Сигиец - Александр Dьюк

— Тогда это не имеет значения, — сказал сигиец. — Скажи, где Машиах — будешь жить, как жил. Или не говори — узнаю сам. И получу тысячу крон — полиция уже в пути.

Вот же сука хитрожопая, зло подумал Хесс, понимая, что загнан в угол. Он поскреб щетину на подбородке, скосил глаза на свой портрет, взглянул на сигийца, вновь на портрет.

— Да или нет?

— Ант’мме Сат! — гортанно выкрикнул чародей фразу-активатор.

Комнату осветила яркая вспышка. Прозвучавшие слова обрели «плоть», сверкнув дугой молнии, которая с оглушительном треском и снопами ярких искр разбилась о грудь сигийца. Обычно после такого на полу дымились лишь подошвы сапог, но фремде остался стоять, где стоял. В полном наборе. Разве что по рукам пробежали тонкие, безобидные змейки, которые он стряхнул с кончиков пальцев.

— Что за?.. — растерянно пробормотал Хесс. — Ант’мме Сат! — повторил чародей.

Сигиец непроизвольно передернул плечами и шумно втянул ноздрями наполнивший комнату запах озона. Из-под треугольной шляпы заблестели серебряные бельма.

Сигиец вскинул правую руку. На долю секунды позже, чем Хесс успел выкрикнуть:

— Сто’рен Сол!

Активатор, высвобождающий волну чистой энергии арта, не взаимодействующей ни с одним элементом стихий. Грубая, неизящная сила, от которой легко защитится даже первокурсник, зажигающий яркие волшебные фонарики перед пищащими от восторга студентками.

Но она сработала.

Грудь чародея раздуло, как кузнечный мех, из неестественно широко раскрытого рта хлынул усиливающийся поток воздуха. Распахнуло полы плаща сигийца, шляпу сорвало с головы порывом сильного ветра. Он дернул щекой со шрамом, спешно проделал перед собой незамысловатый жест рукой. По шее Хесса словно хлестнуло плетью, но чародей этого почти не заметил, не позволил себе отвлечься. Привстав на кровати, он продолжил выдавливать из себя силу. Сигиец уперся ногами в пол, навалился на встречный поток ветра, шагнул вперед. Хесс напрягся, глубоко вздохнул, раздуваясь, как шар, и буквально плюнул силой. «Морская лилия» содрогнулась от основания до самой крыши. Сигиец успел закрыть лицо руками, скрипнул подошвами сапог по полу и, сопровождаемый ворохом верхней и нижней одежды сбежавших проституток, вылетел из комнаты в коридор.

Его с грохотом впечатало в стену. В лицо остаточным порывом воздуха швырнуло белыми панталонами. От удара сорвалась с петли и раскололась об пол рама картины солнечного леса на берегу реки, где вокруг беззастенчиво голой нимфы приплясывали фавны. Сигиец сорвал с лица тряпку, скомкал и отшвырнул в сторону. Дверь в соседнюю комнату приоткрылась, из-за нее выглянул перепуганный, недовольный толстяк. Увидев мужика в плаще, сидящего на полу в ворохе белья, он удивленно заморгал, раскрыл рот, чтобы выразить возмущение. Сигиец взглянул в ответ серебряными бельмами, сдернул зацепившийся за портупею черный чулок и вытянул из кобуры пистолет. Толстяк охнул, присел и скрылся за громко хлопнувшей дверью.

Опустошенный Хесс тем временем схватил зацепившиеся за спинку в изголовье кровати кальсоны, пополз по переворошенной постели, чувствуя, что от сильного головокружения земля вот-вот поменяется местами с небом, дополз до края и, не рассчитав, свалился на пол. Не чувствуя боли, неуклюже поднялся, держась за гудящую голову, пошлепал босыми ногами к окну, пытаясь одновременно надеть на ходу кальсоны, удержать равновесие и не поскальзываться на каждом шагу.

Надо бежать. И бежать срочно.

Хесс давно не сталкивался с крысоловами, забыл, что они перестали быть шайкой придурков с дедушкиным ружьем. Теперь это псы Ложи, которых Собрание и Комитеты снабжают через прикормленных барыг всем необходимым, чтобы ловить и убивать неугодных и не марать руки. Правда, даже обвешанные талисманами крысоловы редко когда выходят один на один против чародеев. Но этот, похоже, был один. Возможно, сам был чародеем. У Хесса не было времени выяснять. Главное — унести ноги, а уж потом решать, что делать.

