Конфликты в Кремле. Сумерки богов по-русски - Валентин Фалин

Сокращение вооружений не является эффектив­ным инструментом решения кризисов, если ему не сопутствуют инициативы политического характера, создающие климат взаимного доверия между сторо­нами. В Европе дело дошло до беспрецедентного диалога с Москвой, диалога, который уже не может быть прерван. В этом смысле переговоры о сокра­щении обычных вооружений, ведущиеся сейчас в Вене, должны стать местом постоянного диалога, обмена информацией, встреч между политиками, военными, экспертами, непрерывного потока кон­тактов между двумя Европами.

Но чтобы добиться этих результатов, необходимо, чтобы Запад обладал долгосрочной стратегией в от­ношении кризиса советской системы. Сегодня такой стратегии, к сожалению, не существует. Кое-кто предлагает массивные кредиты, дабы спасти пере­стройку от краха. Другие предлагают новую Ялту. Кризис системы будет затяжным, продлится более десятилетия, по меньшей мере до конца века. Уве­ренность в Москве и ее окрестностях утрачена; пес­симизм пришел на смену хрущевскому оптимизму, потребители протестуют, национализмы обретают новое дыхание и воплощаются в кровопролитные местные конфликты (Армения против Азербайджа­на), консерваторы, после поражения на выборах, испробуют все возможные средства. Попытка со­хранить ленинизм, сбрив с себя сталинизм, в дли­тельной перспективе не увенчается, видимо, успехом. Кризис мог бы иметь непредсказуемые последствия. Запад должен выработать такую политику, которая соответствовала бы серьезности вызова и представ­ляющимся шансам. Поэтому переговорам Восток — Запад должна сопутствовать такая западная полити­ка, которая систематически стимулировала бы пе­ремены. Любая существенная акция помощи долж­на претендовать на ответную в рамках реформ, способных институционализировать экономический и политический плюрализм. Адресаты этой помощи должны доказать, что они преисполнены решимости продвигаться в направлении свободной системы це­нообразования и подлинной свободы политическо­го выбора. Все это — в предвидении замены ны­нешней системы мировых отношений, основанной на соперничестве, другой, основанной на сотруд­ничестве и интернационализации.

Горбачев — генеральный секретарь КПСС с 1985 г. Когда он пришел к власти, ему было 54 года. Это убежденный реформатор, желающий сдвинуть положение с мертвой точки. Но он так­же и убежденный коммунист. Он считает, что ком­мунистический строй обречен, если не подвергнет­ся глубоким реформам, если не станет объектом новой революции. Социализм, подготавливаемый Горбачевым, весьма не походит на тот, который нам до сих пор известен. Горбачев хочет войти в историю как человек, возвративший СССР в правильную колею и спасший социализм. Будучи убежденным, что (в экономике) чисто экстенсив­ное развитие СССР уже невозможно, а (в поли­тике) необходимо преодолеть тоталитаризм, дабы встать на путь просвещенного авторитаризма, Горбачев — это первый современный и образо­ванный лидер во главе Кремля. Это человек, ко­торый поддерживает контакты с интеллигенцией, читает иностранную прессу, окружает себя спо­собными сотрудниками. Ему противостоит старая система в целом: бюрократы, стремящиеся сохра­нить свои привилегии, консерваторы, чурающиеся реформ, руководители, страшащиеся ответствен­ности. Эти лица применяют против перестройки непрерывный саботаж, пытаются усугубить поло­жение с тем, чтобы население могло сказать: «Нам было лучше, когда было хуже», — оторвать Гор­бачева от масс, взвалить на него всякую вину, доказать, что демократизация означает хаос. Опас­ность существенна, поскольку Горбачев — един­ственный советский руководитель, обладающий ценной программой действий. Для него пере­стройка — выбор, необходимость. Если бы она провалилась, СССР погрузился бы во мрак и пре­вратился, со своим внушительным военным аппа­ратом, в крайне опасный фактор для мира. Что­бы сохранить единство в стране, преемникам Горбачева пришлось бы изобретать внешних вра­гов, возвращаясь к сталинским методам. Поэтому Москве следует помогать. Как сказал главный ре­дактор «Огонька» Виталий Коротич, «нам нужна в особенности моральная поддержка. Вы должны наблюдать за нами и в то же время сигнализиро­вать нам, правильно ли мы поступаем».

