Красный Марс - Ким Робинсон

— Полагаю, — сказала она, размышляя, — что здесь замешано окружение Хироко, вся команда фермеров и многие из тех, кто уважает ее и… следует за ней. Даже Энн, в некотором смысле. Хотя Энн разозлится, когда узнает об этом! Уф! Как бы то ни было, мне просто кажется, что Хироко должна была знать, что происходит. Тем более что это касается экологических систем. Все-таки группа биоинженеров находится с ней в контакте бóльшую часть времени, и для кого-то из них она все равно что гуру, они чуть ли не поклоняются ей. Они наверняка спрашивали ее совета, когда скрещивали эти водоросли!

— Хм…

— Значит, скорее всего, получили от нее одобрение этой затеи. Может, даже правильнее сказать: разрешение.

Аркадий кивнул.

— Я понял твою мысль.

Они обсуждали это еще и еще, взвешивая каждую вероятность. Земля, над которой они летели, плоская и неподвижная, теперь казалась Наде другой. Теперь она была засеяна, оплодотворена и неизбежно должна была измениться. Они обсуждали и другие планы Сакса по терраформированию: гигантские орбитальные зеркала, отражающие солнечный свет, распространение углерода на полярных шапках, ареотермическое тепло, ледяные астероиды. Они обошли дебаты окольным путем, теперь лицу Марса не избежать перемен.

На второй вечер после их переломного открытия, когда они готовили ужин, укрывшись в кратере, раздался звонок из Андерхилла, ретранслированный одним из спутников.

— Эй вы, двое! — поздоровался Джон Бун. — У нас проблема!

— Да, у вас точно проблема! — ответила Надя.

— А что, у вас там что-то не так?

— Нет-нет.

— Вот и хорошо, потому что у вас, ребята, проблема есть, и я не хотел бы, чтобы их было больше одной! В борозде Кларитас началась пылевая буря, она набирает силу и движется на север с приличной скоростью. Мы думаем, она настигнет вас через день-два.

— А не рано ли для пылевых бурь? — спросил Аркадий.

— Да нет, сейчас LS = 240°, это вполне привычное для них время. Южная весна. Как бы то ни было, она началась и идет к вам.

Он отправил фотографию бури, сделанную спутником, и они внимательно посмотрели на экран. Регион к югу от Фарсиды затянуло бесформенным желтым облаком.

— Нам лучше отчаливать прямо сейчас, — сказала Надя, изучив фото.

— Ночью?

— Пока мы можем запустить винты на батареях, а завтра с утра их зарядить. Потом у нас может и не быть достаточно света, если мы не поднимемся выше пыли.

Поговорив еще немного с Джоном, а затем с Энн, они поднялись в небо. Ветер подгонял их на восток-северо-восток, и они двигались к самому югу горы Олимп. Оттуда они надеялись зайти за северную оконечность Фарсиды, чтобы хоть на время получить защиту от бури.

Ночью складывалось ощущение, будто они летели громче. Ветер обдувал ткань оболочки дирижабля с изменчивым воем, а двигатели жалобно гудели. Они сидели в кабине, освещенные лишь тусклой зеленой подсветкой приборов, и тихонько говорили, преодолевая черную землю, лежавшую под ними. До Андерхилла было около трех тысяч километров — а это порядка трехсот часов полета. Если лететь круглые сутки, на это нужно примерно двенадцать дней. Но буря, если она будет набирать силу такими же темпами, настигнет их гораздо быстрее. А потом… трудно сказать, что может случиться дальше. Без солнечного света винты посадили бы батареи…

— А мы можем просто плыть по ветру? — спросила Надя. — И включать винты, только когда нужно подправить направление?

— Может быть. Только ты же знаешь, что эти штуки разработаны так, что без винтов нельзя подняться в воздух.

— Ну да.

Она сделала кофе и вернулась в кабину с двумя чашками. Они сели и принялись пить, глядя то на черный пейзаж, то на зеленый экран радара.

— Наверное, нам придется сбросить все, что нам не нужно.

И эти чертовы мельницы — в первую очередь.

— Это же балласт, его стоит сберечь для подъема.

Ночные часы тянулись медленно. Они сменяли друг друга у руля, и Наде в тревоге удалось поспать всего час. Вернувшись в кабину, она увидела, что впереди над горизонтом уже возвышалась черная масса Фарсиды — два южных из трех крупнейших вулканов — гора Аскрийская и гора Павлина. Они казались горбами на фоне звезд, словно выступающими из-за края света. Слева от них по-прежнему вздымалась гора Олимп, и вместе с остальными двумя вулканами она создавала впечатление, будто они низко летели над каким-то поистине огромным каньоном. Экран радара отображал этот вид в малом масштабе нанесенным на зеленую сетку.

