Дневник Бриджит Джонс - Хелен Филдинг

Они двинулись дальше, и до меня донеслось, как она его отчитывает.

– Я же говорила, что просто смешно ставить свечки там, где можно о них споткнуться и упасть. Чем тратить полдня на эту глупость, лучше бы ты разобрался, кого, куда и с кем посадить…

Что интересно, гости оказались рассажены весьма остроумно. Выяснилось, что мама сидит не с папой и не с Жулиу, а с Брайаном Эндерби, с которым она очень любит пококетничать. Жулиу усадили рядом с эффектной пятидесятилетней тетушкой Марка Дарси, которая была просто на седьмом небе от радости. Папа порозовел от удовольствия, узнав, что его место – рядом с ослепительной красавицей-смуглянкой. Я с волнением глянула на схему. Может быть, меня воткнут между двумя сексуальными приятелями Марка, скажем, крупными адвокатами или американцами из Бостона?

– Как поживает моя малютка Бриджит? Похоже, мне повезло! Ты сидишь рядом со мной. Юна сказала, ты рассталась со своим парнем. Прямо не знаю! Бр-р! Когда же мы тебя замуж-то выдадим?

– Надеюсь, когда будем выдавать, обряд без меня не обойдется, – послышался голос с другой стороны. – И новое облачение будет повод надеть. М-м-м. Шелковое, абрикосового цвета. Или золотистое с тридцатью девятью пуговицами, от Гаммарелли…

Марк Дарси проявил недюжинную сообразительность и усадил меня между Джеффри Олконбери и голубым викарием.

Однако стоило нам пропустить по паре рюмок, как разговор потек безо всяких препятствий. Я спросила викария, что он думает по поводу произошедшего в Индии чуда, когда статуи Ганеши стали якобы «пить» молоко. Викарий ответил, что в церковных кругах считают, будто чудо это вызвано тем, что терракота, из которой сделаны статуи, вбирает в себя жидкость в результате смены жаркой погоды на холодную.

Трапеза окончилась, и гости двинулись в помещение для танцев, а я все размышляла о словах викария. Преисполнившись любопытства и стремясь избежать приглашения Джеффри Олконбери на зажигательный твист, я стащила со стола чайную ложку и молочник и тайком проскользнула в комнату, куда были убраны подарки, – надо сказать, тут словам Юны о вычурности нашлось некоторое подтверждение, ибо все подарки были распакованы и торжественно выставлены на всеобщее обозрение.

Я не сразу нашла свою терракотовую аромалампу, потому что ее запихали в задний ряд подарков. Потом налила в ложку чуть-чуть молока и, наклонив, поднесла к краешку отверстия, куда полагается ставить свечку. И глазам своим не поверила. Аромалапма вбирала в себя молоко. Было видно, как молоко исчезает из ложки!

– Господи, это чудо! – воскликнула я.

И откуда мне было знать, что в этот самый момент Марк Дарси, будь он неладен, как раз пройдет мимо?

– Что вы делаете? – спросил он, застыв в дверях.

Ответа у меня не нашлось. Он явно решил, что я положила глаз на пару подарков и хочу дерзко их похитить.

– М-м? – произнес он.

– Аромалампа, которую я подарила вашей маме, вбирает в себя молоко, – угрюмо пробурчала я.

– Ой, не дурачьте меня, – засмеялся Марк Дарси.

– Она впитывает молоко, – с негодованием возразила я. – Сами посмотрите.

Я налила в ложку еще немного молока, наклонила ее, и лампа, конечно же, потихоньку стала «пить».

– Вот видите, – мой голос преисполнился гордостью. – Это чудо.

На него это произвело немалое впечатление, истинно говорю.

– Вы правы, – тихо промолвил он. – Это чудо.

Тут в дверях появилась Наташа.

– Приветствую! – кивнула она, увидев меня. – Сегодня вы не в костюме крольчишки? – и слегка хохотнула, прикидываясь, будто это подлое замечание не более чем шутка.

– Мы, кролики, к зиме утепляемся, знаете ли, – ответила я.

– Джон Роша? – произнесла она, осматривая Джудино платье. – Прошлогодняя осенняя коллекция? Узнаю кайму.

Я задумалась, что бы такое язвительное и колкое придумать ей в ответ, но, к сожалению, ничего остроумного в голову не пришло. Глупо промолчав пару секунд, я проговорила:

– Убеждена, вы стремитесь пообщаться и с другими гостями. Приятно было побеседовать. Всего доброго!

Я решила выйти наружу, чтобы подышать свежим воздухом и затянуться сигаретой. Вечер был чудесный, теплый, в небе сияли звезды, луна освещала кусты рододендронов. Лично я к рододендронам особого тепла не питаю. Напоминают мне о викторианских усадьбах из произведений Лоуренса, где все тонут в озерах[12]. Я спустилась в сад. Из дома доносились звуки венских вальсов, исполнявшихся в весьма неординарной современной манере. Вдруг откуда-то сверху послышался шум. У французского окна маячила чья-то фигура. Это оказался светловолосый юноша, симпатичный, эдакий ученичок закрытой частной школы.

– Привет! – сказал отрок. Неумелой рукой он зажег сигарету и, глядя прямо на меня, пошел вниз по ступенькам.

– Не хотите потанцевать? Ой. Ах. Извините. – Он протянул мне руку с таким видом, будто мы на дне открытых дверей в Итонском колледже, а он министр внутренних дел, заметивший, что не вполне соблюдает правила этикета. – Саймон Далримпл.

– Бриджит Джонс, – произнесла я, чопорно протягивая руку в ответ. Ощущение было, что я член кабинета министров военного времени.

– Приятно познакомиться. Правда приятно. Так можно вас пригласить? – спросил он, снова превращаясь в школьника.

– Ну, даже как-то и не знаю… – проговорила я, превращаясь в пьяноватую бабенку и хрипловато прихохотнув, как проститутка в заштатном баре.

– Предлагаю прямо тут потанцевать. Совсем чуть-чуть.

Я заколебалась. Но была польщена, если уж говорить начистоту. Сначала сотворила чудо у Марка Дарси на глазах, теперь вот меня добивается это юное создание. От собственных успехов у меня голова начинала кружиться.

– Ну пожалуйста, – не отставал Саймон. – С женщиной такого возраста я никогда в жизни не танцевал. Ой, мама, что я говорю, извините, я хотел сказать… – замялся он, увидев выражение моего лица.

– Я хотел сказать, не со школьницей, – он страстно сжал мою руку. – Будьте так добры. Я буду ужасно, ужасно вам благодарен.

Бальным танцам Саймона Далримпла явно обучали с детства. Он вел меня с уверенностью профессионала, и это было приятно. Но вот незадача, танец сопровождался – ну чего уж там, будем говорить откровенно – самой мощной эрекцией, с какой я имела счастье сталкиваться в жизни. И, учитывая, насколько близко друг к другу мы держались, не так-то просто было делать вид, что мальчик просто принес из школы пенал.

– Теперь моя очередь, Саймон, – послышался голос.

К нам подошел Марк Дарси.

– Давай-ка. Иди домой. Тебе бы уже спать пора.