Все же вдев ногу и во вторую штанину, чародей вдруг услышал щелчок. Оглянулся и увидел в дверном проеме сигийца, целящегося из пистолета. Хесс вскрикнул и, то ли теряя от страха равновесие, то ли в очередной раз поскальзываясь, рухнул на пол. По барабанным перепонкам больно ударил хлопок выстрела. Комнату заполнил едкий, вонючий пороховой дым. Хесс вздрогнул, инстинктивно вжимаясь в пол и закрывая голову, и лишь с некоторым запозданием осознал, что жив. Где-то за стеной истерично выла женщина, слышался топот и отзвуки поднявшейся паники. Оглушенный чародей приподнял голову, морщась от звона в ушах, и отчаянно зарычал сквозь зубы, сбивая в кровь от удара по полу костяшки пальцев.

— Хар’ант Мор! — взревел он, и вся скопившаяся ярость исторглась изо рта нестерпимо горячей струей бешеного огня.

Сигиец, отшвырнув пистолет, молниеносно выхватил из ножен меч, выставил лезвие навстречу потоку пламени, и у Хесса вылезли глаза из орбит, когда вся струя огня просто впиталась в холодный металл клинка. Вся, без остатка. Лишь пара языков пламени несмело лизнула рукав плаща и обдала жаром лицо сигийца. Лезвие сыто и словно издевательски сверкнуло рыжим всполохом по всей своей поверхности. Сигиец раскрутил меч и опустил его к полу, а затем вскинул левую руку, крепко сжав в кулак.

Хесса подкинуло вверх. Он вскрикнул, извиваясь всем телом, но это не помогло — невидимые клещи крепко сдавили чародея. Его потащило по полу, обжигая подошвы босых ног, и остановило на расстоянии вытянутой руки от сигийца, который поднял меч, направив острие лезвия в горло Хесса.

— Вас’нек Лле… — ломким от волнения голосом пробормотал он.

Чародея покрыла полупрозрачная, отдающая изумрудным отливом оболочка. Сдавливавшие тело клещи ослабли, Хесс выскользнул из хватки, навалился на сигийца плечом, выталкивая в коридор.

— Сто’рен Сол! — глухо каркнул он, выплевывая остатки силы, сложившийся в кулак.

Но в этот раз удар не возымел такого эффекта, как впервые: сигиец резко взмахнул мечом, разрубая воздух перед собой. Кулак силы разошелся надвое и лишь слабо хлопнул дверью о стену, остаточной волной взъерошив редкие, короткие волосы сигийца.

Но Хесс не видел этого, он ковылял к окну, издавая на каждом шагу слабый хрустальный звон. Окно. Единственный путь к спасению. Пусть второй этаж, пусть щит слишком слабый, и очень повезет, если при падении Хесс не переломает ноги, но это все же хоть какой-то шанс.

По полу мерзко скрипнули ножки кровати. Хесс получил удар в бедро, ноги зацепились одна за другую, и чародей рухнул ничком, растягиваясь по полу и издавая жалобный хрустальный звон. Почувствовав угрозу, он перекатился на спину и увидел наступающего сигийца. Чародей попятился, перебирая руками и ногами, пока не вжался в стену под подоконником. Он бы ответил, если бы осталось чем.

Сигиец остановился, смерил Хесса серебряными бельмами.

— Где Машиах?

— Пошел… на хер! — огрызнулся Хесс.

Меч в руке сигийца сверкнул и вонзился в живот чародея, пробив изумрудный щит, как бумагу, не встретив никакого сопротивления. Хесс взвыл от нестерпимой, обжигающей боли, словно его прошибло раскаленным прутом.

Сигиец наклонился к пятну ауры Рудольфа Хесса, по которому от смертельной раны кривыми узорами расползались нити пустоты. Опустил ему на лоб левую руку и задрал голову.

Хесс вдруг вспомнил давно забытое чувство. Липкий, мерзкий страх, которым он наслаждался, когда видел в других. В последний раз ему довелось бояться семь лет назад. Во время ночной бойни, устроенной в развалинах древней крепости в пекле Сель-Джаар. Когда Машиах разменял около сотни человек на трех выродков, чтобы взять их на опыты. Когда последний из оставшихся в живых, обвалив на Хесса балку перекрытия, едва не придушил верещавшего от ужаса Адлера, а затем исчез вместе с ним в портале.

— Где он?

— Не… знаю!.. — прошипел сквозь зубы Хесс.

Сигиец прищурился, вглядываясь в сули чародея. Щека со шрамом коротко дрогнула.

Он убрал руку со лба Хесса, разогнулся, резко выдернул меч из тела истошно, коротко вскрикнувшего чародея. Боль мучила недолго. Сигиец коротко и точно ткнул чародея острием в грудь, между ребер в самое сердце. Тело еще какое-то время билось в агонии, но последнее, что увидел Рудольф Хесс сквозь хлынувшие из меркнущих глаз слезы — неподвижное лицо, на котором не отразилось ни злости, ни ненависти, ни сожаления.

Сигиец стряхнул на пол капли крови с лезвия меча и вогнал его в ножны. Моргнул, возвращая глазам обычное