Скифы - Юрий Никитин

Яна вышла с капельками воды на лице, волосы влажные. Крылов с облегчением увидел, что она только посвежела, хотя обычно на женщин после ванны смотреть, понятное дело, страшился. Но Яна… даже татуаж она сделала разве что из-за моды, ее губы и так безукоризненно очерчены, а глаза…

Крылов сглотнул слюну. Яна выглядела настолько прекрасной и одухотворенной, что горячая кровь из гениталий внезапно мощно устремилась в сердце, там защемило, захотелось упасть на колени и совершить что-нибудь идиотское: к примеру, читать стихи, петь, взывать и говорить только возвышенно и… еще возвышеннее.

– Ого, – сказала она, – какой ты быстрый!.. Уж думала, что ты будешь жрякать меня, а ты вон какой обжора!

Она подошла, взглянула ему в лицо. Крылов неотрывно смотрел в ее смеющиеся глаза. Ее пальцы тем временем ловко отыскали «молнию» на его джинсах. Он услышал знакомый звук, когда она потянула за язычок, все это время смотрела ему в глаза, дразнясь, и Крылов ощутил, что весь его разум, отточенный интеллект – все это лишь тонкая пленка на вскипевшем молоке глубинных инстинктов.

Если с другими женщинами он знал, что они женщины, которых он пользует и которые, в свою очередь, имеют его, что их, женщин, вообще-то много, как и для них свет полон крыловых, то сейчас словно бы включилось Сверхзнание, открылись бездны и тайны, а его взяла и повела рука более мощная, чем разум, которому всего-то не больше миллиона лет.

Эта могучая сила заявила мощно, что вот наконец-то перед ним тот сосуд, та почва, к которой он стремился всю жизнь, к которой полз, ради которой жил. Здесь его семя даст наилучший плод, здесь разрастется нечто небывалое, и сейчас он совершает абсолютно то, для чего его предназначила эволюция, для чего рукой Бога была создана первая клетка, что прошла по длинной цепи эволюции, отбрасывая всяких там динозавров, и вот сейчас он, Крылов, венец эволюции, свершает то, ради чего все это замысливалось Творцом: отыскал самое лучшее на свете лоно, куда внедряет свое семя… нет, даже не свое, он сам лишь инструмент в руке Бога…

Очнулся он только с последним вскриком-выдохом, настолько мощным, словно отлетала душа… не из умирающего от старости тела, а душа подвижника, силой духа швыряющая ее Творцу к звездам.

Да, он все еще на кухне, сидит, обессилев. Брюки полуспущены: он сам, поживя в неблагополучном районе, называл их штанами. Яна поднялась с колен, все такая же чистая и свеженькая, даже капли воды после купания не успели высохнуть на лбу, глаза смеющиеся.

– Ну вот, – сказала она деловито, – теперь ты можешь говорить… не таким хриплым голосом.

– Ох, Яна!.. Но почему…

– А гормоны на мозги не давят, – сообщила она. – Я в каком-то журнале читала.

– Да я не о том…

Инстинкты не то чтобы на какое-то время стихли, вот прямо сейчас потребуют повторной вязки, им нужны гарантии, организм беспокоится, бросает все резервы, но мозг, что все это время был в бессознательном, копил мощь, сейчас забарахтался, наскоро сформулировал мысль, что-де неэстетично вот так, он же хоть всего на шажок от обезьяны, но все же на шажок отодвинулся, надо было хоть штаны… тьфу, брюки снять, заодно и рубашку, жара, потный…

Яна с ленцой наблюдала, что в этом самце произошла смена хозяев, движения стали рассчитанными, а рык, рев, хрипы переросли в членораздельную речь, все еще со следами прежних хрипов и рыков:

– А о чем?

– Яна…

– Что?

– Да так… Хотел сказать, что мне никогда так… но подумал, что у всех запас слов ничтожно мал, как вот и у меня. И большое, и малое вкладываем в одни и те же слова! А еще хуже тем, кто пытается на бумаге. Я хоть могу кивками, тембром голоса, паузами… а у них только неполных три десятка условных значков…

Она сказала с той же ленцой:

– Это ты уже о себе. Не хватает слов, чтобы сформулировать свои тезисы о Великой Скифии?

– К черту Скифию, – ответил он и ухватил ее тело. – Сейчас я хочу тебя.

– Что в тебе за кипящий котел? – удивилась она. – Солнечная радиация, что ли?

Он пытался ее потащить в комнату, но она заупрямилась: там дед спит, он возразил, что у него двухкомнатная квартира, есть еще одна, Яна помотала головой: а вдруг старика разбудим, их жалеть надо, и тогда он положил ее прямо на обеденный стол, ухватил жадными пальцами сочные ягодицы…

Едва не потерял сознание, настолько все произошло мощно, настолько это было важно, что теперь вроде бы уже можно и не жить: основную функцию выполнил, а она, эта женщина, теперь может съесть его, как паучиха съедает паука за дальнейшей ненадобностью.

На плите в джезве кипела вода. С великим трудом он сделал крепчайший кофе, отпил почти кипяток, откинулся на стуле. Яна преспокойно общипывала виноградную гроздь, очистила и съела с огромным удовольствием банан. Видно, что для нее это все если не в диковинку, то вот такого отборнейшего винограда никогда не пробовала, даже бананы самые что ни на есть выдержанные…

Он с облегчением видел, что ей по фигу любые апартаменты, а она за это время в Москве могла повидать всякие пентхаузы, но кухня есть кухня, русская интеллигенция вся кухонная насквозь, пропахшая кухней, все великие произведения за последние полста лет творились на кухне и доныне пахнут кухней.

Отпил еще кофе, в мозгу прояснилось. Стало несколько стыдно за свою обезьянность, не так планировал, хотел же покрасивше, а не так, как все, сделал голос чище, сказал:

– Так вот, возвращаясь к нашим скифам… Не такие уж мы и оторванные от земли идеалистики, как тебе кажется… может быть. Мы ставим вполне реальные и достижимые цели. К примеру, скиф не должен покупать иностранные товары! Достижимо это? Достижимо. Конечно, если в продаже имеются отечественные! Пусть даже ниже качеством, но свои. Ибо если покупать свои, то они смогут стать лучшими в мире, а если покупать импортные, то отечественная промышленность умрет вовсе.

– Ну и что? – спросила она.

Он растерялся на миг, затем вспомнил, что должен все накрепко привязывать к личным интересам, суетливо порылся в предвыборных лозунгах всех партий и движений, мозг мгновенно вычленил одну фразу, а голосовые связки тут же начали оформлять в слова:

– Яна, это же так… просто!.. Мы сразу привлечем внимание крупнейшей аграрной партии в Думе. Они от своих щедрот отстегнут нам что-то на прокорм и поощрение, мы же на них работаем почти впрямую… а там и промышленная партия захочет поддержать…

Она усомнилась:

– Думаешь, вас заметят?

– Если Алексей, – воскликнул он, – сумел привлечь в свою партию эстрадных поп-звезд, то почему… Ладно, дело не в Алексее. Откин – пробивной парень, он сумеет прорваться к помощникам депутатов, заинтересовать их, а потом добьется и приема у председателя промышленной партии! Я имею в виду производителей отечественных товаров. А главное – чтобы выслушали. Денег нам надо мало, а пользу можем им принести большую…