Асы шпионажа. Закулисная история израильской разведки - Стюарт Стивен

Вскоре произошло следующее. 11 сентября 1962 г, в Мюнхене в 10.30 утра темнокожий человек, возможно, египтянин (по показаниям свидетелей) вошел в помещение «Интра» — главного агентства по продаже оборудования для программы по ракетам. Через некоторое время он вышел в сопровождении управляющего, по фамилии Крюге, — бывшего офицера немецкой армии. Спустя двадцать четыре часа жена Крюге позвонила в полицию и сообщила, что ее муж исчез. Через два дня была найдена его машина. Затем анонимным звонком по телефону ее известили, что Крюге умер. Ни сам Крюге, ни его тело, обнаружены не были.

Через два месяца, утром 27 ноября Ханнелоре Венде, секретарша директора завода «333» Пилза получила объемистый пакет, адресованный ее боссу. Обратный адрес указывал на то, что пакет был отправлен известным юристом из Гамбурга. Как только она открыла пакет, раздался взрыв. Секретарша была тяжело ранена.

На следующий день, 28 ноября, на этот же завод прибыло другое почтовое отправление из Штутгарта. Оно было адресовано просто в офис и имело наклейку: «Специальная литература». Один из египетских служащих легкомысленно открыл пакет (и это, несмотря на то, что ему было хорошо известно, что произошло накануне с Ханнелоре Венде). Взрывом было убито пять человек. Расследование показало, что указанного в обратном адресе книжного магазина в Штутгарте нет.

29 ноября из Штутгарта прибыло еще два пакета с тем же адресом. На этот раз египетская служба безопасности была предупреждена. Пакеты оказались начинены взрывчаткой.

23 февраля 1963 г, Ганс Клейнвахтер, специалист по электронике, работавший над особо важными системами наведения для ракет, ехал домой. Едва он свернул на свою спокойную улицу-тупик в Лораке, как откуда-то вывернулась неизвестная машина и остановилась перед ним, не давая ему проехать. В машине сидели три человека. Один — за рулем, второй — рядом с шофером, а третий — на заднем сиденье.

Впоследствии Клейнвахтер рассказал полиции, что человек, сидящий впереди, вышел из машины и спросил, где дом господина Шенкера, затем совершенно неожиданно вытащил пистолет с глушителем и выстрелил в окно машины. Клейнвахтер чудом остался жив. Оконное стекло ослабило выстрел и пуля застряла в толстом шерстяном шарфе, который был у Клейнвахтера на шее. Клейнвахтер, правда, попытался вытащить свой пистолет, но не успел. Человек, стрелявший в него, вскочил в машину, которая удалилась на большой скорости. Нападавшие успели далеко уехать, прежде чем покинули машину. Осталась всего одна улика, за которую полиция жадно ухватилась. В брошенной машине был найден египетский паспорт на имя Али Самира. Это было остроумно подстроено. Али Самир был одним из высших начальников египетской контрразведки. Он легко доказал свое алиби: во время нападения на Клейнвахтера он был в одном из фотоателье в Каире.

Тем не менее значение этой находки никто не пытался преуменьшить. Израильская разведка была в состоянии не только устранить немецкого ученого, но и навлечь подозрение на того самого человека, который был призван его оберегать. В такой обстановке, кто мог чувствовать себя в безопасности?

Однако операция «Дамоклов меч» закончилась неудачно.

Исер Харел все еще надеялся на помощь Отто Джоклика, австрийца, который в свое время предупредил его о существовании проектов «Ибис» и «Клеопатра». Теперь он попросил Джоклика помочь ему заставить немецких ученых отказаться от работы в Египте. У Поля Герке, руководителя завода «333», была дочь Хэйди, адвокат по профессии. Она жила в Фрейбурге, маленьком уютном городке на границе с Швейцарией. Однажды, когда Хэйди возвращалась домой, перед ней вдруг вырос Отто Джоклик. Очень спокойно он сказал ей, что знает, где находится ее отец и что он делает. Израильтяне, продолжал он, ни перед чем не остановятся, чтобы заставить Герке прекратить работу над оружием массового уничтожения.

Хэйди разволновалась, но Джоклик стал убеждать ее, что, как только ее отец уедет из Египта, он будет в полной безопасности. Тем не менее, если он там останется, все может обернуться по другому.

Через несколько дней после этого, Джоклик позвонил Хэйди и сказал: «Если вы любите своего отца, приходите в субботу 2 марта к отелю „Три короля“ в Бэзле в 4 часа. Я познакомлю вас со своими друзьями».

