Коллекционер - Нора Робертс

– Погоди. Я должна все это осознать.

Она прижала пальцы к вискам.

– А Оливер знал? А азиатка знает?

– Чего не знаю, того не знаю. Однако не думаю. Почему же Оливер не отыскал второе сам? Не попробовал купить, а это было бы несложно, поскольку на руках был документ. Но кто знает?

Аш снова взял в руки бутылку.

– Я могу лишь следить за ходом мыслей Оливера. Он непременно попытался бы найти яйцо. Не устоял бы. Черт, я бы тоже не устоял, а я далеко не так импульсивен. И мне следовало бы просить разрешения поговорить с Кириновым здесь.

– Киринов – это переводчик?

– Да. Мне следовало спросить тебя. Так показалось мне безопаснее: чтобы он приехал сюда прямо с вокзала.

– Да все в порядке. Пусть приезжает. Голова идет кругом. Второе яйцо! Императорское яйцо!

– Да. Я хочу поговорить с женщиной, у которой он купил первое. Должно быть, документы он получил от нее. Она могла и не знать, что это. Но, возможно, что-то скажет по этому поводу. Судя по словам домоправительницы, ее нет в городе, и я не смог вытянуть из женщины, где же ее хозяйка. Но оставил имя и номер телефона.

– Одно – это уже невероятно, но два?!

Она присела на подлокотник плетеного кресла.

– Как оно выглядит, это второе яйцо?

– Оно сделано как маленькая декоративная шкатулка для женских туалетных принадлежностей. Инкрустировано бриллиантами, рубинами, сапфирами, изумрудами – если верить его описанию. Сюрприз – возможно, маникюрный набор, но фото или рисунков нет. Я могу проследить его путь от Гатчинского дворца до Кремля, где его конфисковали и в тысяча девятьсот двадцать втором году передали в Совнарком.

– Что это такое?

– Совет народных комиссаров, советников Ленина. Большевики. После этого следы экспоната теряются.

– Маникюрный набор, – пробормотала она. – Стоит миллионы. Оно тоже стоит миллионы?

– Должно быть, так.

– Все это кажется нереальным. Уверен, что можешь доверять этому Киринову?

– Винни доверял.

– О’кей.

Она кивнула и поднялась.

– Наверное, надо подогреть стейки.

– Там еще пара печеных подсоленных картофелин и спаржа.

– Мы подогреем ужин и поедим. Не помню, когда я в последний раз ела стейк… А потом будем решать и планировать.

Она открыла пакет.

– Я очень хорошо умею составлять планы и заговоры.

Он провел ладонью по ее волосам.

– Что? – спросила она.

– Меня только что осенило: помимо всего прочего и помимо всей этой ситуации, я рад, что здесь и что ужинаю с тобой. Рад, что потом поднимусь с тобой наверх. Буду с тобой. Буду касаться тебя.

Она повернулась и обняла его.

– Что бы ни случилось.

– Что бы ни случилось.

И это, решила она, все, о чем можно мечтать.

17

Лайла открыла один глаз – на тумбочке запел телефон.

Кто, черт побери, шлет ей эсэмэски в такой ранний час?

Скованный сном, мозг никак не мог осознать, кто это может быть.

Она велела себе игнорировать все сообщения и снова заснуть. Но уже через полминуты сдалась.

В конце концов, нет у нее такой силы воли, чтобы игнорировать телефон.

– Возьмешь позже, – промычал Аш и потянул ее назад.

– Я раба сотовой связи.

Положив голову ему на плечо, она потянулась за телефоном. И прочитала:

«Люк ждал меня у дома и испек мне пирог с начинкой, прежде чем уйти сегодня утром. Он мой маффин».

– Вот это да!

И послала такого содержания эсэмэску.

– Что там?

– От Джули. Она и Люк вместе.

– Прекрасно. Лучше, чтобы кто-то оставался с ней, пока все это не закончится.

– Нет… то есть да, но он там не для того, чтобы ее защищать.

Положив телефон, Лайла свернулась у Аша под боком.

– Конечно, он о ней позаботится. Но я хочу сказать, что они вместе.

– Ты уже говорила.

Его рука скользнула по ее спине, по ягодицам.

– Вместе-вместе.

– Хммм…

Рука снова поползла наверх, погладила грудь. Остановилась.

– Что?

– Они – пара. И не спрашивай, пара чего. Пара-пара.

– Занимаются сексом?

– Определенно, да, но это не все. Они по-прежнему любят друг друга. Что сказала мне и Джули, когда забегала вчера. Но она могла бы не говорить, потому что я уже знала.

– Ты уже знала?

– На них все написано! Всякий, у кого есть глаза, способен это увидеть.

– У меня есть глаза.

– Ты просто не посмотрел. Слишком был занят другим и…

Ее рука протиснулась между их телами. Нашла его, твердого и готового.

– …этим.

– Это отвлекает.

