Insomnia, или Поиски Механической Вороны - Марина Клингенберг

– Пока мне сложно объяснить тебе это, – Светополь чуть нахмурился. – Но Эндаг тоже пока ничего толком не понимает, поэтому истории этот пробел не повредит. Суть в том, что он столкнулся с чем-то, что люди приняли бы за иллюзию, но он принял это как должное. Но, конечно, он не мог не думать о произошедшем. За окном постоянно раздается уханье Сов, которых и быть не должно, возникает странная тень, что-то заставляет ее обладателя уйти, на следующий день там оказывается черный след в виде лебедя, а у Эндага в руках – какое совпадение! – черное лебединое перо. Как бы ты объяснила все это?

– М-м… – промычала я. – Ну, если обещаешь не сдать меня в дурдом, то так: Муфлону зачем-то понадобился Эндаг, но, может, какому-нибудь Лебедю он тоже понадобился. Или просто этот Лебедь случайно не вовремя появился. Поэтому Муфлон пока ушел. А Совы… Ну, если отираются они рядом с окном, значит, нравится им там. Тут, мне кажется, Эндаг вообще не при чем. Просто у каждого свои дела.

– Вот все вы, Проволоки, такие, – улыбнулся Светополь. – Вместо того чтобы зажмуриться и забыть все, как страшный сон, вглядываетесь во все подряд и пытаетесь рассуждать здраво.

– Значит, он тоже Проволока, – пробормотала я.

– Да, и не хочет быть ничем иным, кроме того, что он есть сейчас. Но история не об этом. Дело в том, что перо и силуэт птицы отложились в голове Эндага, и в результате появилось нечто, на первый взгляд вообще не связанное с тем переулком.

Мои глаза закрылись. Я увидела Эндага, сидящего за столом в своей комнате. За окном слышалось приглушенное уханье, но Эндаг, видимо, успел привыкнуть к нему (я заметила, что его волосы стали заметно длиннее – значит, минуло как минимум два месяца). Не обращая ни на что внимания, он рисовал. Едва я успела почувствовать непреодолимое желание узнать, что именно, как зрение услужливо поменяло ракурс, и мне удалось заглянуть за плечо Эндага.

По столу было разбросано несколько листов бумаги с быстрыми набросками. Несмотря на то, что на выполнение их явно отводилось по несколько минут каждому, если не талант, то способности художника сразу бросались в глаза. У меня, во всяком случае, ни за что бы так не получилось. Резкие, отрывистые линии причудливым образом складывались в изображения того, что, должно быть, занимало мысли Эндага. Эти рисунки напомнили мне мою собственную привычку фиксировать мысли на бумаге – правда, чаще письменно, чем графически, – и тут же уничтожать.

Ассоциация эта пришла мне в голову своевременно. Эндаг вдруг сгреб в охапку лежащие листы и методично изорвал их в клочья, причем это не было жестом отчаяния или злости. Он, как и я, просто привык так делать. Но если собственных беспорядочных записей мне не жаль, то при виде порванных рисунков сжималось сердце. Кирпичная стена, за которой едва различалась тень Муфлона, умело вписанная в набросок пейзажа, распростертое крыло птицы, не иначе как вырванное у несчастного существа, ворона, будто бы собранная из различного металлического мусора – все это было хладнокровно уничтожено.

Я распахнула глаза. Руки Эндага, разрывающие рисунки, заворожили меня, и вполне очевидная деталь пришла ко мне несколько запоздалым озарением.

– Механическая Ворона! – прошептала я.

Светополь никак не отреагировал на мое волнение. Он выпустил мои ладони и совершенно невозмутимо завершил историю:

– Силуэт птицы навел его на эту мысль, и он ее зафиксировал. Проволоки способны создавать что-нибудь этакое, причем вопреки своей воле. Не то чтобы они сами создают, но многие вещи появляются из-за них… Эндаг забыл о Вороне в тот же миг, как изорвал рисунок – для него это была лишь одна из многих мимолетных мыслей, отступивших перед проблемами посерьезнее. Но через некоторое время в его комнате начал слышаться металлический скрежет. Эндагу подумалось, что это Механическая Ворона, которая прячется, когда он пытается на нее посмотреть.

