Шпионы XX века - Филлип Найтли

Оценка союзниками военной мощи немцев, с которой они должны были столкнуться с началом военных действий в Европе, кажется более точной, чем оценка немцами силы союзных войск. Разведка союзников знала практически о каждой из пятидесяти немецких дивизий, находящихся во Франции. Немцы же приписывали Эйзенхауэру семьдесят пять дивизий, тогда как реально у него имелось только пятьдесят, они считали также, что у него намного больше десантных средств, чем было на самом деле. Этот факт имел огромное значение, поскольку сознание того, что им предстоит противостоять силам большим, чем было на самом деле, подрывало обороноспособность немцев, а знание о такой реакции немцев, в свою очередь, оказало значительную поддержку союзникам. Это двойное достижение было преподнесено как триумф разведки, «главный фактор победы союзников», предоставленный Эйзенхауэру «блестящим сообществом разведчиков, работавших в теперь знаменитом Блетчли-парке». Но так ли это на самом деле?

После войны, в 1946 году, офицеры британской военной разведки допрашивали немецкого офицера, некоего полковника «М». Он работал в немецкой разведке в отделе «Иностранные армии Запада» с мая 1942-го по май 1944-го, затем был переведен начальником разведки к фельдмаршалу Моделю в армейскую группу «Б». Полковник «М», не имевший в то время ни малейшего представления о материалах «Ультра», заявил: «К концу 1943 года меня с моим шефом как минимум раз в месяц вызывали на совещания в Штаб верховного командования. Мы каждый раз поражались абсолютно нелогичной недооценке потребностей немецких сил обороны во Франции, Норвегии и на Балканах. Соединения без конца перебрасывались с одного театра военных действий на другой. В конце концов мы с шефом решили дать преувеличенную оценку количества дивизий союзников, чтобы как-то уравновесить сверхоптимистические тенденции в Штабе верховного командования. Поэтому наши оценки превышали реальные примерно на двадцать дивизий» (выделено Ф. И. – Ред.) (16).

Таким образом, то, что выдавалось за триумф, на самом деле было образцом того, как можно обмануть «Ультра». К счастью, на сей раз обман не повлиял на конечный результат.

На самом деле во время второй мировой войны проводилось множество операций, на которые материалы «Ультра» не оказали никакого влияния, на другие их воздействие было мизерным. Можно назвать лишь несколько операций, где материалы «Ультра» сыграли решающую роль. Начать с того, что Блетчли-парк отнюдь не был тенью немецкого верховного командования, как неоднократно указывал в своей книге Уинтерботем. Первый шаг в длинной цепочке, приводившей материалы «Ультра» в штаб-квартиры британского командования, мог быть сделан, только если немцы использовали радиопередатчики. В противном случае союзникам нечего было перехватывать. Но немецкая армия во многом придерживалась традиций. В начале войны основная масса сообщений передавалась по телеграфу, и их никак не могли перехватить в Англии. Иногда приказы даже переправлялись с помощью почтовых голубей и собак. Письменные распоряжения в пакетах также зачастую доставлялись на машинах, мотоциклах, велосипедах и даже на лошадях(17). Тут по линии «Ультра», естественно, тоже ничего нельзя было получить. Даже когда война уже была в полном разгаре, немцы отдавали предпочтение телеграфу и телефону, и, только если они отсутствовали, использовались радиопередатчики.

Согласно Юргену Роверу, лишь от четверти до трети всех немецких военных сообщений передавалось по радио, причем «основная их масса шла не на высоком стратегическом уровне, а на среднем исполнительном или низшем тактическом уровне». Для военно-морских коммуникаций Ровер приводит более точные цифры. «В 1943 году только 29% всех передач по линии военно-морских сил шло по беспроволочной связи, зашифрованной на «Энигме». Остальные передавались по кабелю, по телеграфу и телефону»(18). (Исключением являлся абвер. Исходя из свойственной всем секретным организациям приверженности ко всяким секретным приспособлениям, абвер использовал «Энигму» даже для передач внутри страны, предпочитая её более безопасной кабельной связи.) Правда, чем ближе к фронту, тем больше была вероятность использования радиопередатчиков, но зачастую бывало так, что в Блетчли получали лишь переданный по радио ответ на заданный по кабельной связи вопрос, а первый без второго был, как правило, совершенно непонятен.

Однако все ли перехваченные сообщения могли быть расшифрованы? Успех Блетчли-парка с кодами люфтваффе не был повторен с кодами сухопутных сил. В течение всей войны английские криптографы боролись с кошмарно сложными морскими кодами для крупных кораблей и подводных лодок. Часто случались заминки с уже, казалось бы, расшифрованными сигналами. Код «Тритон», введенный немцами в 1942 году, закрыл для «Ультра» сообщения их военно-морского флота почти на десять месяцев. Диаграмма, отражающая потери союзников на море, и материалы «Ультра», которые были недавно открыты, показывают, к каким катастрофическим последствиям привела утрата этого источника информации(19).