– Надеюсь, что так.

Ее губы растянулись в улыбке, прежде чем открыться для его поцелуя. Теплые, нежные…

Она была такой мягкой: волосы, кожа, изгиб щеки. Мягкой повсюду, где бродили его губы и руки. Она оставила небольшой просвет в шторах, когда сдвигала их на ночь, и в него струилось солнце.

Он коснулся ее в этом дремотном свете, пробудив ее тело, как она пробудила его и его желание. Никакой спешки при свете, спешки, в которой они так остро ощущали потребность ночью. И можно не торопить подъем. Вместо этого они наслаждались долгой, прекрасной ездой, погружались в ощущения: кожа на коже, скольжение языка по языку, прикосновение пальцев, пока они вместе не потянулись к вершине. До которой оставалось совсем немного.

И еще немного… когда он скользнул в нее, и начался медленный сонный танец. Ее руки обрамили его лицо. Глаза глядели в глаза.

Они следили друг за другом, ловя каждое движение.

Только сейчас. Только она.

Только это… думала она, когда выгнулась, чтобы дать ему больше.

Только он… когда она притянула его лицо к своему и влила все свои чувства в их поцелуй.

Мягкое, нежное, спокойное наслаждение текло потоком хмельного вина, пока они, не опьянев, перевалили через вершину.

Позже она медленно, сонно, удовлетворенно побрела вниз, чтобы сварить кофе. Эрл Грей побежал за ней по пятам.

– Только давай я сварю кофе, ладно? А потом поведу тебя на прогулку, – проговорила она и осеклась. Зачем она произнесла слово «прогулка»? И, как ее предупреждали, песик разразился радостным тявканьем, поднялся на задние лапки и стал в упоении пританцовывать.

– О’кей. О’кей. Моя ошибка. Минутку.

Она открыла чуланчик, вынула поводок, пластиковые штанишки для песика и шлепанцы для себя, которые положила туда для этой цели.

– Что это с ним? – озаботился Аш, входя. – У него приступ?

– Вовсе нет. Он счастлив. Я ошибочно произнесла слово «прогулка». И вот результат. Придется вывести его, пока он не дотанцуется до сердечного приступа.

Она схватила дорожную кружку. Наполнила черным кофе.

– Это не займет много времени.

– Давай я его выведу.

– Моя работа, – напомнила она, вынимая из кармана заколку и умело сворачивая в пучок волосы.

– Но вчера ты жарила для нас яичницу, а сегодня я могу «ответить» тебе собакой.

Она пристегнула поводок к ошейнику. Пес почти бился в истерике.

– Вчера Люк испек для Джули маффин, почти из ничего. Сегодня сделал пирог с начинкой.

– Этот ублюдок просто выпендривается. Я могу приготовить нам завтрак. Я прекрасно умею насыпать в миски сухие завтраки. Это одно из моих лучших умений.

– К счастью, я купила «Кокоа паффс», верхний шкафчик слева от холодильника.

– «Кокоа паффс»?

– Это моя слабость, – откликнулась она и, схватив ключи, помчалась к двери вслед за Эрл Греем.

– «Кокоа паффс», – повторил Аш пустой комнате. – Я их не ел с… по-моему, я никогда их не ел.

Он нашел пачку, открыл, стал изучать, и наконец, решившись, сунул туда ложку и попробовал.

И понял, что всю жизнь был снобом в отношении сухих завтраков.

Он сделал кофе, высыпал завтрак в две миски. И вспомнив, как она хлопотала вчера ночью, – а теперь казалось, что они с Люком просто состязаются в знаках внимания, – составил все на поднос. Нашел блокнот, написал свой вариант записки, прежде чем потащить поднос наверх, на террасу.

Лайла вбежала с такой же скоростью, с какой выбежала, но на этот раз с песиком на руках.

– Этот пес – просто кошмар какой-то! Хотел наброситься на тибетского терьера, то ли подраться, то ли заняться сексом, не уверена. После этого приключения мы оба изголодались, так что… так что… и я говорю тут сама с собой, – сообразила она и, нахмурившись, взяла записку. Мрачное лицо осветилось улыбкой.

Он нарисовал их сидящими за столом на террасе и чокающимися кофейными чашками. Он даже добавил Эрл Грея, стоящего на задних лапах.

– Ну и ну… – пробормотала она, когда ее сердце стало отплясывать, как песик на этом рисунке. – Кто знал, что он может быть таким милым? Похоже, мы будем завтракать на террасе, дружок! Я принесу и твою миску, дорогой наш Эрл Грей.

Аш стоял у высокой стены, глядя на запад, но обернулся, когда она вошла, едва удерживая пса и две миски.

– Какая чудесная мысль!

Она поставила Эрл Грея в тень, пододвинула ему миску с кормом, наполнила из шланга крохотную мисочку для воды.

– И как красиво разложено: ты, и твой глаз художника.