Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

Через две недели трое нищих в пыльных лохмотьях, держась за руки, входили под арку Баб — эль-Адрара, Ворот Горы, имеющую форму лошадиной подковы. Они следовали за толпой, направлявшейся на рынок. Никто не обращал на них внимания, так как нищих в Гранаде было полно. Самый высокий из троих, настоящий гигант, шел впереди, не издавая ни звука. Конечно, немой. За ним шла женщина, грязная, в изношенных туфлях без задников, покрытая куском черной хлопковой ткани. Третий из них, черноволосый, по-видимому, был слепцом, если верить его нетвердой походке и манере цепляться за руки других. Он пытался разбудить милосердие у прохожих, жалостливым голосом бубня несколько строк из Корана. Никто не узнал бы в этих жалких людях трех всадников, выехавших две недели тому назад из Кока… но Жосс настоял, чтобы они выглядели именно так.

— Если только поймут, что мы христиане, мы погибли! — сказал он двум спутникам. — Нашими головами украсят стены Гранады, Красного города, а тела наши пойдут на корм собакам — их бросят в ров. Единственный способ пройти незамеченными — прикинуться нищими.

Бывший бродяга, изображая нищего, показал себя настоящим художником. Двор Чудес был в этом смысле для него лучшей школой. Он умел чудесным образом таращить глаза, чтобы люди видели только белки и чтобы никто из них не сомневался, что он слепой.

— Слепцы пользуются неким почтением в исламских землях, — объяснил он. — И нас оставят в покое.

Что касается Катрин, она, переступив границы королевства Гранады, смотрела во все глаза — так было все интересно и необычно. Она даже забыла о трудностях, которые пришлось испытать в конце пути. Готье, Жосс и она вынуждены были бежать из Толедо, где царствовала чума и где опять — в какой уж раз! — евреи вызывали народный гнев. Евреев гнали прочь, сжигали на площадях их святые книги; конфисковывали имущество, убивали по любому поводу. Древний город, настолько древний, что Адаы был его первым королем, купался в крови. Катрин и ее спутники постарались держаться подальше от него.

Но невольно они попали в другую переделку. После бесполезных стычек у границы с Гранадой армия кастильского коннетабля Альваро де Луна направилась к Вальядолиду. Областям, по которым проходили войска, пришлось расплачиваться за плохое настроение кастильцев, вызванное их бессловесной и бесполезной компанией. Люди Альваро де Луна грабили и уничтожали все, что встречалось на их пути. Горцы такие бедные, что иногда им приходилось питаться только травами, котрорые они собирали на выжженных сел; плато, разбегались при их приближении, как стайки воробьев от ястреба. И трое французов поступили так же. У Хаэна их захватили несколько разведчиков из авангарда армии Альваро де Луна, но, благодаря силе Готье, гибкости и ловкости Жосса, им удалось бежать, и они были счастливы, что отделались потерей лошадей. Впрочем, как заметил тогда Жосс, мавританская граница была уже недалеко, и им все равно пришлось бы отказаться от лошадей, так как нищие редко ездили верхом.

— Их же можно было продать! — заметил Готье, как добрый нормандец.

— Кому? В этой прекрасной стране ни у кого нет достаточно денег, чтобы купить даже жалкого ослика. Земля здесь плодородная, но вот уже годы люди воюют, и в этом краю даже трава больше не растет. То сарацины совершают походы на север, то кастильцы устремляются на юг в надежде завершить наконец, свою Реконкисту… но для людей Хаэна и его окрестностей — результат один и тот же: выжженные земли.

Трое путников пошли дальше пешком по едва заметным тропинкам на хребте Кордильера — Бетика, продвигаясь вперед по ночам и прячась днем, ориентируясь по звездам, которые для парижского нищего, как и для великана из нормандских лесов, казалось, не имели никаких секретов. Эта часть пути была суровой, изнурительной, но Катрин перенесла ее с большим мужеством. Незнакомое небо, гораздо более яркое, чем ей приходилось видеть до сих пор, говорило ей, что она приближалась, наконец, к тому странному, пленительному и опасному месту, которое зовется Гранадой и где живет Арно.

Они шли по дороге, несущей следы войны, страданий, смерти. Иногда в темноте они натыкались на труп, который гнил под каким-нибудь тернистым кустом, или же во время дневного отдыха слышали леденящий душу крик стервятников, раздававшийся в синем небе. Большие черные птицы тяжело летали кругами, а потом камнем падали на землю. Но когда с высоты выжженных камней сьерры Катрин обнаружила в солнечном свете наступавшего яркого южного дня великолепную Гранаду, лежавшую в обрамлении гор, словно в огромной раковине, перламутр которой хранил блики моря, — город, со всех сторон закрытый снежными вершинами гор, — молодая женщина долго стояла в восторге. Бесчисленные ручьи, срываясь со склонов гор, устремлялись к двум быстрым потокам и наполняли свежестью эту чудесную страну. А та, казалось, тянула к небу, словно подношение, на высоком выступе из красных скал, выступавших из зелени, розовый, переливающийся разными оттенками мавританский дворец. Высокая цепь крепостных стен, над которыми выселись квадратные башни, обнимала целый мир из цветов, деревьев и беседок. Там и сям, поблескивая, виднелись фонтаны, водные зеркала бассейнов. И вплоть до суровых кирпичных обводных укреплений не было места, которое не украсили бы с особой, причудливой мягкостью, словно не решаясь нарушить гармонию этой счастливой долины, где богатство и изобилие стелились удивительным узорчатым ковром.

Вокруг сказочного дворца виднелся город на гладких холмах, по которым шли крепостные стены. Изящные, стройные минареты белого или красного цвета устремлялись вверх рядом с зелеными и золотыми куполами мечетей. Над домами высились дворцы, но выше всех был внушительный исламский университет — медресе, который соперничал с большим зданием больницы, Маристана, в то время самой лучшей в Европе.

Это был час восхода солнца, час, когда с каждого из минаретов слышались пронзительные голоса муэдзинов, звавших верующих на молитву.

Горная дорога в том месте выходила на площадку, откуда открывалась изумительная панорама. Катрин присела на камень у самого края площадки.

Оба ее спутника отошли, оставив ее размышлять в покое, и присели чуть дальше, за поворотом дороги.

Катрин не могла оторвать глаз от сказочного пейзажа, раскинувшегося у ее ног. Вот она, цель ее безумного путешествия, предпринятого вопреки здравому смыслу! Она чувствовала, что взволнована до слез, оказавшись перед такой, красотой. Разве это не страна снов и любви? И разве можно здесь жить иначе, чем в радости и счастье?

Она страдала, но все же пришла. Пришла! Теперь бесконечные дороги пройдены, она достигла желанного горизонта. Прошли ночи сомнений, когда она спрашивала себя, доберется ли когда-нибудь до этого места. Иногда,