Последняя игра - Дэвид Эддингс

— Но я не видел, чтобы вы карабкались по лестнице, — сказал генерал.

— Наш император избрал для меня иное поприще, — весьма самодовольно заметил Морин.

В тот вечер уставший император вздыхал в своей постели.

— Это очень интересно, Морин, — сонно бормотал он, прижимая к груди обитую бархатом шкатулку, в которой были отлитые из чистого золота фигурки Се'Недры, Родара и других руководителей похода. — Но и очень утомительно тоже.

— Да, ваше величество.

— Мне всегда кажется, что я еще многое должен сделать.

— Такова уж сущность власти, ваше величество, — заметил Морин.

Но император уже заснул.

Лорд Морин взял шкатулку из рук императора и осторожно натянул одеяло на плечи спящего.

— Спите, Рэн Борун, — мягко сказал он. — Завтра вы опять сможете поиграть с вашими игрушечными солдатиками.

Евнух Сэйди тихо покинул дворец в Стисс Торе через потайную дверь, которая находилась позади комнат для рабов и открывалась на убогую, кривую улочку, которая, петляя, вела к гавани. Он дождался ливня, чтобы выйти под его покровом, и облачился в жалкую одежду докера. Его сопровождал одноглазый Иссас, на котором также было невзрачное одеяние. Принятые Сэйди меры предосторожности были обычными, но это никак не относилось к выбору Иссаса в качестве попутчика, поскольку Иссас не был ни членом дворцовой охраны, ни личным телохранителем Сэйди. Но сейчас Сэйди не волновали ни его наружность, ни приличия. Дворцовые интриги, в общем, не развратили Иссаса, и поэтому он имел репутацию человека, который безоговорочно предан тому, кто платит ему в данный момент.

Они отправились по омытой дождем улице к некоему пользующемуся плохой репутацией заведению, которое часто посещалось чернорабочими; вошли в довольно шумную пивную и пробрались к маленьким клетушкам в задней части дома, где предоставлялись другие удовольствия. В конце вонючего коридора высокая женщина с жестким взглядом, руки которой до самых локтей украшали дешевые безвкусные браслеты, молча показала им на исцарапанную дверь, затем резко повернулась и исчезла через другой вход.

За дверью, которую она указала, находилась грязная комната, всю обстановку которой составляла единственная кровать. На ней лежали два комплекта одежды, пахнувшей дегтем и морской водой, а на полу стояли две высокие пивные кружки с тепловатым элем. Не говоря ни слова, Сэйди и Иссас переоделись. Из-под грязной подушки Иссас вытащил пару париков и две накладные бороды с усами.

— Как они могут это пить? — спросил Сэйди, понюхав одну из кружек и зажимая нос. Иссас пожал плечами:

— У олорнов своеобразные вкусы. Но вам и не нужно это пить, Сэйди. Вылейте содержимое на свою одежду. Драснийские моряки проливают массу эля, когда ищут развлечений на берегу. А как я выгляжу?

Сэйди бросил на него быстрый взгляд.

— Ужасно! — ответил он. — Эти волосы и борода совершенно тебе не идут, Иссас. Иссас рассмеялся.

— А особенно не к лицу они вам. — Он пожал плечами и тщательно облил элем свою запачканную дегтем тунику. — Полагаю, что мы выглядим достаточно похожими на драснийцев, чтобы сойти за них, и уж точно, пахнем как драснийцы. Привяжите покрепче бороду, и давайте уйдем отсюда, пока не кончился дождь.

— Мы выйдем через черный ход? Иссас покачал головой:

— Если за нами следят, то черный ход находится под наблюдением. Мы выйдем так, как выходят простые драснийские моряки.

— Это как же?

— Я договорился, чтобы нас выбросили отсюда.

Сэйди никогда ниоткуда не выбрасывали, и посему он не пришел от этого в особый восторг. Двое здоровенных верзил, вышвырнувших его на улицу, обошлись с ним несколько грубовато, и в процессе этого Сэйди заполучил несколько царапин и синяков.

Иссас поднялся на ноги и стоял выкрикивая проклятия закрытой двери, а затем, пошатываясь, подошел и вытащил из грязи Сэйди. И они, изображая из себя пьяных, качаясь, двинулись в темноте к району, где жили драснийцы. Когда их с Иссасом выбрасывали из заведения, Сэйди заметил, что у двери напротив стояли двое, но они не последовали за ними.

Как только они оказались в драснийском районе, Иссас довольно быстро довел своего спутника до дома Дроблека, начальника драснийского порта. Их незамедлительно впустили и тотчас провели в комнату, где сидел чрезвычайно толстый Дроблек. С ним был граф Мелгон, посол Толнедры.

— Новый наряд главного евнуха при дворе Солмиссры, — заметил граф Мелгон, когда Сэйди стаскивал парик и бороду.

— Всего лишь маленькая хитрость, господин посол, — ответил Сэйди. — Я не очень-то хотел, чтобы эта встреча стала кому-нибудь известна.

— Ему можно доверять? — прямо спросил Дроблек, показывая на Иссаса.

На лице у Сэйди мелькнуло странное выражение.

— Тебе можно доверять, Иссас? — спросил он.

— Мне заплачено за это до конца месяца, — пожал плечами Иссас. — А после этого — посмотрим. Я могу получить более выгодное предложение.

— Видите? — сказал Сэйди двум своим собеседникам. — Иссасу можно доверять до конца месяца — по крайней мере так же, как можно верить любому в Стисс Торе.

Но я заметил у Иссаса одну черту: он простой, непритязательный человек. Если вы купили его, то купили со всеми потрохами. Думаю, это можно назвать профессиональной этикой.

— Вам не кажется, — раздраженно проворчал Дроблек, — что нам пора переходить к делу? Зачем вы пошли на такие сложности, чтобы организовать эту встречу? Почему просто не вызвали нас во дворец?

— Мой дорогой Дроблек, — приглушенным голосом сказал Сэйди, — вы знаете, какие интриги там плетутся. Я бы предпочел, чтобы все происходящее между нами оставалось более или менее конфиденциальным. Дело само по себе не сложное.

Эмиссар Тор Эргаса обратился ко мне с предложением.

Оба смотрели на него без всякого удивления.

— Полагаю, вы об этом уже знаете.

— Мы ведь не дети, Сэйди, — сказал граф Мелгон.

— А в настоящее время я веду переговоры с новым послом Рэк Госка, — заметил Сэйди.

— Уж не третий ли это посол за лето? — спросил Мелгон.

Сэйди кивнул:

— Мерги, очевидно, особенно подвержены определенным видам лихорадки, которыми изобилуют наши болота.

— Мы это заметили, — сухо сказал Дроблек. — А каков ваш прогноз относительно доброго здравия нынешнего эмиссара?

— Не думаю, что он обладает большим иммунитетом, чем его соотечественники.

Он уже начинает неважно себя чувствовать.

— Может быть, он окажется счастливее и поправится, — предположил Дроблек.