Позднее, за час до рассвета, показалось, будто перед ними вырастал еще один огромный вулкан. Весь южный горизонт вздымался, низкие звезды исчезали у них на глазах, Орион тонул во тьме. Приближалась буря.

Она настигла их на рассвете, задушив всю красноту восходного неба, обступив их, ввергнув все окружающее в пыльную тьму. Мимо с приглушенным ревом проносился вдруг поднявшийся ветер. Из окна они теперь могли видеть лишь на несколько метров. Вихрящаяся желтая пыль напоминала приближенное изображение облаков Юпитера. Вихри обвивали раму дирижабля, качая и тряся гондолу.

Им повезло, что они решили отправиться на север. Аркадий в какой-то момент заметил:

— Будем надеяться, ветер обогнет северный склон Фарсиды.

Надя молча кивнула. У них не было шансон зарядить батареи после ночного хода, а без солнечного света моторы не могли долго проработать.

— Хироко сказала мне, что на земле во время бури должно оставаться примерно пятнадцать процентов от обычного количества солнечного света, — произнесла она. — Выше должно быть больше. Значит, мы все-таки будем заряжаться, но медленно. Если за день наберется достаточно, то ночью сможем использовать винты. Она села за компьютер, чтобы выполнить расчеты.

Что-то в выражении лица Аркадия — не страх, даже не тревога, но любопытная слабая улыбка — заставило ее понять, в какой большой опасности они оказались. Не имея возможности воспользоваться винтами, они не могли не только выбирать курс, но и оставаться в воздухе. Да, они могли опуститься и попытаться встать на якорь, но еды у них было лишь на несколько недель, а такие бури, как эта, часто не стихали по два, а то и по три месяца.

— Вот гора Аскрийская, — Аркадий указал на экран радара. — Хорошая картинка, — он усмехнулся. — Боюсь, это лучший ее вид, который нам доступен. А жаль, я так хотел на нее взглянуть! Помнишь Элизий?

— Да-да, — ответила Надя, занятая расчетом эффективности батарей. Дневной свет находился в районе перигелия, что было главной причиной возникновения бури. Судя по приборам, до их уровня доходило примерно двадцать процентов солнечного света (хотя на глаз она дала бы двадцать-тридцать). Следовательно, винты могли проработать половину от общего времени, что существенно облегчало положение. Без них же они теряли высоту, хотя к этому могло привести и то, что уровень земли под ними постепенно возрастал. А с помощью винтов они могли держать определенную высоту и на градус-два менять курс полета.

— Как думаешь, какая плотность у этой пыли?

— Плотность?

— Ну, в граммах на кубометр. Попробуй связаться по радио с Энн или Хироко и выяснить у них, хорошо?

Она ушла в конец гондолы, чтобы посмотреть, что из имеющегося на борту можно было использовать для питания винтов. Гидразин для вакуумных насосов бомбоотсека… Двигатели насосов, пожалуй, можно подключить к винтам. Еще у них имелись запасные солнечные панели и солнечные панели аварийного набора. Если бы она смогла поместить их наружу, то получила бы дополнительную инсоляцию, которая передалась бы в батареи. К тому же в песчаной буре вроде этой свет поступал со всех направлений, поэтому хоть несколько из них следовало установить снизу. Когда она, роясь в шкафчике в поисках кабелей, преобразователя и инструментов, поведала Аркадию о своей идее, тот рассмеялся, словно безумец.

— Отличная мысль, Надя! Отличная мысль.

— Если сработает.

Она осмотрела ящик с инструментами, который, к ее сожалению, был не столь велик, как она привыкла. Свет в гондоле создавал зловещую обстановку, когда с каждым порывом ветра вздрагивало тусклое желтоватое свечение. Вид из боковых окон менялся — от совершенно различимых плотных желтых облаков, похожих на проплывающие мимо них грозовые тучи, до совершенно неясных сгустков пыли, извивающихся и кружащихся, будто раздражающая экранная заставка. Даже при давлении в двенадцать миллибар порывы ветра мотали дирижабль из стороны в сторону, и Аркадий, сидя в кабине, проклинал надежность автопилота.

— Перепрограммируй его, — крикнула ему Надя, а затем, вспомнив его садистские симуляции на «Аресе», громко рассмеялась: — Нештатная ситуация! Нештатная ситуация!

Тот в ответ выругался, заставив ее рассмеяться снова, после чего она вернулась к работе.