рука, гладившая ее груди, скользнула под юбку. Костяшки пальцев задели мягкую атласную плоть внутренней стороны ее бедра. Он накрыл венерин холмик большой ладонью и сжал, чувствуя, как влага внезапно окропила его кожу. Сознание, что он способен возбудить ее, подогрело его похоть, и Оуэн ощутил, как поднимается его мужское достоинство. Их губы встретились, языки игриво сплелись, поцелуй становился все более крепким и страстным. Палец Оуэна проник в сомкнутую щелку между пухлыми створками, без труда нашел нерасцветший бутон и стал поглаживать, терзая и теребя крошечный бугорок чувствительной плоти, пока Розамунда не застонала, корчась в приливе нескрываемого наслаждения, содрогаясь и вздыхая. Он немедленно прекратил сладостную пытку, осторожно погрузив палец в ее любовный грот.