Страшные истории для девочек Уайльд - Эллис Нир

– И она еще жалуется, что мы постоянно к ней цепляемся, – пробурчала Бриджит, проходя мимо И золы по коридору. Когти горгуля впились в макушку Изолы. Она зашипела от боли, и Бриджит кинула на нее злобный взгляд.

Зайчик приглушенно бормотал всякий раз, когда до Изолы доносился хотя бы запах духов одноклассниц, поэтому она воткнула в улей волос ярко-розовую вертушку. Цвета и движение отвлекли горгуля. Изола словно была матадором, машущим шелковой тряпкой на испанском ветру. Зайчик, со своей стороны, вел себя по-бычьи упрямо и своевольно.

Как ни странно, это сработало. Ребра Изолы по-прежнему напоминали железные прутья, но кожа с каждым днем становилась плотнее. Синяки никуда не девались, шея так и горела, а голос то и дело срывался. Но когда горгуль находился так близко и целыми днями нашептывал ей на ухо разные слова, Изоле было легче, и иногда она даже снова чувствовала себя человеком. Как и горгульи на соборах, он оберегал Изолу, и его дар отгонять духов окружил ее собственной невидимой золотой клеткой, но Изола поспешила изгнать этот образ из сознания. Она не хотела впускать Флоренс в свои мысли, опасаясь ненароком призвать упомянутого демона.

В обмен на защиту Изола расширила ареал поисков еды для Зайчика. Она по-прежнему корила себя за это, но была очень благодарна маленькому существу, выполнявшему последнее пожелание Алехандро. По дороге из школы домой она начала рыскать по чужим садам, чтобы ловить там фей, а однажды поймала лесного черта, которого Зайчик шустро заглотил и тут же потребовал добавки.

Старый сад матушки Синклер был богат магическими созданиями. Феи, раньше жившие в саду Уайльдов, перебрались сюда, опасаясь девочки-призрака. Они не боялись Изолы и только улыбались, когда на них падала ее тень.

Шли недели. Изола старалась жить нормальной жизнью. Отец, как всегда, хмурился. Мама, казалось, удивлялась тому, что Изола от нее отдалилась, но молчала. Изола виделась с Эдгаром почти каждый вечер, перед этим уговаривая Зайчика остаться дома. Тот горящими глазами смотрел, как она переходит через дорогу. Изола не знала, как он отваживает Флоренс, но горгуль определенно окреп, подпитываясь другими магическими существами, и вокруг него образовалась аура, излучающая потайную силу.

– Возможно, так называемая лесная ведьма – это сама Вивиана, – вслух подумала Изола, когда отец высадил ее у школьных ворот. Ее ноги уже давно не ступали в лес, по которому она бродила с тех пор, как научилась ходить. Изола уже почти не помнила цветов грибных шляпок на полянах, чириканья птиц в кронах деревьев и инициалов, которые ее родители в пору влюбленности выцарапали на коре Жизнесмерти.

Зайчик пошевелил лапками, крепче вцепляясь в волосы Изолы, чтобы не упасть, и проворчал:

– Чего?

– Ты меня понял. Нимуэ. – Изола сорвала с клумбы свежераспустившийся нарцисс, поднесла к носу и глубоко вдохнула цветочный аромат. – Может, это она за всем стоит. В конце концов, лес назвали в ее честь – может, она подумала, что я не заслуживаю таких братьев, и поэтому отняла их у меня.

– Вряд ли, – фыркнул Зайчик. – Нимуэ – это легенда. Совсем как Бог у людей. Все хотят сказку о неземном происхождении.

– То есть, ты в это не веришь или не советуешь верить мне?

– И то и другое.

Изола рассеянно покрутила цветок в пальцах. С болью вспомнив, что у нее дома больше нет нуждающейся в пище феи, сунула нарцисс за ухо, а не в карман.

– Тогда откуда взялся ты?

Зайчик наклонился и прикусил ухо Изолы, пытаясь вытащить оттуда цветок. Схватив его зубами, он выплюнул нарцисс на землю, думая, что этим проявляет свою заботу. Его зубки были острыми, как иглы шприцов.

– Пришел, когда понадобился глупой девочке.

Вода и камень

Наконец наступил день летних соревнований по плаванию. Изола пыталась уложить волосы в уже привычную высокую прическу а-ля Мария-Антуанетта, но ей мешало что-то у корней. Запустив руку в волосы, Изола достала то, что там запуталось, – нитку жемчуга, напоминавшую о зверствах русалки с пляжа Кровавой Жемчужины. Изола испуганно вскрикнула, и камешки упали в раковину, гремя по водостоку, словно крики утопающих.

– Я не боюсь, – сказала Изола. Затем повторила это громче, стараясь, чтобы голос не дрожал: – Не боюсь. Я тебя не боюсь.