Насмерть перепуганная Хэйди связалась с бывшим офицером немецкой армии, который тоже работал с египтянами. Его телефон оставил ей отец на случай, если она заметит что-нибудь подозрительное у себя дома. Офицер тут же предупредил полицию.

Секретные службы Германии и Швейцарии имели в своем распоряжении две недели на то, чтобы устроить засаду. Джоклик не скрывал, что он действует по поручению израильтян. Не скрывал он и того, что на встрече будут израильтяне. Его самого с легкостью засекли в Цюрихе. Пограничной полиции были даны указания проследить, чтобы ни один подозрительный израильтянин не проник в страну.

1 марта 1963 г. светловолосый молодой человек с аккуратно подстриженными усиками подъехал к итальянской границе. У него был паспорт сотрудника израильского министерства образования Иосифа Бен-Гала. Он не очень ясно объяснил цель своего приезда. За ним проследили. Он остановился в отеле «Три короля».

Хэйди появилась в назначенное время в сопровождении своего младшего брата и человека, которого она представила как своего друга.

Швейцарская полиция установила за столом подслушивающее устройство, так что каждое сказанное за ним слово было слышно детективам, сидевшим за соседними столами. Полицейские машины окружили отель. Ничего не подозревающие Бен-Гал и Джоклик разговаривали с Хэйди более часа. Бен-Гал сказал, что израильтяне ничего не имеют против ее отца, потому что он никогда не был нацистом. Единственное, против чего они возражают, — это против работы, которой он сейчас занят в Египте. «Однако, — продолжал Бен-Гал, — господин Пилз нацистом был и потому на пощаду рассчитывать не может».

Ни Бен-Гал, ни Джоклик ничем конкретным не угрожали. Они предложили Хэйди билет на самолет в Каир с тем, чтобы она попыталась уговорить своего отца вернуться в Германию. Не получив от Хэйди никаких определенных обещаний, оба ушли.

Их не забрали сразу, но следить за ними продолжали. Они отправились в Цюрих. Выйдя с вокзала, оба пошли к зданию парламента, расположенному на берегу озера. В это время там как раз был в разгаре костюмированный бал, организованный актерами. Джоклик и Бен-Гал остановились у бара, выпили по рюмке и разошлись. Джоклика арестовали около железнодорожной станции, а Бен-Гала около израильского посольства, но еще в течение двух недель никаких официальных заявлений на этот счет сделано не было.

Швейцарская полиция сообщила об арестованных в Германию. Немцы тут же попросили о выдаче обоих, так как, во-первых, они угрожали Хэйди Герке и, во-вторых, должны были предстать перед судом по подозрению в участии в покушении на Ганса Клейнвахтера.

Мосад и его директор Исер Харел оказались перед перспективой серьезного кризиса. Один из его агентов обвинялся в покушении на убийство в европейской стране. Это грозило неприятными последствиями всей разведке и осложнениями в международных отношениях.

В этой сложной обстановке Харел чрезвычайно нервничал. Одна из причин его неослабевающего упорства в преследовании немецких ученых состояла в том, что они были немцами. Ему казалось, что их действия продиктованы не профессиональными и меркантильными интересами, а общим, исторически сложившимся, отношением к еврейскому народу.

Германия требует выдачи Джоклика и Бен-Гала. Это, с точки зрения Харела, подтверждает злой умысел по отношению к Израилю со стороны германского правительства.

Некоторые из членов правительства, в том числе Голда Меир, согласились с позицией, занятой Харелом. Для Голды Меир, так же как для Харела, в мировой политике могло быть только два цвета — черный и белый. Существовали на свете либо герои, либо злодеи. Переходных состояний было немного. Харел уговорил Голду Меир направить делегацию к канцлеру Аденауэру с ходатайством отменить требование о выдаче Бен-Гала и Джоклика и запретить немецким ученым работать в Египте.

Давид Бен-Гурион в это время был на отдыхе в Тиверии. Исер Харел явился на свидание с ним. Он должен был получить согласие Бен-Гуриона на посылку делегации. Бен-Гурион, однако, это делать отказался.

В отличие от Голды Меир и Исера Харела, он отлично понимал, что германское правительство ничего сделать не сможет, даже если ему и не нравятся действия немецких ученых в Египте. Если немецкий ученый желает работать за границей, то это его право как гражданина демократического государства. То же относится к требованию о выдаче двоих израильтян. Немецкий канцлер не имеет права вмешиваться в действия юридических инстанций. Если у обвинения есть достаточно оснований для требования о выдаче, Аденауэр не может ничего или почти ничего с этим поделать.