Глаза Фемиды - Аркадий Петрович Захаров

Под вечер второго дня, можно сказать, приплыли. По одному ему понятным признакам, Паша определил, что избушка покажется скоро. Но при этом забеспокоился: кажется, гости в избушке, предположительно, незнакомые. Показав на пузыри на воде, он определил, что по речке недавно прошла моторка. Но та ли, что они видели, или другая, сказать не смог: «Определим на месте». Поэтому вперед продвигались с осторожностью, держались в береговой тени, старались грести бесшумно и не булькать веслами, не задевать ими за борта обласа. Остерегались поневоле: у Паши с собой ружья не было. Стемнело, когда подплыли почти к самой избушке. По реке тянуло бензином, горячим дымком, чаем и супом, что подтверждало наличие в избушке русских гостей. Обласок подтянули на берег почти бесшумно. Паша проверил в ножнах ли нож и посоветовал Колонтайцу: «Спрячься в лесу, чтобы обласок видеть и сиди тихонько, пока я за тобой не вернусь». Так сказал и в темноте как растворился.

Холодало. С прибрежных осин и тальников падал лист и шуршал по лесной подстилке. В это время осени по лесу бесшумно ходить сложно: лист шуршит. Загадка, как по нему может ходить Паша. Вообще, он, как прирожденный охотник, умеет многое. И лист ему не помеха. Из-за листопада осенью на реке сетями не ловят — их плотно забивает листьями. А Паша умудрился наловить карасей на озере, где течения нет. Хорошо бы ухи свежей, а потом растянуться на топчане в теплой избушке. Однако избушка занята и что там за люди — неизвестно. Как поведут себя незнакомцы тоже предсказать трудно: в тайге всякий народ шатается. Ухо надо востро держать.

Однако, как ни навострял Антон уши на посторонние таежным шумам звуки, а подход Паши все-таки прослушал. Он явился как тень и условленно крякнул два раза. Когда Антон показался, друг сокрушенно зашептал ему: «Плохо дело. Бандиты, однако. Два. Совсем пьяные, кричат и между собой не ладят. А у меня лабаз распотрошили, все снасти раскидали, одежду и ружье взяли, с патронами. Сухари на дождь выкинули. Конец нам теперь: подохнем зимой с голоду и от мороза. Что делать будем?»

По складу характера, Антон относился к числу людей словно специально созданных для критических ситуаций. Обычно мягкий, перед лицом опасности он внутренне напрягался, так же неразличимо внешне, как невидимо напрягается боевая пружина в винтовке, готовая немедленно ударить по бойку в нужный момент. Иногда горячий, временами вспыльчивый, Колонтаец вдруг приобретал расчетливость, неторопливость и математическую точность в поступках. Эта, воспитанная детдомом, ремеслухой и отшлифованная армией способность не раз его выручала в труднейших переплетах, коими так богат социалистический быт. И сейчас, перед лицом внезапной угрозы, он привычно собрался. «Воровать нельзя, — назидательно напомнил он Москвичу. — А тебя опять обокрасть пытаются. Пойдем поглядим, что это за люди. Собаки с ними нет?» — «Была, но не видать, — отвечал Паша. — Да ты не бойся — лайки не кусаются».

Избушка оказалась полуземлянкой, заглубленной в землю метра на полтора. Сверху над углублением возвышалась четырехскатная пирамидальная крыша из плотно подогнанных бревен, покрытых по бересте мхом и дерном. Из жестяной трубы пробивался энергичный дымок и расстилался между деревьями — к непогоде. Изнутри слышались голоса. В одном из скатов крыши светилось небольшое окошко, а с противоположной стороны просматривалась дверь, размерами не больше люка подводной лодки: одновременно двоим не выскочить. У берега обнаружилась крепко привязанная «Казанка», а на берегу по пути к ней — разбросанные вещи и снаряжение, устанавливать истинную принадлежность которых, незваным гостям или Паше, в кромешной тьме не следовало и пытаться. В лодке возвышалась солидная горка из глухарей. «Штук двадцать, однако, добыли, — определил на глаз Паша. — Надо бы с них перо снять, да выпотрошить, а то прокиснут, однако». — «Других набьют на обратной дороге, — успокоил его Антон. — Ты лучше о себе думай». — «Я о своих угодьях и думаю, — не согласился Паша. — Копалухи в лесу не бесконечны. Если их всех повыбьют — что мне останется, что я тогда есть буду?»

Через не мытое со времен сотворения, если не мира, то избушки, оконное стекло, можно было рассмотреть тесное пространство и в нем узкие нары, покрытые лосиной шкурой, крошечную железную печку, столик, размером чуть больше шахматной доски и ружья, в углу у выхода. Печка гудела от огня, на ней шипел огромный чайник, столик плотно заняли недопитая бутылка и ее спутницы — кружки, а на тесных нарах, по-домашнему — без носков, разместились те самые охотники, которых Антон и Паша видели накануне. По их громкому тону и оживленной жестикуляции, Колонтаец догадался, что за истекший вечер бутылка опорожнена не первая. Паша увидел для себя другое: охотников всего двое, а ружей в углу — четыре. В их числе Пашина одностволка и мелкокалиберная винтовка, отличимая от других ружей длиной ствола и кольцом на мушке. Оба ножа — на столе. Топор — снаружи у входа. Другого оружия не видать — возможно, и нет совсем. «Эти мужики из экспедиции, — определил Паша. — Я их в Сургуте видел. Работяги обычные. Но все равно, обнаруживать нам тебя нельзя, раз ты в бегах. Однако, не сидеть же нам на холоде у порога своей же избушки, раз внутри нам места нет. А чужие мои муку и соль из лабаза под дождь выбросили, мой чай и сахар пьют, мое ружье себе взяли. Сердиться я начинаю», — сообщил он Колонтайцу.

Уговорить пьяных покинуть нагретое помещение и разместиться под дождем — дело бесполезное и небезопасное. Не исключено, что они захотят в избушке надолго обосноваться и кто им тогда помешает? Аргументы в количестве четырех стволов на их стороне. Получалось, что нет иного выхода, как насильно и окончательно разоружать и выпроваживать непрошенных.

«Будем обезвреживать, — жестким, не допускающим возражений тоном, приказал Миронов. — Выманим наружу и свяжем, а потом примем решение, что с ними делать». — «А чем свяжем?» — согласился с планом Антона Москвич. «Проще всего — палкой, — загадочно пообещал Колонтаец. — Я этому еще в детдоме научился. Делай, как я скажу». И скользнул в темноту, чтобы неслышно вырезать подходящие батожки.

Я полагаю, что браконьеры беспечно расположившиеся в чужой избушке были отчаянными ребятами, которым и в поселке, и в тайге сам черт не брат. Тропу им не переходи — пожалеть себя не успеешь. Но и наши знакомые Москвич с Колонтайцем подобрались один к другому