Космические тайны курганов - Юрий Шилов

Второй продолжил путь первого... и оказался в нравственном и в социальном тупике. Почему? Да пото­му что отошел от природы.

Пуруша ценой сверхнапряжения, ценой мученической самоотдачи еще сохранял эту исконную связь; рубя­щий же "древо жизни", убивающий "вечного духа", преследующий "лучи сияния" Энкиду уже расторг с природой кровные связи.

Но мог ли прогресс обойтись без преодоления тупи­ка — рабства, крепостничества, гнета империализма? Очевидно, нет. Во-первых, в силу закона пульсации ("отрицание отрицания") любого развития. Во-вторых, потому что дальнейшее развитие производительных сил человечества не могло обойтись без преобразования своей основной составляющей — производителя, самого человека. Личность должна была вычленяться из перво­бытной общины! И она вычленилась, преобразовав естественное сообщество людей в искусственно создан­ное государство.

Пуруша — это личность-младенец, который с кровью, в буквальном значении этого слова, продирает­ся из утробы первобытнообщинной формации. Энкиду — это личность-ребенок, кричащий, в буквальном значе­нии этого слова, от неустроенности рабовладельческого строя.

А путь к взрослению так нелегок, так долог... Мать-Природа не дала на дорогу бессмертия, оставив его у себя. Человечеству пришлось на ходу сотворить веру в божье царство и загробную жизнь...

ПРЕДТЕЧИ ДАНКО

Нам понятно значение подвига Александра Матро­сова, который закрыл телом амбразуру, спасая своей жизнью десятки других и не дав захлебнуться атаке. Мы можем понять смысл легенды о политруке А. С. Овечко, который отверг фашистский приказ бро­сить звездочки в костер и вошел в него сам, став для жителей Каховки прообразом Вечного огня, что горит сейчас над Днепром...

Эти люди явили великие примеры борьбы и самоот­речения во благо народа, преданности великой идее. Суть их подвигов — в укреплении собственной жизнью и смертью того неуловимого, но бесценного духовного поля, что называется общественной связью.

Связь поколений, людей, человечества и мироздания!

Не это ли вехи дороги в бессмертие?

Герой, рискующий жизнью, а тем более отдающий ее за всеобщее дело, — олицетворение связей. Вот что необходимо понять! А чтобы глубже понять, надо про­следить истоки общественных представлений о геро­изме.

Такое исследование было проведено О. М. Фрейденберг, выдающимся советским историком культуры. Про­анализировав эпос, древнейшую литературу и большое количество фольклорных данных, исследовательница пришла к определенным выводам.

Местность, где обитали изначальные герои различ­ных народов, представлялась... кладбищем, могилой. Но в отличие от современных кладбищ древние не столько поглощали жизни, сколько их порождали, при­том в высшем, сверхъестественном качестве, являя ми­ру богатырей.

Преодоление смерти — характернейшая черта ге­роизма. Богатырь спускался в преисподнюю и возвра­щался на белый свет. Его деяния носили космический характер: он добывал для соплеменников весеннее солн­це и летний дождь, рог изобилия и волшебную мель­ницу; спасенные им красавицы означали воспроизвод­ство народа, его здоровье и молодость.

Первоначально героями были только мужчины. Причина тому не столько в утверждении патриархата, в период которого складывался так называемый герои­ческий эпос. Главная причина заключалась в том, что женщина — мать, и рожая, она вновь и вновь возрож­дается; преодоление смерти — в природе ее. А вот мужчине для обретения посмертного продолжения на­до было проявлять свою волю. Так был изобретен об­ряд инициации — посвящения (в основном мальчиков). Он имитировал деяния героев: отречение от земных радостей, путешествие в потустороннем мире (на клад­бищах, в пещерах, в лесах), сражение со злом и добы­чу блага (экзамен на профессионализм охотника и пр.), выход на белый свет в качестве носителя духа мифиче­ского предка народа.

Так снималось извечное и наиболее разительное из всех противоречий человеческой истории — противоре­чие между жизнью и смертью.

Каннибализм в его духовном аспекте, а не как про­явление голода, что случалось относительно редко, — древнейшая форма первобытного преодоления смерти. О. М. Фрейденберг отмечает: "Чем человек древнее, тем больше в обществе упорядоченности и связанности. Кровожадность, людоедство, убийства и насилия вызы­ваются не преступностью и "дикостью", а тотемистиче­ским осмыслением крови и смерти".

