Утка с яблоками (сборник) - Татьяна Осипцова

Те, кто Надю знал, обрадовались ее возвращению. Шутили: «Замуж тебя выдадим, ты ж у нас теперь невеста с приданым. На девушку без жилищных проблем охотников – только свистни».

«Куда мне? Тридцать третий год, – краснела Надя. – Молодых пруд пруди».

«Да кто тебе тридцать даст?» – уверяли коллеги.

Надя, и правда, неплохо выглядела для своих лет. Ладная подтянутая фигурка – жизнь такая была, что полнеть некогда. Голубые глаза под черными бровями, белое гладкое лицо, покрывающееся румянцем при любом волнении, чуть курносый нос. Волосы темные, густые, слегка вьющиеся, только на висках ранняя седина проглядывает – что делать, генетика, и мама и бабушка рано поседели. Волосы Надя не красила. Даже в голову не приходило.

Но оказалось, что холостяков подходящего возраста не так уж много. Разве что разведенные.

С Андреем Надю познакомила одна из коллег, ее муж с ним вместе работал в автоколонне. Шофер, старше Нади на три года, разведен, сыну восемь лет, почти непьющий. Живет в общежитии, в соседней комнате с бывшей женой. Чем не жених?

Наде, никогда не ведавшей знаков внимания от мужчины, три гвоздички показались милее роскошного букета роз, поездка на казенной «волге» в лес за грибами – путешествием в далекие страны, а то, что он сумел привести в порядок второй год подтекающий кран на кухне – перевесило все остальное.

Они сошлись и вскоре расписались. Андрей довольно быстро уловил слабое место Нади – безграничное терпение. Как-то сразу повелось, что денег он ей не давал, при этом требовал, чтобы в доме всегда был обед из двух блюд. Свежий. Вчерашнего не признавал. Нет, иногда Андрей покупал что-то для дома, по хозяйству. Чаще инструменты – он был фанатом дрелей, перфораторов и электрических лобзиков. А также телевизоров, видеомагнитофонов. Мог потратить равные Надиной зарплате деньги на рыбацкие причиндалы. Кроме алиментов, подкидывал деньжат прежней семье – там сын.

Даже когда родилась дочь, ничего не изменилось. Там наследник, а здесь девка. Так и говорил, не стесняясь. Впрочем, пока Надя полтора года сидела дома с Леночкой, покупал продукты – себе в основном, фруктов ребенку не привозил. Когда Надя просила дать денег – хоть за квартиру, электричество и телефон заплатить – отвечал:

– Не с чего. Я, между прочим, за комнату в общежитии плачу почти столько, сколько ты за эту квартиру.

К себе его Надя не прописывала. Комнату в общежитии обменять нельзя, а все равно жилье. Там жил сын Андрея, а бывшая жена с новым мужем рядом.

Надя безропотно приняла условия, поставленные жизнью, хотя знала, что деньги у мужа есть, он копил на автомобиль. Имея грудного ребенка, бегать уколы делать проблематично, поэтому она устроилась уборщицей в офис неподалеку от дома. Работала по утрам, с шести до семи, пока муж не ушел. Свой мизерный заработок тратила на оплату квитанций и на дочку.

Леночка была единственной радостью Нади. Спокойная, улыбчивая, лицом в мать.

– Ты вообще, от меня ли родила? – несколько раз обидно замечал муж.

Не сложилась у них любовь – так, совместное проживание. Но Надя не роптала. Не было бы Андрея – и Леночки бы не было. Все у нее, почти как у людей – квартира, семья, дочка, есть ради чего жить. А одной с ребенком тяжело – теперь она понимала, отчего мама плакала.

Муж у нее не самый плохой, считала Надя. Грубоват – так воспитание деревенское и образование всего восемь классов. Скуповат – но ведь не просто так, на машину копит. Не любит с дочкой оставаться, когда ей отбежать куда надо – а какому мужчине нравится испачканные ползунки менять? Требует порядка в доме – и она сама к порядку приучена, только с маленьким ребенком его соблюсти трудно. Неласков, не любит ее – так ведь и она его не любит. Вышла замуж, оттого что годочки поджимали, ребенка хотелось. Да и вообще, может, счастливые браки только в книжках да в кино бывают? В жизни такое редкость.

Впрочем, ходила она в один дом уколы делать. Пара немолодая, дети взрослые, а он на нее не надышится. И к врачам за ручку водит, и мыться помогает. Сам и в магазины, и готовит, и стирает. Плакался Наде: «Лишь бы выздоровела – жизни без нее не представляю, почти сорок лет душа в душу». У его жены был рак.

Когда Леночку в ясли устроили и Надя на работу вернулась, как-то само собой вышло, что жить опять стали на ее зарплату.

«Еще годик, и машину куплю», – обещал муж.