В то же время, как представляется, люди от пе­рестройки ожидали большего. Внутренний продукт в горбачевской России увеличивался в среднем на 2% ежегодно, что сравнимо с западным приростом, однако население этого не ощутило. Кооперативы (77 540 с 1,4 млн. работников), подвергающиеся бойкоту бюрократов из центра, не принесли ожи­даемых результатов. Смешанные предприятия с иностранными фирмами не стали той золотой жи­лой, на которую надеялись на Западе. Но для совет­ских партнеров контакты и контракты послужили ускоренным курсом мирового хозяйствования. Ме­неджеры сейчас путешествуют больше, читают боль­ше, больше проводят обсуждений со своими зару­бежными партнерами и совершенствуются. С 1 ап­реля с. г. советские индивидуальные предприятия будут иметь больше свободы контактов со своими иностранными партнерами и, до конца года, смо­гут располагать долларами из центра, чтобы произ­водить закупки за рубежом. Это те эксперименты, которые наиболее отвечают духу советского лидера. Его внимание к проблемам приватизации хорошо известно также и потому, что это лидер, верящий в выгоды рынка, хотя он и весьма аккуратно дози­рует реформы, чтобы не вызывать возмущения кон­серваторов (например, аграрная реформа).

Вести дела с Горбачевым — не означает связы­вать свою судьбу и интересы с неустойчивым ли­дером. Об этом еще можно было рассуждать до недавних выборов. Сейчас вокруг него правящая группировка, постоянно борющаяся с против­никами, но весьма сплоченная и преисполненная решимости реформировать систему. Единственная опасность — пустые магазины, недовольство по­требителей, общее брожение. Экономика и поли­тика тесно связаны между собой в будущем Гор­бачева.

[1989 год]

Приложение 6. ПИСЬМА Р. БАРО М.С. ГОРБАЧЕВУ И В.М. ФАЛИНУ

Рудольф Баро

6 марта 1987 года

Дорогой Михаил Сергеевич!

Мне хотелось бы написать о том, что совершает­ся в Советском Союзе и что является моим самым исконным делом, прежде всего о возрождении партии и коммунистической идеи, о роли партии как органа политики, спасения человечества и об устройстве общества, не науськиваемого и не разди­раемого силовой конкуренцией частных интересов, которое только и может возникнуть под водитель­ством партии. Я хотел писать об этом там и в контак­те с теми, кто двигает вперед перестройку, в контак­те с советской жизнью, чтобы вникнуть во всю глу­бину исторических и актуальных противоречий.

Пожалуйста, дайте мне добро на приезд где-ни­будь во второй половине текущего года и разре­шение на длительное пребывание. Единственный пробел на моей стороне — я должен буду до этой поездки или во время ее существенно освежить или восполнить знание русского языка. Но, вероятно, найдется немного людей, которые больше разбира­ются в сути происходящего, в масштабе задуман­ного, в его идейных взаимосвязях и перспективах, и — по крайней мере вне Советского Союза — не­много таких, кто больше верит [в перестройку], чем я. Делу пошло бы на пользу, если бы семь лет спу­стя после выезда из ГДР мне удалось расширить и углубить мое видение мироздания. Я мог бы сделать его понятным для здешних сил, выступающих за пе­ремены, сил, выглядящих несколько иначе, чем мы представляем это по классической теории. С моей критикой реально существующего знаком весь мир. Нечто подобное могло бы выйти и на сей раз.

Мир может установиться только благодаря идей­ному наступлению, и примирение человека с его небольшой планетой Земля исключено без глубо­ких преобразований в мышлении, чувствах и бы­тии. Это понимают лучшие, но меньше всего это пронимает людей эгоистичных.

С братской любовью

Ваш Рудольф Баро

Рудольф Баро

22 марта 1987 года

Дорогой Михаил Сергеевич!

После обращения к Вам через Юлия Квицинского, — копию письма прилагаю, — с изложени­ем моего основного замысла и просьбы одновре­менно ныне мне представился более прямой путь, чем всегда переполненные папки для доклада. Я чувствую себя, — в сторону менее важные лич­ные мотивы, — ответственным за то, чтобы дове­сти до Вашего сведения мой труд 70-х гг., в це­лом, мой потенциал и готовность быть полезным в актуальных делах.

Если выражаться проще, «Альтернатива» — это Ваша книга. Не только ее аналитические разделы приложимы к нынешнему Советскому Союзу, как в задумке изначально и имелось в виду, но еще больше вся последняя часть — «Стратегия комму­нистической альтернативы» — относятся именно к Вам и поднявшимся вместе с Вами силам. Не потому, что направление Вашего пути как-то от этого зависит, но я мог бы изложить прора­ботанную теорию, которая, невзирая на многие возможные различия в деталях, полностью кор­респондирует с практикой, которую Вы вызвали к жизни, как того потребовали исторические импе­ративы.