Гезат (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Дальше мы наблюдали, как бритты преодолевают земляные укрепления и вступают в бой с легионерами, которые стояли щит к щиту. Вот тут и выяснилось, что мало храбрости и физической силы. Дисциплинированные и сплоченные римляне легко отбивали атаки бриттов, взбиравшихся на вал поодиночке или небольшими группами. Вскоре внешний склон вала и ров были завалены убитыми и ранеными.

Давление бриттов начало ослабевать, а потом, словно по щелчку, они все вдруг отхлынули от каструма и побежали в сторону леса. Я не сразу понял, что за ними гонится конница. Принял ее за вражескую. Всадники ничем не отличались от нападавших, но догоняли и убивали их. Как догадываюсь, Гай Юлий Цезарь сумел сделать союзниками какие-то племена, враждовавшие с напавшими на нас, и они вовремя подоспели.

— Лодыри, спускайте сходню и отправляйтесь собирать трофеи, пока легионеры из каструма не набежали! — весело скомандовал я своим подчиненным.

Их радостный гомон поведал, что иногда я отдаю очень правильные приказы.

Гай Юлий Цезарь редко выходил из каструма и почти не появлялся на берегу моря. Так понимаю, вода — не его стихия. Поэтому его визит с многочисленной свитой походил на торжественное мероприятие. Знал бы, приказал бы матросам выровнять песок напротив триремы, чтобы проконсул не испачкал сандалии. Несмотря на то, что было холодновато по римским меркам, градусов десять с плюсом, командующий армией ходил в солдатских калигах, правда, на шерстяной носок длиной почти до колена. Поверх белой туники с широкими пурпурными полосами накинут бордовый шерстяной плащ. Гай Юлий Цезарь шел вдоль берега и что-то говорил рабу Сексту, который останавливался и делал пометки на пергаменте, чтобы, видимо, позже расписать подробнее умные мысли хозяина. Остальные сопровождавшие шагали молча, как статисты.

Я встретил его на берегу напротив триремы, поздоровался почтительно.

— В каком состоянии твое судно? — спросил проконсул.

— В мореходном, — емко ответил я и расшифровал: — Может хоть завтра отправиться к противоположному берегу пролива.

— Это хорошо, — произнес и приказал рабу: — Отметь.

Секст сделал пометку на пергаменте. Как догадываюсь, составляли списки судов, годных и требующих ремонта.

— Сколько ты сможешь взять дополнительно людей? — задал следующий вопрос Гай Юлий Цезарь.

— Центурию, — ответил я, потому что прикидывал вариант быстрой эвакуации и, как следствие, взятие на борт пассажиров.

— Маловато, — сделал вывод он.

— Больше нельзя: осядем слишком глубоко, будет заливать, не доплывем, — объяснил я.

— Да, я понимаю, — согласился проконсул и признался раздраженно: — Все равно не хватает на всех, и сделать новые до сильных холодов не успеваем!

Видимо, хочет увезти сразу всех, чтобы бритты не перебили оставшихся и не объявили себя победителями. После разгрома, которым закончилось нападение на каструм, кантии, а за ними и другие племена, жившие по соседству, присмирели и согласились дать вдвое больше заложников. Вот только увезти этих заложников было не на чем.

— Можно захватить суда у бриттов, — подсказал я.

— Нельзя, — отказался Гай Юлий Цезарь и объяснил язвительно: — Мы теперь с ними дружим!

— Не обязательно у тех, с кем дружим. Здесь много разных племен. Пообещай военным судам хорошее вознаграждение — и они найдут много врагов Рима. Если случайно ошибутся, на той стороне вернем и извинимся, — посоветовал я.

— Интересная идея! — сразу повеселев, произнес он. — Когда ты сможешь отправиться на поиск таких судов?

— Да хоть сейчас, — ответил я.

— Так отправляйся, чего ждешь?! — приказал проконсул. — Все, что захватите, будет ваше, но на той стороне.

Дважды повторять ему не пришлось. Экипаж тоже не надо было уговаривать. Как только услышали, что вся добыча будет наша, сразу загорелись желанием ее захватить. Тем более, что сидеть без дела и на голодном пайке довольно скучно.