Принцы возвращались в ее жизнь в том же порядке, в котором исчезали, – в обратном порядке первого появления. В голове непрошено всплыл образ русалки, появившейся на волнах словно океанский дух. Окровавленная, она с ласковой улыбкой звала к себе шестилетнюю И золу, протягивая к ней манящие руки. Ее Кристобелль. Но как насчет русалки с пляжа Кровавой Жемчужины – серийной убийцы с соленой кровью, которая охотилась в доках и гротах и убила бесчисленное множество людей, ослепленная ненавистью к одному человеку? Почему в этом существе проснулась необъяснимая любовь к ней, Изоле Уайльд?

Восседавший на школьном ранце Изолы Зайчик своим тяжелым взглядом пришпилил И золу к месту, словно бабочку.

– Русалка. Она пыталась причинить тебе вред?

– Да, пыталась, и у нее получилось.

– Не бойся, – заверил Изолу горгуль. – Флори поняла, что Солаваль снова под защитой, и теперь пытается натравить на нее призраков. Но моя здесь. Моя оставаться.

В раздевалке Изола застала Лозу за растяжкой. Лоза помахала ей, но Изола не нашла в себе сил улыбнуться в ответ.

Изола не принимала участия в соревнованиях. Она подделала почерк отца и написала записку с объяснением причин, и Зайчик с облегчением выдохнул. Но Изола все равно переоделась в свой костюм дома Мордреда – платье Гиневры, выкрашенное в черный цвет. Ей хотелось рассказать Эдгару что-нибудь забавное. Он посмеется, представив себе Изолу в траурном платье у бассейна, усиленно притворяющуюся воодушевленной школьным праздником.

Половину всего, что Изола в последнее время делала, она совершала исключительно ради того, чтобы было что ему рассказать.

Сев у бассейна, Изола смотрела, как Лоза взобралась на тумбу, готовясь представлять дом Артура на четырехсотметровой дистанции. Она легко победит, но, как всегда, яркая лента не имела значения; Лоза лишь хотела улучшить свой прошлогодний результат.

Сестра Кей дунула в свисток, девочки прыгнули в воду, и зрители принялись хлопать, топать и подбадривать пловчих криками. Девочка из дома Гиневры уже отставала.

Лоза доплыла до стенки и развернулась, и Изола по привычке захлопала и крикнула:

– Вперед, Лоза!

Возможно, все дело в воображении, но подруга словно поплыла быстрее, рассекая руками гладкую поверхность воды. Навстречу ей плыли другие участницы соревнования, значительно уступавшие Лозе в технике, на другом конце бассейна барахталась девочка из дома Гиневры, а в середине под водой расцветало что-то темное. Быстро разрастающееся красное облако.

– Что это?

Слова Изолы потонули в криках болельщиков, но Зайчик ее услышал. Он поерзал, чтобы посмотреть на происходящее сквозь зачесанную вверх челку.

– Что?

Ярко-красное облако двигалось вслед за пловцами.

– Похоже на кровь, – непонимающе подумала вслух Изола. Неужели кто-то ударился головой о стенку?

А затем кровь свернулась и поднялась к поверхности – разумное существо.

– Нет, – выдохнула Изола.

– Что?

– Кристобелль.

– Слушай сюда, – настойчиво произнес Зайчик. – Солаваль в безопасности. Русалка не причинит ей вреда. Не здесь.

Но Русалка с пляжа Кровавой Жемчужины направлялась к Лозе.

Изола еще не пошевелилась, но Зайчик находился слишком близко к ее возбужденному мозгу: он почувствовал, как вращаются шестеренки и принимается решение.

– Нет! – завизжал он, когда Изола вскочила и с разбегу прыгнула в бассейн.

Крики толпы под водой воспринимались словно белый шум, будто треск волн между радиостанциями, шипение в небе между ударами молний. С крепко зажмуренными глазами Изола погрузилась на дно. Когда она их открыла, на нее смотрело прекрасное лицо.

Русалка улыбнулась Изоле. Вокруг их голов в воде плавали облака волос: одно – красное, как Марс, другое – белое, как Луна.

Кристобелль глянула в дальний конец бассейна, где Лоза уже выигрывала сама у себя состязание, и Изола сжала руку русалки, в отчаянии качая головой.

В коже Кристобелль не было ни одного пузырька воздуха.

Изола хотела спросить: «Кристобелль, что она с тобой сделала?», но на ее лице читались лишь ненависть к Флоренс за этого двойника-русалку и злость на лесную ведьму за разрушенные жизни двух девочек.

Кристобелль взяла свободную руку Изолы, легко удерживая пленницу на дне бассейна. Ее волосы начали оплетаться вокруг Изолы, кандалами сковывая ее руки. Одна прядь ласково скользнула по лицу.

Кристобелль ухмыльнулась – оскал синего под водой частокола зубов, – и Изола почувствовала, как что-то сдавливает шею. Она уже не могла думать ни о чем другом, кроме неминуемой смерти. «Ну, хотя бы Лоза цела», – промелькнула в голове мысль. Русалка подняла руки – вместо ракушечных ногтей из ее пальцев торчали черные рыболовные крючки. Красная мушка на щеке, казалось, приобрела очертания полумесяца.