Ксенотанское зерно - Константин Костин

— А босиком я хожу потому, что я — крестьянин. И хочу остаться крестьянином.

Якоб проглотил комок:

— Уважаемый, а зачем тебе при таких возможностях я? Ты же можешь все…

— Все, уважаемый, может только Бог. А я — не он. И мне нужна помощь. Твоя помощь.

— Ивар!

— Да, ваша светлость.

— Сколько человек охраняют особняк с девчонкой?

— Двенадцать, господин.

— Ведьмы там есть?

— Нет, господин.

— Скажи хозяину, чтобы одна из них прибыла сегодня для того, чтобы помочь охране.

— Помочь…

— Убери эту ухмылку! И предупреди своих, чтобы даже не думали приставать к ней! Мне в особняке ни к чему ни обожженные дыры в стенах, ни толпа зайцев с выпученными глазами!

— Да, господин…

— Здесь хорошее пиво.

— Да, уважаемый. Или нет, уважаемый. Какое дело мне до пива? Зачем я тебе нужен?

Подмастерье спокойно допил пиво и оглянулся. Как будто кто-то мог подслушать разговор или просто обратить на них внимание. На них никто не посмотрел бы, даже если Подмастерье начнет разделывать на этом столе живую девушку. После явления короля Вальтера Якоб понял это.

— Король справился бы со своими врагами и без твоей помощи, — начал Подмастерье, — И без моей. Но есть одна вещь, в которой мы можем ему помочь.

— Кратко, — оценил Якоб после того, как понял, что Подмастерье продолжать не собирается, — А подробности можно?

— Можно. Есть один колдовской ритуал, с помощью которого короля можно лишить трона. Вернее, его можно с помощью ритуала просто убить. Но такое убийство, как и любое колдовство, оставит след, и убийцу найдут. Поэтому королю собираются угрожать этим ритуалом. С тем, чтобы он добровольно оставил трон.

— Колдовской, говоришь? Так ведь у короля есть шварцвайсские монахи, которые сами колдуны. Неужели они не могут защитить его?

— Во-первых, монахи — не совсем колдуны, хотя и могут многое. Во-вторых, сила ритуала в том, что от него нет защиты. Никакой.

Якоб подумал. Что-то тут не сходилось…

— Если от него нет защиты, то как мы сможем защитить короля?

— Просто. Для проведения ритуала нужна одна вещь, без которой ничего не получится. Мы ее выкрадем у врагов короля. И все.

— Я не вор. Я крестьянин. Каждое дело должен делать тот, кто это умеет. Я — не умею воровать.

Подмастерье наклонился к Якобу и приподнял поля своей шляпы. Из тени блеснули глаза.

— Якоб… Если я сказал, что ты сможешь, значит, я знаю, что говорю.

Он отстранился:

— Чтобы убить человека на расстоянии, нужен его ребенок. Сын или дочь.

Якоб резко выдохнул. Он все понял.

— Дай-ка я угадаю. Дочь короля — это Ирма.

— Подмастерье усмехнулся:

— Верно.

Глава 27

Подмастерье отпил пива. Из пустой кружки. Отер пену с губ:

— Король Вальтер — тоже человек и тоже любил в молодости красивых девушек. Даже если они были чужими женами.

— Значит, Ирма не знает?

— Нет.

— А ее отец?

— Я думаю, знает. Вернее, он знает, что Ирма — не его дочь, но чья она и зачем она заговорщикам — не знает. Еще в Штайнце я подготовил все, чтобы ты с ней встретился и доставил до столицы…

— Погоди-ка, уважаемый… — Якоб кое-что вспомнил, — Если бы моя телега не стояла в том переулке, то мы бы не познакомились. А если бы меня не схватили на рынке… Так это ты подстроил мой арест?!

— Я, — Подмастерье не улыбался, — И побег Ирмы — тоже я. И розовый заяц, который не позволил монахам схватить тебя — тоже я. И это я столкнул слуг Грибного Короля и шварцвайсских монахов, чтобы вы смогли проехать свободно…

— А почему тогда ты не вмешался, когда ее забрал ее дядя-герцог?

— Я — не всемогущ, — развел руками Подмастерье, — и больше всего мне не хочется, чтобы заговорщики узнали, что это я им мешаю. У меня больше сил, чем у любой ведьмы, но их слишком много… Толпой и бараны волков едят. Если они поймут, кто я такой, они быстро меня найдут и уничтожат. Поэтому я не могу вмешиваться напрямую. Поэтому Ирму из особняка герцога цу Юстуса будешь извлекать ты.

Якоб забрал у Подмастерья кружку — полную доверху — выпил ее в несколько жадных глотков, поставил на стол — полную — и выдохнул.

— Уважаемый, расскажи мне, что здесь, красно-буро-сиреневая чернота, происходит.

— Добрый день, уважаемая.

Служанка цу Юстуса не ответила на приветливую улыбку незнакомого приказчика в мясной лавке. Она деловито перебрала несколько кусков мяса, отобрала окорок, самый, на ее взгляд, свежий.

— С тебя талер, уважаемая.

Приказчик продолжал белозубо улыбаться. Родственник хозяина, что ли? Слишком в возрасте для ученика…

Мысль мелькнула в голове служанки и исчезла. Нужно было торопиться. Дюжина головорезов в особняке каждый день требовала еды и вина, не так уж и далеко время ужина, а он еще не готов, чтобы им всем, зелень красная, объесться и лопнуть…

Рудольф-без-фамилии проследил взглядом за женщиной и убрал улыбку только тогда, когда подол платья исчез за углом.

— Держи, уважаемый, — он бросил мешочек с монетами мяснику, — Остальное мясо выброси. Или собакам скорми.

Пожилой торговец замялся. Не то, чтобы он не верил этому странноватому человеку, который заплатил хорошие деньги за то, чтобы все мясо в лавке было пропитано неизвестной жидкостью, но…

— А это точно не отрава, уважаемый? — не выдержал мясник, — Знаете, с отравителями последнее время не церемонятся…

Рудольф улыбнулся — глаза остались холодными — и резко выхватил кинжал…

Мясник охнул.

Странный мужчина — теперь уж ясно, что безумный — отхватил от ближайшего окорока, точно так же пропитанного жидкостью, приличный кусок мяса, искромсал его на ломтики и проглотил один за другим. Так ловко, как будто показывал фокус на ярмарке.

— Не переживай, уважаемый. Никто не умрет. Мясо выброси.

Чтобы нейтрализовать охрану, ее, конечно, можно отравить. Тем более что лавку, где покупают мясо для жителей особняка, ты знаешь. Но что если мясо съест девушка? Командир не похвалит, если он принесет мертвое тело. А король может казнить. Рудольфа, конечно, уже три раза казнили, но опыта настоящей казни у него еще не было.

Да и зачем яд? Что нужно? Чтобы охрана не мешалась под ногами. Когда охрана не мешает? Когда она мертва или…

Когда спит.

Мясо в лавке было пропитано бесцветным и безвкусным снотворным. Обладающим одной очень полезной для целей Рудольфа особенностью: оно совершенно не действовало на трезвых и надежно усыпляло любого, кто выпьет хоть глоток вина.