Тотем на языках американских индейцев означает животное или растение, от которого племя ведет свою родословную. Как правило, это то существо, которое издревле оказалось в сфере интересов данного коллек­тива, особо содействуя или же препятствуя его жизне­деятельности.

Предок-тотем охранялся. Его нельзя было не толь­ко убивать, но и причинять ему неприятности. Кроме определенных празднеств или ритуально обставленных промыслов, когда племя причащалось к тотему, стано­вясь ему "живой могилой" и обретая жизнестойкость. Происходил натуральный обмен, осуществлялся обряд вещественной связи между людьми и средой оби­тания.

Так было до тех пор, пока хозяйство оставалось при­сваивающим: охотничье-рыболовецким и собиратель­ским. В таких условиях люди оставались "детьми при­роды" и одухотворяли ее, считая своим полным подо­бием.

Но вот хозяйство стало производящим: скотоводче­ским и земледельческим. Люди превратились "во "вла­дык" матери-природы и стали наделять себя ее все­ленскими качествами. "Солнце — мой глаз, ветер — дыхание, воздух — душа, земля — мое тело", — ска­зано в одном из арийских заклятий. И уже не живот­ные и растения, а люди-герои стали считаться мифиче­скими предками — тотемами.

Уже не от быка или яблони, а от соплеменника сле­довало теперь причащаться... И так продолжалось до тех пор, пока развитие абстрактного мышления и ми­ровосприятия достигло такого уровня, когда Бхага ("часть", "наделитель") превратился в "бога" и стало возможным воображать еду и питье (хлеб и вино в христианстве) плотью и кровью жертвенного человека.

Такая подмена — несомненное свидетельство куль­турного прогресса. Но она же — показатель растущей пропасти между человеческим обществом и породив­шей его природой.

Преодолеть эту пропасть, прогрессируя дальше, мож­но, лишь открывая новые, все более гуманные способы преодоления ужаса небытия. И первобытные люди сде­лали в этом направлении несколько смелых шагов.

Ритуальное самоубийство — вот первый из них. Не сразу, не вдруг, но оно заменило каннибализм. Где-то в период его утверждения и распространились хо­рошо известные нам по своему выражению, по напрочь забытые по содержанию "принести себя в жертву" (то есть отдаться на съедение) и "на миру и смерть крас­на", героическая гибель на глазах соплеменников.

Обычай героических переходов в подземный или не­бесный миры утверждался тогда, когда общество за­мечало растущую трещину между собой и природой, бытием и небытием. Эта трещина — отрицательное следствие того преимущества, которое принес людям переход от присваивающего к производящему хозяйству. Она стала началом пропасти противоречий, которую расширяли затем классы, государства и войны и кото­рая разрослась в наш век до реальной угрозы истреб­ления не только всего человечества, но и планеты Земля. По мере взросления цивилизации росла и тень ее гибели. И герои доклассовых, первобытнообщинных времен стали первыми из плеяды борцов за вечность рода людского.

Неосознаваемый людьми того времени смысл само­пожертвования сводился к снятию возрастающих про­тиворечий. Осознанные же усилия первобытных героев были направлены на удержание исконного родства пле­мен и матери-природы, человека и народа, общества и Вселенной. Семейные связи знакомых нам уже Адити, сыновей ее Митры — Варуиы и внуков Мануса — Ямы стали одной из первых идеологий рождающейся циви­лизации, одной из первых попыток обоснования гармо­нии и неуничтожимости мироздания.

Роль героев — посредников между миром людей и вселенскими силами, ведающими благополучием родов и племен, — брали на себя наиболее уважаемые муж­чины. Обычно это были престарелые, но еще крепкие вожди — не только предводители, но и символы един­ства и жизнестойкости коллектива. Права ветшать и пожираться старостью такой человек не имел. Он обя­зан был принести себя в жертву, достойно "отойти в мир иной", явив напоследок соплеменникам пользу, а себе обретая бессмертие.

Способы отхода были различны. Иногда он осущест­влялся при помощи узаконенных обрядом убийц, как это довольно правдиво показано в историческом фильме "Даки": помощники жреца бросают добровольца на острые колья. Обычно же герой бросался вниз со ска­лы ("уходил в подземный мир") или ступал в священ­ный костер ("отлетал на небо").