Восемнадцатое мгновение весны. Подлинная история Штирлица - Эрвин Ставинский

Пауль потребовал комнату и хороший ужин. Появившиеся жена и дочь хозяина предложили ему посмотреть номер.

В коридоре царила тишина. Воздух был пропитан тем смолистым запахом, который держится только в приморских деревенских гостиницах. Этот запах напоминал о корабле, особенно когда в открытые окна врывался ветерок и был слышен прибой. Лакированные перила лестницы на точеных столбиках, легкий скрип ступеней, даже начищенная медная лампа – все показалось Паулю очень милым.

Он выбрал комнату с окнами на море. Хозяин принес толстую книгу постояльцев и принялся записывать в нее данные. Вписав в графу «цель приезда» слово «отдых», он заискивающе попросил какой-нибудь документ. Никаких документов у Пауля с собой не было. Он внимательно посмотрел на хозяина, раздумывая, можно ли ему предложить вместо паспорта десять марок. Внешность владельца не свидетельствовала о процветании его заведения. На хозяине был сильно поношенный, заплатанный во многих местах костюм. Десять марок могут для него иметь значение.

– Не сможет ли это заменить паспорт?

Пауль протянул купюру.

– А что ждет меня за постояльца, о котором не сообщено в полицию? – со вздохом сказал хозяин и взял деньги.

Когда Пауль закончил работу, на деревенской кирхе пробило одиннадцать.

Как будто все было готово! «За эту пачку листов, – подумал он, – дорого бы дал генеральный штаб любой страны».

В окно тянуло влажной прохладой взморья. Пауль потушил лампу и сел на подоконник. Море было освещено луной, и по нему бежала и скрывалась за горизонтом лунная дорожка. Вдали то появлялся, то исчезал едва заметный огонек какого-то судна.

Из гостиницы вышло несколько подвыпивших рыбаков. Громко переговариваясь, они исчезли в темноте. Через несколько минут вслед за ними из гостиницы вышел хозяин с велосипедом в руках. Подойдя к скамейке, он неловко, с кряхтением сел на велосипед, оттолкнулся ногой и не спеша покатил к деревне.

Посидев еще какое-то время, Пауль не торопясь разделся и лег в постель. Приятно было лежать и ни о чем не думать. Незаметно он задремал.

Шум мотора заставил его очнуться. Одним прыжком он очутился около окна: возле гостиницы остановился автомобиль. В свете отблесков света, падающего из двери, Зандберг увидел две темные фигуры, вылезающие из машины. Хозяин гостиницы не выдержал: о подозрительном незнакомце он сообщил в гестапо…

Утром Пауля разбудил охранник. Сунув в руки чашку с горячим пойлом, называвшимся кофе, и кусок хлеба, он предупредил, что скоро его поведут на допрос.

Вчера ночью его арестовали прямо в гостинице и привезли сюда, в здание городского гестапо, где в подвале размещались камеры предварительного заключения.

В камере было сыро и душно. Жесткий топчан с матрасом, набитым стружками, маленький стол и стул, привинченные к полу. Окно заделано решеткой. Спал Пауль плохо. Снились какие-то кошмары. Они быстро исчезали в голове, как утренний туман при появлении солнца.

Робкий рассвет сочился в камеру. Проснувшись, он лежал, не открывая глаз, и снова и снова вспоминал вопросы, которые ему задавал полицейский чиновник. Перебрав в памяти все, что хоть как-то могло пролить свет на ситуацию, в которой он оказался, Пауль ждал нового допроса. Время текло мучительно медленно.

Наконец в коридоре послышался шум от сапог, подбитых железом, лязгнул засов и дверь открылась:

– Выходи!

Конвоир запер камеру и пошел следом. Они поднялись на второй этаж и прошли в один из кабинетов.

– Садитесь, господин Зандберг! – услышал он.

Пауль сел за столик у стены. Новый следователь из Берлина был в черной форме офицера СС. Позже Зандберг вспоминал только о паре небольших цепких серо-голубых глаз, которые смотрели на него.

– Хотите сигарету?

Пауль не мог отказать себе в удовольствии сделать парочку глубоких затяжек.

– Итак, вы – господин Зандберг. Я много о вас слышал, а также читал. Вас задержали по Пенемюндскому делу, – начал допрос следователь, повернувшись спиной к окну.

– Да и я прошу побыстрее освободить меня от столь неожиданного ареста и опасных для меня действий господ из СД. Я хотел бы кое-что прояснить…

– Прощу прощения! – прервал Пауля следователь. – Во-первых, вы не арестованы, а просто находитесь в полиции для дачи показаний. Во-вторых, СД не имеет с этим ничего общего. Вам пора бы уже разбираться, где СД и где гестапо.

– Господин следователь, до этого времени я еще ни разу не имел дела ни с одной из этих организаций. Я не в курсе тонких различий между этими структурами. Для меня гестапо и СД, криминальная полиция и полиция политическая, в конечном итоге являются одним и тем же учреждением. Арест, или, как вы это называете, взятие для дачи показаний, абсолютно идентичны.

Зандер замолчал и вопросительно посмотрел на следователя.

– Продолжайте, продолжайте, – следователь нервно сглотнул.

– Мною и моими коллегами проделана большая работа по созданию нового, неизвестного в истории летательных аппаратов снаряда, и задержка меня здесь может загубить выполнение всего задания!

– Я не могу до окончания расследования положительно решить ваш вопрос, – спокойно сказал следователь, продолжая пристально смотреть Паулю в глаза. – Я могу лишь вам обещать, что проинформирую вышестоящее руководство и попрошу ускорить решение этого вопроса.

– Я прошу вас поторопить местных чиновников в связи с моим делом.

Разговор как будто исчерпал себя, но следователь не прекращал допрос, продолжая внимательно наблюдать за Паулем.

– А вы знаете, господин Зандберг, вы интересный случай! – воскликнул он и изменил свою позу за столом. – Знаете ли вы, что находящееся у нас ваше личное дело очень объемное?

Зандберг отрицательно покачал головой.

– Почему же вы тогда не арестуете меня? – спросил Пауль с иронией в голосе.

– Сейчас это было бы бесполезно, в данный момент вы лучший эксперт по ракетам, и как эксперта вас нельзя же допрашивать против самого себя, – с самым серьезным видом объяснил следователь.

– Очень мило. Между прочим, в чем, собственно говоря, меня обвиняют? Это у вас можно узнать? – Пауля просто распирало от злости.

– Видите ли, в первую очередь это задержка с разработкой аппарата А-1. Когда-нибудь очередь дойдет и до этого дела.

– Здесь господин следователь, простите, не знаю вашего имени…

– Криминальинспектор, оберштурмфюрер Леман, – любезно подсказал следователь.

– Так вот, господин Леман, здесь я могу с вами согласиться. Только я думаю, что многие удивятся, когда выяснится, против кого будет выдвинуто обвинение… Вы должны понять, наконец! Мы делаем абсолютно новые аппараты…