ЛВ 2 (СИ) - Звездная Елена

Чаща руку в мою сторону протянула и темный побег, извиваясь лианой, потянулся ко мне, моей ладони коснулся и я услышала. Зов! Я зов услышала! Зов лесной ведуньи, той, что владела этой Заповедной чащей.

А Ярина голову повернула, да посмотрела на меня черными провалами пустых глазниц, словно сказать хотела «Я доверяю. Тебе доверяю».

И доверие было велико. Любая лесная ведунья на моем месте в такой ситуации эту Чащу уничтожила бы. Любая. Но я любой не была, Ярине то было ведомо, от того и показала, что происходит, от того и доверилась.

— Не отдам, — тихо сказала я чаще, вновь на пригорок опускаясь.

А лешему, что на меня глядел обвинительно, он знал, что делать надобно, высказала с нажимом:

— И не уничтожу.

Покачал головой мой друг неодобрительно, но настаивать не стал. Я же на Ярину смотрела и чувствовала — тяжело ей. Балансирует на грани. Знает, понимает все — а противиться зову истинной хозяйки ей сложно. И становится сложнее с каждой секундой.

— Иди ко мне, — попросила осторожно.

А Лесе приказ передала:

«Оборону держи, сложная ночь будет».

Ярина скользнула ко мне кошкой древесной, на руки забралась, прижалась, дрожит. Обняла ее, погладила успокаивающе, а зов нарастал. Все сильнее и сильнее. Я его чувствовала. И тут снова сигнал от аспида, и все то же самое повторяют ауки, да втрое громче от прежнего, я от их рева чуть не подпрыгнула!

Но успокоилась вдруг Ярина.

И я начала понимать, что происходит что-то дурное, очень дурное.

Посмотрела на Гиблый яр, на душе было тревожно, напряженно, но я решилась.

— Веся, не…- начал было леший.

Да кто ж меня остановит.

Держа чащу на руках, я спустилась к воде, и прошептала:

— Водя, мост мне нужен или какая другая переправа на берег тот.

Водяной не ответил — видать занят был, но зато прислал кракена.

Чудище глубинное явилось, блестя в лунном свете, да щупальце ко мне протянуло — ступила осторожно к нему, в воду по колено заходя, вздрогнула, когда щупальце обхватило поперек живота, а дальше уже не так страшно было.

Кракен плыл рывками, а меня держал по пояс в воде, или поднимал вверх, когда очередной рывок совершал.

Плыл быстро, за несколько минут, у Гиблого яра оказались. Я направляла, а потому высадил меня монстр чуть левее от места высадки войска моего войска. Но не уплыл, рядом остался, щупальцами вокруг меня заслон выставив — Водя знал, чем рискую, вот и берег.

«Веся», — позвал леший мысленно.

И получилось, я услышала. Ярина моей связью с лесом была, на Ярине связь и держалась. И держа кошку древесную на руках, я опустилась на землю и попросила:

— Покажи, все покажи.

И едва глаза закрыла, хлынуло в меня все существо Гиблого яра, вся мощь, и вся тяжесть. Да такой силы был этот погибший лес, что не сиди я на земле — упала бы. А так лишь рукой уперлась, чтобы усидеть — на этой траве лежать было опасно. Понимала это и Ярина — оплела ладонь мою, а следом и меня лианами, так словно сижу я на лежанке со спинкой, и на спинку эту опереться можно было, а то для меня большим облегчением стало.

Села удобнее, глаза закрыла, да вновь вдохнула жизнь этого леса и почувствовала все, весь лес. Как если бы по мне нежить бежала, да по мне уверенной поступью шел аспид, я все чувствовала, но увидеть не могла.

«Я послал филина, знаешь его — крыло ему по весне лечила», — сообщил леший.

«Спасибо»…

Рывок и я вижу все глазами филина.

Черно-белым лес видится, темными фигуры по нему следующие, да чернее всех нежить, от того тяжело разглядеть ее, тяжело различить, лишь инстинкты птичьи и дают понять — не чисто дело тут, опасность великая. Великая, да только… не согласованная, разрозненная и нервная. Оно и было от чего нервничать — лесные ведуньи мчась к своей убийце Велимире, от нежити требовали подчинения и чтобы тоже мчались умертвия ведьму убивать, да только у нежити свои инстинкты имеются, и каждый раз, когда слышали они рев да вой аук, что имитировали нежити крик, то и останавливались. Дилемма у них была — с одной стороны к окраине леса бежать надобно, ведуньи требуют, а с другой рев от реки раздается, а значит туда бежать надобно-то. Но и третья сторона в этом была — ведуньи тоже крик слышали, от того медлили, хотели дождаться подкрепления, не ведая, что не воинство мертвое там, а фантом-обманка. Умен аспид, ох и умен, хоть сиди, да и восхищайся — разобщил он нежить, ослабил, растянул по лесу, заставил в инстинктах нежить сомневаться, и теперь бери и уничтожай умертвия хоть мечом обычным.

