Инженер страны Советов - Евгений Владимирович Панов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На Ближней даче, пока к нам не вышел хозяин, сидели с Берией в гостиной. Я рассказал о «случайной» встрече в ресторане и посетовал, что, видимо, придется мне встать на скользкий путь предательства и буквально продаться агенту немецкой разведки.
– Ай, не переживай, Михаил. Мы тебе в случае чего по блату любой лагерь на выбор предложим, – пошутил глава НКВД. Хотя кто его поймет, пошутил ли. Далее мы с ним, смеясь, начали обсуждать достоинства и недостатки сидения в том или другом месте.
– И о чем смеются два таких ответственных товарища? – Сталин вошел тихо, что мы даже не заметили.
– Да вот, товарищ Сталин, решаем с наркомом внутренних дел, в какой лагерь мне, так сказать, по блату придется отправляться после того, как меня разоблачат как агента германской разведки, – усмехнулся я.
– Ну если по блату… – Сталин раскурил трубку, выпустил клуб дыма и продолжил: – То я бы посоветовал Туруханский край. Я там в ссылке был, так что могу написать знакомым и попросить приютить вас, гражданин Шершнев.
Я решил схохмить и встал с поникшей головой:
Сознаю свою вину.Меру. Степень. Глубину.И прошу меня направитьНа текущую войну.Нет войны – я все приму:Ссылку, каторгу, тюрьму,Но желательно – в июле,И желательно – в Крыму.Я знал эту пьесу Филатова наизусть и частенько, бывало, цитировал. Гениальная вещь. В ней есть высказывания на любой случай. Вот и сейчас я прочитал с максимальным артистизмом. Хохот был такой, что в гостиную ворвался начальник охраны Сталина Власик. Его взгляду предстала картина буквально валяющихся от хохота Вождя и главы НКВД и меня, стоящего с улыбкой на лице. Покачав головой, он скрылся за дверью. Отсмеявшись и вытерев с глаз выступившие слезы, Сталин попросил меня рассказать пьесу полностью, если помню. Пришлось постараться.
– Хорошее произведение, но, к сожалению, пока его рано выпускать в свет. – Сталин покрутил в руках погасшую трубку. – В свете грядущих событий это может осложнить наши взаимоотношения с той же Англией.
Во время этой встречи на даче я задал вопрос о ходе работ по атомному проекту. Мне ответили, что работы идут, и есть все основания полагать, что к концу 1944 года у нас будет атомная бомба. К этому времени должны быть готовы средства доставки. На фирме «Боинг» уже работали несколько наших агентов, в том числе и в конструкторском отделе. Так что, думаю, американцы помогут нам с разработкой самолета-носителя.
На мой вопрос об американском «Манхэттенском проекте»[53] Сталин молча вышел из гостиной и вскоре вернулся, неся в руках папку с вырезками из американских газет. Вырезки содержали статьи о смерти того или иного видного ученого. Отто Фриш, Эдвард Теллер, Энрико Ферми, Нильс Бор, Лео Силард, Эдвин Макмиллан, Роберт Оппенгеймер и еще десятка полтора фамилий. Все они покинули наш несовершенный мир при разных обстоятельствах. Кто-то утонул, катаясь на яхте, кого-то сбила машина, кто-то угорел на кухне, некоторые были убиты при ограблении. Часто полиция и ФБР находили следы, которые вели в Германию и Японию. Полковник Лесли Гровс[54] был убит гангстерами. В его доме нашли улики, указывающие на его связи с криминалом. Сенатор от демократической партии Гарри Трумэн[55] был также убит неизвестными. В ходе расследования ФБР выявило связи сенатора с представителями мафиозных группировок, контролировавших игорный бизнес. Были найдены документы, подтверждающие неоднократные случаи получения сенатором взяток.
С моим немецким «другом» мы встречались еще несколько раз. Мне даже пришлось начать обедать в ресторанах, чего я раньше не делал. Краузе всегда оказывался там же. Со стороны смотрелось, будто встречаются два старых друга. Наружка уже выявила тех, кто информировал его о моих визитах в рестораны. Также удалось обнаружить пару человек, ведущих тайную фотосъемку наших с ним посиделок.
Пару раз Краузе даже заплатил за нас двоих, сославшись, как он сказал, на русскую традицию угощать друзей. Увидев, что я особо не протестую, он как бы невзначай, предложил мне денег, так как я, по его мнению, недостаточно солидно одет, да и молодой супруге тоже не мешало бы иметь побольше украшений. Я отказывался, но, посовещавшись с Берией, все же решил деньги взять. В долг, естественно. Он со смехом предложил мне, шутки ради, написать расписку. Мол, если я такой правильный, то надо ее написать, чтобы потом вместе посмеяться. Естественно, я написал, а наружка потом доложила, что факт передачи денег был немецкими агентами успешно заснят. Так происходило несколько раз. Я потом прикинул, и вышло, что немецкая разведка оплатила нам постройку двух ударных вертолетов. Я даже в шутку предложил на бортах двух новых вертушек написать «Сталинским соколам от Абвера» или «Вертолет построен на денежные средства, полученные от немецкой разведки».
В конце концов в один прекрасный день Краузе потребовал рассчитаться по долгам. Естественно, таких денег у меня не оказалось, о чем я ему и сказал.
– О, мой друг, это не беда, как говорят у вас в России. – Краузе прямо искренне хотел помочь. – Вы можете оплатить свой долг информацией. Меня всего лишь интересует, какие новые разработки военной техники курирует руководимое вами «Бюро перспективных разработок». Естественно, мне нужно не просто перечисление этой техники, но еще и ее характеристики. Вы принесете мне соответствующие документы, а я вам отдам вот это. – И он жестом фокусника достал из внутреннего кармана пачку фото и бросил их на стол передо мной.
Мне стоило больших трудов сдержаться, чтобы не захохотать и изобразить растерянность. Пришлось согласиться. В беседе, последовавшей после, я рассказал, что новой техники-то и нет, а есть модернизация уже выпускаемой. Новые самолеты – это улучшенные И-16, танки – тоже глубокая модернизация Т-26, БТ-5 и 7 и Т-28. И ведь почти не соврал. Те же бэтэшки на данный момент превосходят большинство имеющихся на вооружении вермахта танков. Документы я ему тоже принес. Копии, которые мне, якобы с большим риском, удалось сделать. Естественно, деза. И за эту дезу я опять получил увесистую пачку денег.
В какой-то момент Краузе исчез из поля зрения. Я уже думал, что больше не увижу его, но он опять появился на горизонте. Как оказалось, летал в Берлин. С видом кота, объевшегося сметаны, он сообщил мне, что моя работа высоко оценена на самом верху,
