До конца, но только… - Дарья Милл

– Да, она может уйти, если я её не замечу. – Ей стало тошно от бессмысленной лжи. Разговаривать больше не хотелось. – Отдыхай и не шуми. Будь у меня на виду и не подходи к окнам. Закончила девушка, занимая свой пост.

Ну почему именно сейчас? Её проклятая жизнь снова попала в пучину бедствий, корабль дал трещину, а этот не к месту затянувшийся день вновь погрузил под воду всё, что стало ей так дорого. Казалось, Софи наконец почувствовала, поняла, что то место, которое она искала на краю пропасти, желала всей душой, оказалось в её центре, среди живых. Но наступившее затишье оборвалось, как и всегда насмехаясь над её глупыми затеями и планами на то будущее, о котором она мечтала. О будущем, где её сердце забудет о том, как любило давно умерших, и освободит место для тех, кто жив вместе с ней. Ох, Софи невозможно устала.

Глава 27.

Говорить было страшно, хоть уже не так важно, услышит ли кто-то, ведь самое ужасное то, что на вопросы Оливера нужно было отвечать. Он неустанно пытался сказать Софи хоть слово, но она снова и снова отворачивалась к еле заметному просвету в окне, в котором должны были появиться его родители, но их всё не было. Лишь в бреду Софи видела их, заглядывающих в этот скромный магазинчик словно по зову сердца, но в реальности всё обстояло иначе. Она понимала, что однажды ей придётся сказать то, о чём умолчала Мег. Сказать Оли, что его последние родственники мертвы, и он остался один. В который раз.

Оли редко дёргал её за рукав, напоминая, что ей пора что-нибудь съесть, пока последние силы не покинули изнемождённое тело. Он стал опасаться заговаривать с ней, всё свободное время читая разбросанные по полу газеты, пока то позволяло редкое солнце. И каждый раз Софи с облегчением выдыхала, когда мальчик лишь спрашивал у неё, как произносится странное сложное слово, и не пытался спрашивать что-либо в страхе, что этой секундной задержки ей хватит, чтобы упустить маму. Мальчик в томлении тосковал, рассматривая потухшие от времени фотографии, что из мусора прятал в свой карман, но он держался, как и держалась Софи, в муках сердца не обращающая на него внимание.

Дни летели, одна ночь незаметно сменяла другую, а Софи всё продолжала неотрывно сидеть у окна, что так пугало и манило её. Что ей делать? Наконец придти к цели и отправиться в Центр, чтобы Оли мог хотя бы краем глаза увидеть возможную жизнь, или бросить себя в поисках Деми? Не позволяя себе засыпать Софи долго смотрела в одну единственную точку в небе, где висела ледяная луна, пытаясь принять его смерть. Это случилось по её вине. Тихо плача по ночам, пока мальчик спал, Софи не могла перестать думать о нём, и эта неизвестность, что свалилась на её плечи в момент его ухода, до боли сдавливала сердце. И боль эта была хуже любой физической, что ей довелось обойти стороной со своим проклятьем. Софи стала нередко впиваться ногтями в кожу, пытаясь перебить чудовищные мучения души, но это больше не помогало. Раньше боль от ножа всегда спасала её никчёмную жизнь от конца, но и эту её слабость у неё отобрали, не оставив ничего, кроме кроме жалких воспоминаний о былом расслаблении тела под давлением лезвия.

Каждый час, что она проводила в ободранном кресле, медленно убивал её вместе с тревогой, бессонницей и голодом. Еды оставалось всё меньше, Софи пропускала завтрак и ужин, лишь в обед съедая ту часть, что могла позволить себе отобрать у Оли. Он больше не мог смотреть на то, как она здесь страдает в своём наказании жизнью. Но куда им идти? Софи и не сомневалась, что по их душу пришли безумцы той секты, что обосновались в одной из церквей. На окраине Вествуда давно ничего не осталось, и лишь там, где больше людей, лежит их шанс на спасение от голодной смерти. Ей придётся приблизиться к логову убийц, что отняли у неё Деми. Софи больше не надеялась вновь встретить его, но эта надежда была ей вовсе не нужна, ведь от неё ей было лишь хуже.

Одним утром, когда солнце только взошло, а Оливер ещё спал на нескольких подушках, что отыскал в кладовке, Софи наконец решилась. От кофе ужасно тошнило, но проглотив несколько ложек, она подхватила малыша на руки и вышла на пустынные улицы, что только и ждали их возвращения. Даже во сне Оли цеплялся за подругу словно в последний раз, и это значительно облегчало ей путь, когда она не позволяла себе выпустить его из рук. Софи всегда отлично ориентировалась, и кто бы мог подумать, что именно сейчас этот навык понадобится ей для того, чтобы незамеченными пробраться к центру города, а там, среди узких улочек и дворов, проскакивали тени, грозя неминуемой смертью, ведь каждый фантом Вествуда, что когда-то был человеком, сейчас в беспамятстве и забытии жаждет крови. Их крови.

Лишь поздним вечером Софи допустила себе остановку, из окоченевших рук выпустив Оли. Припав к стене, она надрывисто дышала, одной рукой поправляя пустое ружьё, а другой сжимая ладошку мальчика, что с любопытством озирался по сторонам. Он вовсе отвык от свободного неба и толстых деревьев, что за собой прятали безжизненные дома и скверы, и к его счастью он мог вдоволь налюбоваться ими, пока на голых дорогах не встречались такие же потерянные души, как и они сами. Лишь страх заставлял видеть то, чего нет, но вскоре силуэты показали себя вместе с человеческой речью, что стала такой незнакомой:

– Когда мы уже вернёмся? – раздался в гробовой тишине мальчишеский голос.

– Молчи и не выделывайся, ты не один здесь устал. Вечно строишь из себя хрен пойми кого. – Ответил ему другой, грубо отчеканивая каждое слово.

Софи в волнении заскочила за угол, беспокойно занырнув в тени домов и мусорных баков. Еле пискнув, Оли спрятал лицо в её кофте и крепче сжал шею, всем нутром содрогаясь от мысли, что его трепещущее дыхание может выдать их неизвестным.

– Раз ты такой умный, может пойдём обратно в храм? – продолжил настаивать на своём парень.

– Ты совсем страх потерял, юнец?! – сорвался кто-то, с громким шлепком отвесив тому подзатыльник. – Нам запрещено говорить об этом, а тебе в частности! Пора бы запомнить новые устои, неужели твой папаша никак не вобьёт их тебе в голову?

– Это не потому ли