Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кто эта женщина? — спросила она сдавленным от неожиданного страха голосом. — По крайней мере, это принцесса…
Не отвечая ей, Жосс усвоенным им плаксивым голосом спросил у водоноса, прижавшегося к стене рядом с ними, кто была женщина в носилках. Ответ сразил Катрин. Жоссу не пришлось
переводить, его, ибо с тех пор как они пересекли Пиренеи, он обучал свою госпожу арабскому языку. Она знала уже достаточно, чтобы следить за разговором, и поняла то, что сказал водонос.
— Это драгоценная жемчужина Аль Хамры, принцесса Зобейда, сестра калифа!
Сестра калифа! Женщина, отобравшая у нее Арно! Почему так должно случиться, что с первых шагов в мавританском городе она увидела свою соперницу? И какую соперницу? Разом рухнула надежда Катрин, с которой она прошла бесконечный путь от Пюи и которая привела ее в этот чужой город. Красота соперницы придала ее ревности страшную остроту, привкус горечи, и эта горечь наполнила все ядом, отравила даже горячий утренний воздух. Катрин побрела дальше вдоль стены. Ее сразила усталость от дороги и шока, который она только что получила. Горькие слезы подкатывались к глазам… Арно для нее потерян! Как же теперь в это не верить после ослепительного видения из золота и лазури, только что проплывшего перед ней. Сражение было заранее проиграно.
— Умереть!.. — шептала она про себя. — Умереть, и немедленно!
Это был невнятный шепот, но Готье расслышал. Пока Жосс расспрашивал о дороге бродячего торговца, который предлагал «миндаль, полный зернышек, и очень сочные гранаты», Готье встал перед поникшей Катрин, грубо ухватив ее за руку.
— Ну и что? Что изменилось? Почему это вы хотите умереть?.. Потому что видели эту женщину? Ведь именно ее вы хотите победить?
— Победить! — воскликнула она с болезненным смехом. — Каким образом победить? Даже бороться не стоит! Я была безумной, надеясь его отвоевать! Ты же видел ее, эту принцессу неверных? Фортюна был прав. Она прекраснее дня, и у меня нет ни одного шанса против нее.
— Ни одного шанса? Почему же?
— Но вспомни это ослепительное видение! И посмотри на меня…
Он удержал ее от желания сорвать с себя это грязное черное покрывало, под которым она задыхалась, открыть лицо и светлые волосы.
— Вы дошли до предела, придите в себя! На нас уже смотрят!.. Ваша несдержанность ставит нас в опасное положение! Наш непривычный здесь язык…
Он не стал продолжать дальше. Усилием воли Катрин заставила себя успокоиться. Готье сказал единственную вещь, которая могла ей помочь: он напомнил ей, что ее поведение всех ставило под угрозу гибели. Впрочем, уже подходил Жосс. Ощупывая стену, мнимый слепой прошептал:
— Знаю, где живет врач. Это недалеко. Между холмом Альказаба и стенами Аль Хамры, на берегу речки. Торговец миндалем мне сказал: «Между Кади и Хаммамом, большой дом, откуда видны пальмовые деревья…»
Не произнеся больше ни слова, взявшись за руки, они пошли дальше. Шершавые ладони друзей поддерживали силы Катрин. Она радовалась, что увидит Абу-аль-Хайра. Маленький мавританский врач умел найти слова, которые успокаивали и ободряли. Столько раз его странные философские изречения вырывали ее из горя, отчаяния, от которого она чуть не умерла.
Она ничего больше не замечала, перестала интересоваться городом, так очаровавшим ее. Спутники увлекли Катрин на удивительную улицу, обсаженную розовыми кустами, сквозь которые, словно сияющие стрелы, проникали лучи солнечного света, а между ними с обеих сторон шли открытые лавочки без дверей, где работали медных дел мастера и жестянщики. Их удары молотками наполняли улицу веселым перезвоном, а вокруг этих ремесленных мастерских громоздились тазы, кувшины для воды, котлы из желтой или красной меди; они мягко поблескивали, делая из каждого такого магазинчика некий грот.
— Рынок жестянщиков! — объяснил Жосс. Но Катрин ничего более не видела и не слышала. Перед глазами ее все еще стоял профиль слоновой кости, миндалевидные сияющие темные глаза, изящная фигура среди золотых подушек.
— Она слишком красива, — твердила себе Катрин, — она слишком красива!
Она повторяла про себя эту фразу, твердила ее как назойливый мотив. Между тем они подошли к реке, воды которой вскипали пеной и исчезали под стенами. На берегу под зелеными перьями пальм, которые, казалось, росли прямо из его середины, стоял дом врача Абу.
— Вот мы и пришли, — вздохнул Готье. — Вот — цель нашего путешествия.
Но Катрин покачала головой, посмотрев, как по другую сторону реки, очень высоко над водой, скалистый выступ гордо вздымал к небу розовый дворец. Цель была там, наверху… и у нее не было больше ни сил, ни мужества, чтобы карабкаться вверх.
Когда красивая дверь с двумя створками, искусно отделанная и украшенная гвоздями, открылась перед ней, ощущение времени вдруг совершенно исчезло. Катрин внезапно помолодела на десять лет, ибо сразу узнала черного великана в белой одежде и с белым тюрбаном на голове — он стоял в дверях. Это был один из двух немых рабов Абу-аль-Хайра.
Раб нахмурил брови, неодобрительно взглянул на трех нищих и хотел было закрыть дверь, но Готье быстро выставил ногу и помешал ему, а Жосс убедительно сказал:
— Пойди скажи твоему хозяину, что один из самых старинных друзей желает с ним повидаться. Друг из страны христиан…
— Он ничего не может сказать, — вмешалась Катрин. — Этот человек нем.
Она сказала это по-французски, и черный раб посмотрел на нее с удивлением. Катрин видела, как в его больших навыкате глазах зажглась искра, и быстро подняла свое черное покрывало.
— Смотри! — сказала она на этот раз по-арабски. — Ты меня помнишь?
Вместо ответа раб, выкрикнув что-то, опустился на колени, ухватился за край лохмотьев Катрин и поднес его к своим губам. Потом, вскочив на ноги, бегом бросился во внутренний сад, который находился за квадратной прихожей, выложенной широкими кирпичами. Тонкими колонками прихожая выходила во двор,