Вот только права я была — Велимира стоять да смерти ждать не собиралась.

Она, именно она убила ведунью Гиблого яра, она ее погубила, а потому… потому именно Велимира и силу ведуньи этого леса и имела. И силу, и власть. И сейчас, чувствуя что происходит, Велимира призывала подвластную ей Заповедную чащу. И зов становился все сильнее! Велимира была ведьмой, и как ведьма, она чащу не ощущала, только власть свою над ней чувствовала, и потому не ведала — не до боев сейчас Ярине, не до сопротивления, Заповедная чаща ныне на соломинке держится. И вот любая ведунья бы это поняла, а ведьме то неведомо, да и не интересно, плевать ей на чащу, и на лес этот тоже. Велимира как квинтэссенция зла — оголтелого, безжалостного, бессмысленного зла.

— Держись, — мне вслух того говорить не надобно было, чаща моя и мысли мои услышит, если обращусь, но я сказала, мне так проще было.

Сказать-то проще, а вот что делать я не знала, и времени на раздумья у меня не было.

Велимира звала, зов нарастал, зов становился сильнее. Сколько еще продержится Ярина? Минуту, две, может три, а после подчинится ведь, и, подчинившись, погибнет — беречь ее ведьма не станет, и о сохранности ее не подумает даже.

Вмешаться, но как? Магии моей не хватит. Магию леса использовать я не в праве — моему лесу Заповедному то не пойдет на пользу, и так неведомо на чем держимся, на упрямстве моем одном. А самой в бой вступить то дело гиблое — не противник я Велимире, а коли я погибну и лес мой падет.

И что делать-то?

По здравому размышлению следовало мне назад вернуться, да Ярину магией своей не удерживать — знаю ведь, что не удержу, не в моей власти то. Остановить бой-сражение? А тоже не выйдет — уж коли начала Велимира чащу призывать, то не остановится, покудова не призовет.

И что же делать-то? За какую соломинку спасительную ухватиться?!

И тут вдруг как молнией ударило — соломинка! Мне нужна была соломинка! В смысле клюка! Клюка ведуньи лесной — проводник силы прямой! Многое ведунья без клюки может, да с клюкой в десятеро больше! И главное то вот в чем — Велимира клюки не имела. Бесновалась, бесилась ведьма-то, но клюки при ней не было. Клюка осталась у ведуньи, да только той ведуньи уже и не было, видать сгинула, да сгинула давно, а клюка? Клюка где? Коли сгорела — пепел должен остаться. Сгнила? Сила ее в воде и траве значит. А унести из Гиблого яра не могли ее, клюка она к лесу накрепко привязана, а значит здесь она!

— Ярина, — прошептала я, мокрую пожухлую траву рукой сжимая, — клюку ищи.

Доверяла мне чаща Заповедная. Всей душой доверяла. От того и за мыслями моими потекла, как капли дождя в ручеек стекают, в единое русло вливаются. Вот так и сила наша потекла — каплями незримыми, нитями неощутимыми, потоком незаметным. Мчалась по нам нежить растерянная, топали по нам ведуньи взбешенные, ступали по нам воины мои да маги Агнехрановы, а мы искали, не отрываясь, не отвлекаясь, и не думая. Одна цель была, на иное не распылялись. И яр Гиблый прочесывали, весь как есть, весь каков был, вдоль реки, у подножья скалистых гор, в низинах уже занятых моими болотниками болот.

Искали, искали, искали.

Я дышать забывала, Ярина уж дышала на ладан, но занятая единой целью, сопротивлялась зову Велимиры, всеми силами сопротивлялась. А я всеми силами искала магию, крохи ее, капельки, осколки, щепки, пепел…

И вдруг нашли!

Ярина первая уловила, а я за ней устремилась да и увидела — на самой окраине леса, в ста шагах от беснующейся ведьмы в ловушке, подле мшистого пня, что еще территорией Гиблого яра был, она и лежала. Да так лежала, что видно было — не уронили ее тут, не бросили, сама вернулась, из сил последних возвернулась в лес родной, тут и гибла, и погибла же почти.