Честь - Трити Умригар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только теперь я понимаю, чем она рисковала. Какой опасности я ее подвергла. Я молча смотрела на нее. Потом сложила ладони, как в храме, будто она была божеством.
— Миллиона жизней не хватит, чтобы отплатить тебе за помощь, — сказала я.
Она взяла мои сложенные ладони, опустила их и бросилась ко мне в объятия.
— Диди, — всхлипнула она, — диди, будь осторожна. Да пребудет с тобой Господь. — И только я подумала, как хорошо мне в ее объятиях — так хорошо, что я могла бы стоять так вечно, — она вырвалась из моих рук и побежала прочь по дороге, по которой мы пришли.
Я долго смотрела ей вслед.
— Радха! — кричала я. Мне хотелось еще раз увидеть ее нежное лицо, но она не обернулась. Я провожала ее взглядом, пока она не стала точкой на горизонте — меньше, чем камушки у моих ног. Я провожала ее взглядом, пока она не исчезла в моем прошлом и не превратилась в драгоценное воспоминание.
А потом я повернулась лицом к своему будущему, все еще сомневаясь, не совершаю ли ужасную ошибку. Я даже подумала, что, если бы мои стопы не болели так сильно, я могла бы вернуться в деревню.
Впереди послышался шум. Абдул бежал мне навстречу, выкрикивал мое имя; он бежал зигзагами, раскинув руки широко, как гигантская птица — огромные крылья. Широкая улыбка на его лице звала меня домой.
Глава двадцать пятая
Смита смотрела на высокие чугунные ворота, ведущие к дому родителей Мохана. Она не думала, что дом окажется таким великолепным, никак не ожидала увидеть красивые оштукатуренные стены, красную черепичную крышу и заросший зеленью двор с цветущими кустами. Они как будто очутились в Беверли-Хиллз, а не в маленьком индийском городке.
— Намасте, сет. — К машине выбежал старый сторож. — Чему обязаны такой честью? — Он заглянул в автомобиль; его серые глаза оценивающе скользнули по Смите.
— Хо, Рамдас, — поздоровался Мохан. — Что нового? Как поживаешь?
Старик с улыбкой выпрямился.
— Тик ху, сет[61], — ответил он. — Слава Богу.
Мохан кивнул.
— А как дела у жены и детей?
— Все здоровы, слава Богу. — Рамдас снова наклонился и заглянул в машину. — А кто эта юная мэмсахиб?
— Это… — Даже не глядя на Мохана, Смита поняла, что он покраснел. — Это моя подруга. Смита. Она приехала по работе в соседнюю деревню. Я предложил остановиться у нас. Всего на несколько дней. До понедельника.
Рамдас сложил ладони перед грудью.
— Намасте, мэмсахиб, — с глубоким достоинством произнес он. — Добро пожаловать.
На стенах просторной гостиной висели красивые индийские картины, стояла дорогая мебель, а пол был мраморным. Вот, значит, как живут торговцы алмазами. Она разглядывала одну из картин, а Рамдас с Моханом тем временем разговаривали на кухне. Смотритель зашел в комнату.
— Хотите чего-нибудь, мэмсахиб? Кока-колы? Чаю? Воды с лаймом?
Смита не хотела обижать его и спрашивать, кипятят ли они воду. Словно прочитав ее мысли, Рамдас улыбнулся. — Или, может быть, просто воды? Вода у нас фильтрованная.
Она кивнула.
— Спасибо. Я сама налью.
— Отдыхайте, мэмсахиб. Я принесу. — Рамдас огляделся. — Юный господин показал вам комнату для гостей?
— Пока нет.
Рамдас взял ее чемодан.
— Я покажу, — сказал он с собственническим видом, и Смита поняла, что он работает на семью Мохана уже давно. — Идите за мной.
Окна ее комнаты выходили на сад. На стене над кроватью висело панно из ткани ручной работы.
Рамдас выдвинул маленькую табуретку, забрался на нее и включил кондиционер.
— В этой комнате бывает жарковато, — сказал он. — Когда хозяева уезжают, я обычно все выключаю. Во избежание лишних расходов.
— Вы здесь один живете? Когда их нет?
— Да, мэмсахиб. Повара они берут с собой. А я остаюсь присмотреть за домом. Сейчас много воровства. Не стоит оставлять пустой дом без присмотра.
Он явно заботился о сохранности имущества хозяев.
— А ваша семья? Они…
— Они живут в деревне. Жена и двое детей. Старый хозяин построил им дом, уже давно. Им там удобно.
— И часто вы с ними видитесь?
— Когда старый хозяин с женой уезжают, я провожу там много времени. — Рамдас вдруг смутился. — Я как раз сейчас рассказывал господину Мохану, что хотел сегодня или завтра уехать в деревню. Мой младший брат женится. Я не могу такое пропустить, я же старший брат. Но если вы хотите, чтобы я остался и прислуживал вам, я отменю поездку.
Она не сразу смекнула, что Рамдас спрашивает ее разрешения.
— О, — опешила она, — это уж вы с Моханом решайте. Думаю, мы без вас справимся.
На лице Рамдаса отобразилось облегчение. Но уже через миг он встревоженно посмотрел на нее.
— А что же вы будете есть? — спросил он, вспомнив о новой проблеме.
— Уверена, голодными мы не останемся. Наверняка здесь есть рестораны.
Он поклонился.
— Ну, как скажете. Но позвольте я все-таки принесу вам стакан воды, мэмсахиб.
Смита хотела немного вздремнуть, но когда проснулась, было уже пять вечера. Она встала и босиком пошла искать Мохана. Тот лежал на диване в гостиной и тихо похрапывал; на груди лежал журнал и вздымался и опускался с каждым вздохом. Она постояла немного, понаблюдала за ним, а потом повернулась и хотела уйти, но задела коленом хрустальную вазу с фруктами на столике, и он проснулся. Резко выпрямился и пригладил рукой волосы.
— Кажется, мы оба уснули, — сказала она.
— Оба? — Он поднял правую бровь. — Я уже успел съездить и отвезти Рамдаса на станцию, а еще заехал за продуктами. Прилег всего минут десять назад.
— Извини, йар, — она назвала его его же любимым словечком.
— Осторожнее с выражениями, — ответил Мохан. — А то еще превратишься в настоящую индианку. — Он сдержал зевоту. — Слушай, может, сегодня поужинаем дома? Можно сварить макароны.
Макароны? После острых индийских блюд, которыми их потчевали все это время, Смита готова была отдать правую руку за макароны.
Глава двадцать шестая
В воскресенье я узнала, что беременна. Абдул ушел на фабрику отрабатывать дополнительную смену. Вскоре после его ухода меня вырвало, как и накануне вечером. Я решила, что съела что-то несвежее. Пошла прилечь на кушетку, но проснулась, лишь когда пришла амми.
— Что с тобой? — спросила она. — Одиннадцать утра, почему ты еще спишь?
Я заставила себя встать.
— Прости, амми, — сказала я. — Сейчас приготовлю тебе завтрак.
— Тихо-тихо, — отмахнулась она. — Забудь про завтрак. Я у себя поела чапати
