До конца, но только… - Дарья Милл

– И? Ты же понимаешь то, какой это неравноценный обмен? Ты спас мне жизнь, уберёг от голодной смерти, а мы всего навсего составили тебе компанию, да ещё и съели за раз столько, сколько бы тебе хватило на сутки.

– Для меня такое не важно. Ты себе и представить не можешь, как долго я сидел тут один и давился всем этим, пока вы не пришли. Который месяц папе приходится до ночи торчать в церкви, а я и сунуться туда боюсь. За каждый шаг леща получаю, ну честное слово! – Томас презрительно скривился, скрывая сожаление о своей трусости, которая отнимает у него время с отцом. – Вы, кстати уже с ним встречались. Твой друг тогда его знатно поколотил.

– Дак он твой отец? – Софи больше не могла удивляться и лишь старалась отвечать парню, что с такой охотой с ней разговаривал. – Высокий мужчина с проседью и яркими голубыми глазами?

– Странно, конечно, ты его запомнила, но и такой ответ принимается. – Том посмотрел на неё так, что у неё покраснели уши. Софи бы никогда и в голову не пришло, что однажды она предстанет перед сыном того, к чьей голове представляла ружьё. – Он, если что, не в обиде. После этого мне папа даже сказал, чтоб, если я вас увижу, то непременно оказал бы услугу. – Он вдруг прикрыл рот рукой, понимая, что сказал лишнего, но что в сердобольности его отца должно было её смутить, Софи так и не удалось разгадать. – Ну, я про то только, что он очень добрый и всегда нахваливает мне бескорыстную помощь. Да и не о том речь вообще. – Резко поставил точку парень, подкрепив свою уверенность ударом кулака по ладони. – Раз уж ты мне теперь веришь, – Том вопросительно уставился на девушку и, получив утвердительный кивок, сказал. – Посмотри ты уже наконец в окно! Церковь видишь? Деми сейчас там!

Глава 29.

Софи много думала о смерти. Она витала вокруг неё, своим тёмным плащом касаясь её щёк. Казалось, этот неведомый дух всегда бродил рядом, острой косой будоража верхушки деревьев, что в страхе шумели всё тише. Мир боялся её, природа служила ей, а человек благоговейно взирал на того, кто всю свою жизнь посвящал смерти. Оставив после себя памятник чести, он надеялся на хороший конец, совсем позабыв о том, что перед финалом всегда следует кульминация. Тот человек знал, стоит ли смерть того, чтобы ради неё прожить жизнь?

Вся её семья мертва. Лили и Марк давно покинули её мир. А она? С трепетом огораживая себя от любых признаков смерти, Софи бродила в тумане, не желая принимать то, что смерть для неё значит. Она дрожала перед ней, в ужасе не поднимая глаз на ту, что на своих поломанных вороньих крыльях унесла тех единственных, кто любил её. Софи совсем позабыла о том, умела ли любить в ответ тех, чья похвала заставляла её тело разбиваться о скалы, на которые она взбиралась в страхе перед тем чёрным ангелом, что ждал её наверху. В его невесомых объятьях Софи надеялась наконец ощутить то тайное блаженство, к которому стремилась. Она хотела быть любимой после смерти, не взирая на то, что при жизни не любила в ответ.

Софи больше не могла найти себе места в той реальности, где она робела в лапах неизведанного никем ужаса. Ей было страшно. До безумия страшно отпустить Оли, что был единственной её ниточкой на этом рвущемся по швам гобелене. Софи боялась пропасть, оторваться и пасть туда, где уже не важна твоя жизнь. Все её старания были бесцветны. Каждый шаг её был неощутим и невидим. Но в глазах Оли была она вся. Там, где он беспомощен и мал, Софи имела возможность продолжения хотя бы в той мимолётной мысли, что могла существовать в его будущей светлой головке. Если смерть лишь отнимает, то успевает ли она прихватить в свой деревянный ящик всё, чем жили люди?

Вдруг очнувшись от глубокого сна, Софи поняла. Ей нет нужды тешиться свой злостью к той, кто дал ей столько. А ведь Софи всё-таки любила. И будет любить до тех пор, пока в небытии не растворится её собственное имя. Может, в этом и суть, чтобы жить, не трепеща перед смертью, с которой встретиться им не суждено? Она всегда казалась неуловимым секретом, прикасаться к которому запрещено, ведь без знания того, что в ней есть, она хранит в себе великое множество. Но Софи признаёт её. Признаёт, что никогда не посмотрит ей в лицо и не вскрикнет в своём последнем испуге. Они не встретятся, как и не встречались с ней иные счастливчики, что однажды оказались на этом свете. Смерть начнётся там, где закончится её жизнь, и определит ценность сердца, что было полно любви. Но так ли важно то, что с тобой никогда не случится?

– Ты чего проснулась? – неожиданно спросил Том, заметив, как сидя в кресле Софи тяжело дышит. В верном свете лампы он перебирал деревянный конструктор, аккуратно раскладывая его части по столу. Похоже, этому он уделял большую часть своего одиночества.

– Мне показалось, что я перестала бояться. – Она помедлила на последних словах. – И душе легче без страха собственной жизни. – Софи и сама не поверила, что наконец сказала об этом. Такие секреты сердца ей ещё не приходилось разглашать вслух.

– Тебя ночью всегда на интимные разговоры тянет? – усмехнулся парень, на момент остановившись собирать детали.

– А что, не хочешь говорить? – Софи рассмешило то, как Том отмахнулся от неё. – Может, наконец расскажешь, что мне делать дальше?

– Ничего, мы пока просто посидим и подождём. – Он беззаботно пожал плечами. – Отец сам всё сделает, так что займи себя чем-нибудь на время. Только не вздумай выходить из дома, а то все наши старания пойдут коту под хвост. – Том сделал умное лицо, будто без этого замечания Софи выскакивала на улицу при каждом удобном случае.

– И как ты себе это представляешь? – её голос звучал тихо, будто на тайной вечере она судила чужой план под носом самого Господа. – Как я могу думать о чём-то другом, когда он там? Это звучит невозможно. Я никогда не умела ждать и не смогу сейчас, пока кто-то чужой решает участь Деми.

– Сейчас ты сама же и решаешь его судьбу. Твоя задача выполнена, потому думай о чём хочешь, только не суй туда свой