Леди и разбойник - Барбара Картленд

Белоснежное Горло лишь на мгновение встретился глазами с Пэнси, как бы прощаясь, прежде чем отступить. Толпа продолжала ликовать и выкрикивать ободряющие слова. У выхода из зала разбойник приказал своим людям:

– Следите за дверьми и несколько минут никого не выпускайте.

– Будьте спокойны, сэр, и в добрый путь!

Пэнси показалось, что промелькнуло мгновение, как он был здесь и, стоя перед судом, произнес речь в ее защиту, и вот его нет, исчез, словно испарился, вместе со своими друзьями.

У двух других дверей возникла суматоха. Молодые крепкие парни что-то с жаром доказывали солдатам, которые, силой расталкивая людей, пробирались к выходу в погоню за Белоснежным Горлом.

Отвечающий за порядок во время заседаний судья пытался перекричать шум, надеясь обратить на себя внимание:

– В погоню! Лови его! За его голову обещана тысяча гиней.

В ответ раздался хохот и пожелания хорошенько подумать, как поступить со своей собственной головой.

Еще какое-то время то тут, то там вспыхивали перебранки, но громкий голос судьи остудил пыл присутствующих, и все стихло.

– Господин главный обвинитель, не возникли ли у вас какие-либо дополнительные соображения после столь необычного слушания по делу? – осведомился он.

Поднявшись, сэр Балсомбе Джонс ответил:

– Милорд, от имени его величества я хотел бы отвести обвинения по делу подсудимой леди Пэнси Вайн и предъявить их в другое время и другим лицам, которые в настоящее время не находятся под арестом.

Из зала раздались выкрики: «Он и дальше не будет под арестом!», «Вы его не получите, даже не старайтесь…».

Судья опять был вынужден призвать зал к порядку и, когда установилась тишина, сказал:

– В таком случае мой долг, моя обязанность, – он намеренно растягивал паузы, – сообщить, вернее, с удовольствием сообщить, что я снимаю обвинения с леди Пэнси Вайн как безосновательные и не соответствующие истине.

Не успел он закончить последнюю фразу, как раздались ликующие крики в разных частях зала, и впервые за время, проведенное в тюрьме, Пэнси не сдерживала слез, и они текли по щекам. Это были слезы радости, ведь тот, кого она любила, опять пришел к ней на помощь и спас ее.

Глава 12

Пэнси возвратилась во дворец. Все восторженно поздравляли ее: и друзья, и те, кого до вынесения приговора она считала врагом. Впрочем, девушка и раньше ни с кем не ссорилась, а теперь старалась не замечать даже самую откровенную лесть.

Она была благодарна судьбе, что оказалась дома, и, вернувшись, первым делом отправилась в королевскую часовню. Там, преклонив колени на обитую бархатом скамеечку, Пэнси горячо молилась и благодарила Всевышнего за ниспосланное избавление. Правда, радость омрачалась сознанием, что Люций в еще большей опасности, чем когда бы то ни было.

Власти вряд ли забудут, как он держал на мушке королевского судью и присяжных, а суд и закон выставил на всеобщее посмешище. Люди об этом только и говорили. А то, как он защитил Пэнси, появившись в суде в столь драматичный момент, сделало его самой знаменитой личностью.

Мальчишки в самодельных масках играли только в разбойников. Те, кто был постарше и повыше ростом, непременно становились Белоснежным Горлом, те же, кто послабее, яростно протестовали, когда им предлагалось довольствоваться ролью Далримпла, королевского судьи.

Придворные дамы и кавалеры, не присутствовавшие в тот день в суде, умоляли Пэнси в подробностях изложить события, связанные с появлением в зале суда Белоснежного Горла. Дамы, конечно, расспрашивали о внешности героя. Выслушав Пэнси, они приходили в восторг и заочно влюблялись в разбойника, каждая по-своему представляя его в своем воображении. Апартаменты леди Дарлингтон осаждались женщинами и девушками всех возрастов, желавшими услышать пикантные подробности, поскольку то, что они знали, не выходило за рамки обычной романтической истории.

Пэнси и не предполагала, что при одной лишь мысли о любимом человеке может бросать в дрожь и что хочется видеть его ежеминутно и ежечасно. Она с трудом скрывала чувства от любопытных дам, а они страстно желали разгадать ее тайну.

Ее любовь была такой сильной, что доставляла ей не только душевные страдания, но и физические. Думая о Люции, она находилась в постоянном напряжении, боясь, как бы с ним не случилось беда. Пэнси воскрешала в памяти каждую деталь, каждое мгновение того дня. Вот он появляется в зале суда, медленно идет по проходу, гордо откинув голову. В уголках губ улыбка, заставляющая трепетать сердце. Пэнси хотелось вскочить с места и кинуться к нему в объятия. Она с трудом справилась тогда с безрассудным желанием, но душа, испытав блаженство, потеряла покой. В глазах Люция она увидела, что он любит ее и понимает, как она страдала в Ньюгейте, понимает, до чего ее унизили, оскорбив ее чистоту и благородство.

Пэнси размышляла о том, как много могут сказать друг другу два человека одним лишь взглядом, если их сердца бьются в унисон, если их души воссоединились. Во время кошмара судебного разбирательства она уже знала, что они созданы друг для друга.

Наверное, в прошлой жизни они были одним целым, и понадобились столетия, прежде чем их судьбы снова переплелись. Ниточка, связывающая их, вот-вот должна была порваться, и они встретились.

Пэнси думала, что во время первой встречи в лесу подсознательно почувствовала, что они созданы друг для друга. Ни разу с тех пор она не вспоминала о нем как о постороннем, напротив, расставшись после короткой встречи, ей казалось, что они давно знакомы и знают друг о друге все. Слова казались лишними, их души соединились.

Она молилась, закрыв глаза, и ощущала его поцелуй на губах, его руки, обнимавшие ее в библиотеке их дома в Стейверли. Это Господь даровал им возвышенную любовь и благословил, ниспослав свою милость. Пэнси знала тогда и понимает теперь, что такая любовь – необыкновенный дар, который редко кому дается, а уж сколько любовь продлится, мгновение или годы, – неизвестно.

Пэнси вдруг подумала, что даже не мечтает о будущем. Она не могла себе вообразить, что они с Люцием будут жить вместе, не подвергаясь преследованиям, и займут в обществе достойное их происхождения положение. Она не отваживалась взглянуть в глаза судьбе и тем более облечь в слова свое и его будущее.

Люций в опасности! Пэнси молила Бога о его спасении. Она боялась, как никогда в жизни, того, что закон, наказывая, сокрушит его. И больше всего боялась Барбары Кастлмэн.

Пэнси запомнила выражение лица фаворитки короля, когда та выходила из зала суда. Мегерой проследовала в сопровождении друзей к карете. Мрачная, в отвратительном настроении, крепко сжав губы, она получила парочку сомнительных комплиментов из толпы. Возвращаться во дворец и сознавать, что девчонка, которую, по ее замыслу, должны были вздернуть на виселице, стала героиней дня, ей было невыносимо. Обычно Барбара показывала на людях свое недовольство весьма грациозно. Иногда просто передергивала плечами. На сей раз она была вне себя от гнева, и многие на собственной шкуре ощутили последствия краха ее надежд, когда Барбара вернулась во дворец. Досталось и королю. Чтобы умилостивить даму своего сердца, ему пришлось в очередной раз расстаться с драгоценностями и взять значительную сумму денег из казны, однако даже это ее не успокоило.