Хоббит или туда и обратно - Джон Толкин

Целую вечность он смотрел, прежде чем, повинуясь неодолимой тяге, выступил из туннеля и шагнул к ближайшей груде сокровищ. Над ним возвышался дракон, грозный даже во сне. Хоббит схватил золотую чашу о двух ручках, такую тяжелую, какую только мог унести, и с опаской взглянул вверх. Смауг дернул крылом, выпустил коготь, храп его изменился.

Бильбо припустил наутек. Однако дракон не проснулся — покамест, — просто ему снился новый сон о кровавых и алчных злодеяниях, снился в захваченных чертогах, покуда маленький хоббит со всех ног улепетывал по туннелю. Сердце екало, ноги дрожали сильнее, чем на пути вниз, но он сжимал чашу и думал одно: «Ай да я! Что-то они теперь запоют! «Больше похож на лавочника, чем на взломщика»! Пусть только попробуют снова это сказать!».

Никто и не пробовал. Балин при виде хоббита изумился и очень обрадовался. Он подхватил Бильбо и вынес его наружу. Была полночь. Звезды скрылись за тучами, но Бильбо, зажмурясь, наслаждался ночной свежестью. Он почти не слышал оханья и аханья гномов, их восторженных похвал, не чувствовал, как его хлопают по спине, суля услуги свои и своих потомков до десятого колена.

Гномы по-прежнему передавали чашу из рук в руки и восторженно рассуждали о том, как вернут себе остальные сокровища, когда в горе зарокотало, словно заворочался, просыпаясь, старый вулкан. Дверь они прикрыли, вставив в нее камень, чтобы не захлопнулась совсем, но в туннеле эхом отдавались грохот и рев, от которых сотрясалась скала.

Гномы, позабыв свое ликование и бахвальство, ничком повалились на карниз. Смауг никуда не делся. Нельзя сбрасывать живого дракона со счетов, особенно если он близко. Драконы не пьют из чаш, но, как правило, знают свои сокровища наперечет, особенно если долго ими владели, и Смауг не составлял исключения. Беспокойный сон (в котором самым неприятным образом фигурировал воин, ничтожный ростом, однако отважный и с острым мечом) сменился полудремой, а затем и пробуждением. В пещере непривычно попахивало свежим воздухом. Неужто тянет из той дырочки? Она всегда немного беспокоила Смауга; сейчас он подозрительно взглянул в ту сторону, удивляясь, почему не завалил ее до сих пор. Последнее время ему несколько раз мерещился глухой стук наверху. Он заворочался, вытянул шею, принюхался и тут заметил, что нет чаши!

Грабеж! Пожар! Разбой! Такого не случалось с тех пор, как он обосновался в Горе! Гнев его не поддается описанию — так злятся только богачи, у которых всего через край, заметив пропажу ненужной, но давно примелькавшейся безделицы. Смауг изрыгнул пламя. Подземелье окуталось дымом, содрогнулись основания горы. Дракон ткнулся мордой в крохотную дыру, подобрался, взревел, как подземный гром, и устремился к главным воротам.

Его гнала одна мысль: обшарить склоны, найти вора, растоптать его и растерзать в клочья. Смауг вылетел из ворот — вода всколыхнулась и вскипела, заклубился пар, — взмыл в воздух и грузно опустился на вершину горы, окутанный зеленым и алым пламенем. Гномы слышали страшный рокот его крыл и спрятались в выемку, надеясь укрыться от яростных драконьих очей.

Тут бы они все и погибли, если б не Бильбо.

– Быстрей! Быстрей! — закричал он. — В дверь! В туннель! Здесь оставаться нельзя!

Гномы уже готовы были юркнуть в гору, когда Бифур завопил:

– Мои двоюродные братья! Бомбур и Бофур! Они внизу!

– Они погибнут, а с ними наши пони и весь провиант, — запричитали остальные. — Нам их не спасти.

– Чепуха! — сказал Торин, вновь обретая свое достоинство. — Мы не можем их бросить. Мистер Бэггинс, Балин, Фили и Кили — живо в дверь, чтобы не все мы достались дракону. Остальные, давайте веревки! Да не спите!

Такой опасности они, наверное, еще не подвергались. Яростный рев и топот Смауга эхом прокатывался в каменных теснинах; в любой миг дракон мог обрушиться с высоты или пролететь мимо и увидеть их на узком карнизе. Тем временем гномы изо всех сил тянули веревки. Подняли Бофура. Дракон не появлялся. Подняли пыхтящего Бомбура. Веревки трещали, но выдержали. Дракон не появлялся. Подняли заступы и тюки с провизией.

И тут появился дракон.

Ветер завыл, на скалу легли алые отблески. Гномы едва успели заскочить в туннель и втянуть за собой тюки, когда мимо пронесся Смауг, выжигая склоны огнем. Шум его крыльев оглушал, как рев бури. Трава у порога съежилась под жарким дыханием, поток горячего воздуха проник в щель и опалил гномов. Взметнулось пламя, заплясали тени. Дракон унесся прочь, и наступила тьма.

Пони заржали от страха, оборвали веревки и разбежались. Дракон повернул и бросился в погоню.

– Бедняжки! — вздохнул Торин. — От Смауга не уйти. А нам теперь сидеть здесь, разве что мы решимся топать долгие мили к реке под самым носом у дракона!

Удрученные, путники забрались дальше в туннель. Всех трясло, но не от холода — внутри было тепло и душно. Там они и лежали, пока в щель не заглянул серый рассвет. Все ночь то и дело слышался то нарастающий, то затихающий рев — дракон раз за разом облетал гору.

По лагерю и пони внизу он догадался, что воры поднялись от реки и взобрались на кручу из лощины, в которой оставили припасы; однако двери он не нашел, а стены по краям выемки сдержали жар его дыхания. Долго кружил Смауг над горой, а к утру немного остыл и отправился на свое золотое ложе — поспать и восстановить силы.

Он не простил бы кражи, даже если бы тысячелетия обратили его в дымящийся камень, но ему некуда было торопиться. Медленно и тихо прополз он в свое логово и прикрыл глаза.

С рассветом гномы немного оправились от страха. Они осознали, что опасность — неизбежная спутница такого рода предприятий, и рано пока, не солоно хлебавши, возвращаться домой. Да они и не могли вернуться, как справедливо заметил Торин. Пони разбежались или съедены, и прежде чем решаться на пеший путь, надо было выждать, пока дракон немного ослабит бдительность. По счастью, удалось спасти провианта на пару недель.

Долго они спорили, что делать, однако не могли придумать, как избавиться от дракона. Это с самого начала было недочетом в их планах, о чем Бильбо так и подмывало напомнить. Потом, как часто бывает в безвыходном положении, гномы принялись ворчать на хоббита, ругая его за то же, за что превозносили вчера — он-де взял чашу и этим навлек на них гнев Смауга.

– А что еще прикажете делать взломщику? — в сердцах воскликнул Бильбо. — Я нанимался не драконов убивать, это работа для воинов, а красть. Что мог, то и вынес. А вы ждали, что я выйду со всем сокровищем Трора на плечах? В таком случае дозвольте поворчать и мне. Вам следовало взять с собой не одного, а пятьсот взломщиков. Размер богатства, безусловно, делает честь вашему деду, но вы даже не потрудились рассказать мне, как оно велико. За сто лет всего не перетаскать, даже будь я в пятьдесят раз больше, а Смауг — безобидней кролика.