Даже когда в Блетчли-парке удалось наконец расшифровать код «Тритон» и снова можно было читать сообщения с немецких субмарин. Адмиралтейство не сумело справиться с новым потоком информации. Глава секции, занимавшейся сообщениями с немецких субмарин, Роджер Уинн, штат которого и раньше был так мал, что ему лично приходилось составлять досье, свалился от полного психического и физического истощения. Когда количество расшифрованных сообщений в среднем достигало трёх тысяч в день, подразделение Уинна могло обработать лишь те из них, которые, как считали его сотрудники, имели срочное оперативное значение. Остальные сообщения оставались без внимания(20).

Некоторые очень важные немецкие шифры так и не были раскрыты, а по мере продолжения военных действий даже менее значительные шифры стали вызывать трудности из-за их огромного количества. В какой-то момент только немецкий флот пользовался аж пятьюдесятью комбинациями настройки «Энигмы» одновременно. Учитывая количество необходимых операций – расшифровка, перевод, обработка и кодирование материалов «Ультра» для дальнейшей передачи потребителям, – сотрудникам Блетчли-парка приходилось очень сильно напрягаться, чтобы эти материалы не потеряли актуальности. В лучшем случае интервал между получением зашифрованного сообщения и получением конечных материалов «Ультра» составлял два часа, в худшем растягивался на дни.

Но даже задержка на час могла сделать материалы «Ультра» бесполезными для полевых командиров. История с Ковентри яркий тому пример. В нескольких изданных позже книгах об «Ультра» утверждается, будто англичане из радиоперехватов знали, что по Ковентри будет нанесен сильный бомбовый удар в ночь с 14 на 15 ноября 1940 года, однако Черчилль принял решение не эвакуировать население и не усиливать противовоздушную оборону города из боязни выдать немцам источник информации. Правда, однако, заключается в том, что лишь в два часа дня 14 ноября англичане узнали из материалов «Ультра» о готовящейся бомбардировке и только к трем часам из других источников смогли выяснить, что её объектом является Ковентри. Было уже слишком поздно предпринимать какие-либо меры по эвакуации населения и усилению противовоздушной обороны города(21).

Помимо большого потока информации в Блетчли-парке приходилось разбираться с аббревиатурами, ссылками на карты и сетки, а также со служебным жаргоном. Иногда криптографы часами корпели над сообщениями, которые в конечном счете оказывались какой-нибудь банальной ерундой. Примером тому может служить следующий случай. Абвер передал шифровку своему резиденту в испанском городе Альхесирасе, офицеру под кодовым именем «Цезарь». После расшифровки получили текст следующего содержания: «Осторожней с Акселем. Он кусается». Что это – код в коде? Оказалось, что речь идет о сторожевой собаке, присланной для охраны. Подтверждение этому было получено несколько дней спустя, когда расшифровали ответ: «Цезарь в госпитале. Его укусил Аксель»(22).

Большую проблему представляли оперативные кодовые слова. Во время битвы за Британию в шифровках люфтваффе было много ссылок на «Adlertag» («День орла». – Ред. ). который должен был произойти в период с 9 по 13 августа 1940 года, но никто не мог сказать, что же означает этот самый «Adlertag». 15 августа, в день, считающийся поворотным в битве за Британию, Королевский воздушный флот сумел помешать немецкому плану диверсионных атак, не получив никаких предупреждающих сведений из материалов «Ультра»(23).

То же самое можно сказать о блицкриге. «По линии «Ультра» поступило сообщение, что готовится массированный воздушный налет на Англию, удалось кое-что выяснить и относительно его силы, – писал Калвокоресси, – но ничего не было известно о дате налета». Когда налет начался, материалы «Ультра» не смогли помешать немцам нанести огромный ущерб британским городам. Какая польза в том, что вы знаете, где на вас собираются напасть, если вы недостаточно сильны, чтобы суметь предотвратить это нападение. Почти за месяц до нападения на Крит по линии «Ультра» было дано предупреждение о концентрации немецких войск, транспортной авиации. планеров, истребителей и бомбардировщиков на территории Греции, удалось узнать приблизительное количество задействованных сил, возможные способы их высадки и даже дату нападения. Но все эти сведения были абсолютно бесполезны для генерала Фрайберга, командующего обороной острова, поскольку у него просто-напросто не было достаточно сил и средств, чтобы противостоять атаке. Аргументы, что материалы «Ультра» тем не менее позволили ему создать для немцев гораздо больше препятствий, чем он бы смог сделать без них, являются несколько академическими(24).