Купил. Хорошую, иностранную. Правда, Наде с Леночкой редко прокатиться доводилось – разве что когда Андрей отвозил дочку на лето в деревню к своим родителям, в Кировскую область. Месяц своего отпуска Надя проводила там, затем ее сменял муж – вместе никогда не отдыхали. Еще на месяц оставляли девочку на стариков.

Лене было лет восемь, в третий класс перешла – ее, умницу, в школу приняли шестилетней, – когда, вернувшись после отпуска, Надя заметила, что в квартире похозяйничала чужая женщина. В доме царил порядок, но бросились в глаза некоторые мелочи: ложки не в том месте лежат, в сушилке неправильно все расставлено, тряпка половая не на ведерке аккуратно, а кучкой возле него. Муж, педант, никогда так не оставлял.

Злости, обиды, ревности не было, одна брезгливость. До возвращения мужа из деревни Надя заменила маленький детский диванчик дочери на новый, нормальный, и стала спать на нем. Вернувшись, Андрей попытался осуществить супружеские права, но Надя твердо ответила: «Нет. Я теперь буду спать с Леночкой. А ты уж с той, с кем спал, пока я в деревне была».

«Да это так, ерунда – я на ней жениться не собираюсь», – пробовал отбрехаться Андрей.

«А лучше бы женился. Я на развод подам».

И она бы подала, да не успела. Муж попал в аварию. Машина вдребезги, сам серьезно покалечился, два месяца в больнице, еще полгода дома. Ухаживала, конечно, на ноги поставила, иначе не могла и не умела. Андрею дали вторую группу инвалидности. Шофером больше не работал, удалось устроиться в бизнес-центр охранником – и то хорошо. Трое суток из четырех дома. Выпивать стал от безделья. Но по-прежнему требовал порядка в доме и свежего обеда. Даже на выбор. Два супа, два вторых блюда. Что не съест – то Наде с Леночкой. Свою зарплату, как всегда, только на себя тратил.

Вместе не спали. Как муж свои дела справлял, да и справлял ли, Надю не интересовало. Но однажды летом – дочка в деревне была – подвыпив, Андрей вместо своего дивана забрался к Наде. Сил противостоять у нее не достало – хоть инвалид, а руки как каменные. На следующий день она подала заявление на развод.

Разводили их долго, года полтора. То предлагали подумать, то Андрей на суд не являлся. В конце концов, развели.

«Забирай все свое и уходи», – сказала Надя, получив на руки свидетельство о разводе.

«Куда?» – ухмыльнулся муж.

«А и правда, некуда ведь», – сообразила она. Девятнадцатилетний сын Андрея недавно привел в свою комнату девушку, она беременна, на днях свадьба.

Так и остались в одной квартире. Жизнь почти не изменилась, разве что шкаф передвинули, разделив надвое комнату. Бывший муж продуктов себе не покупал, продолжал есть то, что Надя готовила. Ну и ладно, считала она – где две тарелки, там и три, разница невелика. И успокаивала себя: в тесной кухне с трехкомфорочной плитой двоим не развернуться, а так хоть здесь она себе хозяйка.

Со стороны посмотреть – не изменилось почти ничего. Надя поддерживала чистоту к квартирке, готовила и стирала на бывшего мужа – если ждать, пока он сам постирает, в квартире вонь будет стоять. Они почти не разговаривали – так ведь и раньше теплоты в отношениях не было.

Андрей начал чаще выпивать. Автомобиля не стало, ни к чему трезвость соблюдать. Нет, не алкоголик, не пропойца – дома пил, на свои. Лучше б уходил куда, думала порой Надя. После пары рюмок настроение у бывшего улучшалось, возникало желание пообщаться, а после стакана резко падало. Начинал критиковать все подряд, от международной обстановки и президента до Нади с Леночкой.

Хотя дочку-то за что? Тихая, спокойная девочка, отличница, аккуратистка. Никаких гулянок, на уме одна учеба – мечтает поступить в университет. А муж в подпитии как заведет про общий упадок нравов в стране, так потом и на Леночку съедет: зачем джинсы в обтяжку, почему волосы распустила, где задержалась после учебы, дошляешься… А то вообще до идиотизма:

«Ты кем будешь-то?» – приставал он.

«Переводчиком», – не отрываясь от учебников, отвечала дочь.

«Перед иностранцами прогибаться? Посмотрите налево… посмотрите направо…»

«Это экскурсоводы, папа. Я хочу быть переводчиком с техническим уклоном. В какой-нибудь фирме иностранной работать, или в нашей, с зарубежными связями. У меня немецкий и английский, не зря ведь я их со второго класса учу, и в школе, и дополнительно».

«Ага, в фирму иностранную, за фирмача замуж выскочить и родину бросить! – заводился совершенно безосновательно отец. – Выйти за какого-нибудь тупого американца, нарожать ему американских детей и флажок полосатый на лужайке с ними поднимать? А родную страну кто из руин поднимать будет?»