Мы отправились на восток. Из рассказов пленных кантиев я знал, что их земли заканчиваются за косой, которую определил, как находившуюся возле будущего порта Фолкстон. На этой косе в будущем будет маяк, а возле него открытый бар. Проходишь поздним вечером мимо на костере, а там свет горит, музыка играет, в бинокль видны красивые женщины — в общем, гиблое место для моряка. Сейчас на месте будущего города небольшое рыбацкое поселение. На косе и вовсе ничего нет.

Мы прошли миль на десять дальше нее, когда увидели караван из трех судов водоизмещением тонн пятьдесят-шестьдесят, которые я идентифицировал, как изготовленные венетами когги. Они неслись навстречу, подгоняемые западным ветром и приливным течением. В отличие от нас, идти против ветра такие суда не умеют, поэтому или потому, что не считали нас угрозой, продолжили движение прежним курсом.

— Может, эти суда принадлежат союзникам римлян, но если все члены экипажа погибнут, некому будет подтвердить это, и добычу не придется возвращать, — проинструктировал я своих воинов.

Все равно рабов продавать некому. С нами приплыл один работорговец, но его судно экспроприировано командующим армией для перевозки легионеров.

У членов экипажа триремы богатый опыт по захвату венетских коггов. Мы аккуратно подошли к правому борту первой, зацепились «кошками». На этот раз лестниц всего две, потому что остальные хранятся на материке, а изготовить новые некогда было. Из-за этого захват осложнился и затянулся. Экипаж когга оказывал жесткое сопротивление, давно я такое не встречал. Несмотря на то, что наши стрелки активно поддерживали абордажный отряд, кельты мужественно отбивались. Один, рослый и широкоплечий, орудовал двуручным топором, расшибая щиты и шлемы вместе с головами. В него попали две стрелу, одна в левую руку выше локтя, а вторая под правую ключицу, но все равно продолжал подходить к фальшборту, когда над планширем появлялся щит абордажника, и одним-двумя быстрыми ударами сшибал его. Моя стрела попала ему в левый висок и вылезла с другой стороны за ухом. Росляк повернулся в мою сторону, получил не от меня еще одну стрелу в грудь и только тогда медленно осел. После чего на захват приза ушло еще минут двадцать.

Когда я поднялся на борт когга, вся главная палуба была завалена убитыми и ранеными и залита кровью. Наших убито и ранено было одиннадцать человек, а врагов — восемнадцать. Раненых врагов быстро добили, после чего на приз перешли пять матросов, чтобы управлять им и заодно выкидывать за борт трупы. Приставать к берегу и хоронить у нас нет возможности, слишком стремные здесь места. Два матроса сразу взялись за спаренные рулевые весла, вернули судно на нужный курс. Подгоняемое ветром и течением, оно продолжило движение на восток, к месту высадки римской армии.

Остальные два судна повернулись носом к берегу и бортом к ветру, не желая, наверное, сближаться с нами. Подумал, что собираются выброситься на мель, чтобы ни себе и ни людям, и приказал триреме идти наперерез. Скорость у коггов в полветра маленькая, от силы узла полтора-два, так что не успеют добраться до берега, перехватим. Видимо, моряки на венетских судах были опытные, оценивать шансы умели не хуже меня. поэтому, когда мы приблизились, то увидели, что от каждого отошло по шлюпке. В одной сидело десять человек, в другой — девять. На обеих быстро гребли к берегу. Так понимаю, хозяин каравана и охрана была только на флагманском когге, а на остальных находились обычные моряки, которые погибать за чужое имущество не желали. Я про себя пожелал им удачно вернуться домой.

На всех трех призовых судах везли эль в бочках. Подозреваю, что везли их для снабжения какой-нибудь армии. В той стороне, куда они шли, есть две армии. Римская отпадает. Следовательно, собирались поднять боевой дух наших врагов. Наверное, еще не знали, что кантии прекратили сопротивление, или знали и думали, что эль поможет вернуть боевой дух. Из других трофеев ценной была только серебряная гривна росляка, нашпигованного стрелами, в том числе и моей. Заканчивалась она утолщениями в виде львиных голов, которые в слишком широко раззявленных пастях держали по жемчужине, судя по всему, речной. Само собой, гривну я забрал себе. На призовые суда были назначены экипажи и потихоньку, с попутным ветром и слабеющим приливным течением пошли на восток, к месту стоянки римской армии.