Глава VII: Терзающий сон, долгожданная встреча и осколки стекла

Я не знаю, специально ли Тиран и Светополь все так устроили (с них станется!), только так уж вышло, что я не успела задать ни единого вопроса и даже толком выразить свое удивление. В комнату вернулся Тиран, распахнув дверь так, что она грохнулась об стену, Светополь встал, подошел к нему, и они завели о чем-то беседу, не то чтобы совсем тихую, но для меня все равно непонятную. К тому же, мне было тяжело вникать в суть их разговора – в голове творилось черте-что. И все из-за истории, незнамо как рассказанной мне Светополем. Механическая Ворона! Мыслимо ли это?

Чертовщина, творящаяся вокруг меня, выходила за рамки разумного. Вдруг снова появляется Муфлон, и Светополь преспокойно рассказывает о нем и Механической Вороне как о совершенно нормальных, всем известных вещах. Может, подумала я, в число его способностей входит какая-нибудь дьявольская сила внушения? Ведь о Муфлоне и Вороне он упомянул только после того, как о них сказала я. С другой стороны, зачем ему могло это понадобиться?

Светополь отвлекся от разговора с Тираном и оглянулся через плечо.

– Ты лучше отдохни пока, – сказал он миролюбиво.

Выбор у меня был небольшой: либо попытаться разобрать ком бессвязных мыслей и достичь просветления, либо плюнуть на все и лечь спать, надеясь, что по пробуждении все само собой сойдется в единое целое. Я больше склонялась к первому варианту, потому как история об Эндаге и, особенно, ее часть про Муфлона и Ворону дико меня взволновала, но после слов Светополя меня начало клонить в сон с неодолимой силой. Я сама не заметила, как отключилась.

Впрочем, отключилась – сильно сказано. Меня еще довольно долго преследовали обрывки мыслей и пугающие видения. Мне грезился монстр, смахивающий на огромного паука, потом он сменился черным пятном среди строительного мусора, рядом с ним маячила рогатая тень, но это была всего лишь история… Кто-то рисовал черного Лебедя и изрывал рисунок в клочья, а потом ничтожный клочок послужил началом целой истории, имеющей свои жертвы…

Из этого коктейля сильно искаженных подсознанием воспоминаний нельзя было выловить ровным счетом ничего весомого, хотя я упрямо считала, что вполне здраво размышляю и вообще не сплю. Апогеем стал тот момент, когда я вдруг ясно увидела комнату Эндага, только совсем с другого ракурса.

Пока я смотрела историю Светополя, комната виделась мне с одной из продольных сторон, так, что я могла видеть и окно, и письменный стол (тогда Эндаг сидел за ним спиной ко мне), и дверь в комнату. Теперь же я видела все в буквальном смысле через окно, будто вселилась в проклятых Сов. Эндаг сидел за столом в профиль ко мне, за ним отчетливо темнел прямоугольник двери…

Я невольно залюбовалась этим парнишкой, хотя при взгляде на него на меня неизбежно накатывала тоска. Было в нем нечто особенное. Мы словно были связаны друг с другом общей тайной, которая известна нам одним во всем свете. С таким человеком нельзя погулять, поговорить… Он никогда не расскажет ни одной истории, не будет участвовать в обсуждении книги, не вызовется проводить до дома. В общем, не сделает ничего, что сделал бы друг.

Но он мог сделать нечто большее. Просто посмотреть в глаза и помолчать. И я могла бы ответить ему тем же. Интересно, если бы мы встретились, подумалось мне, что бы произошло? Хоть слово он может сказать… Но какое именно? Что вообще один такой человек может сказать своему, так сказать, собрату по мировоззрению?

«Люкке тил», – прозвучало у меня в голове.

Эндаг продолжал сидеть за столом и рисовать. Но вот он отвлекся, поднял голову. За дверью комнаты раздались шаги.

Вязкость разума, характерную для полуосознанного сна, как рукой сняло. Сердце у меня вдруг быстро и гулко забилось. Это уже не походило на обычный интерес, с кем же живет Эндаг. Ощущение у меня было такое, будто за дверью стоял Муфлон.

Шаги приблизились и стихли. Дверь медленно отворилась. Эндаг не выразил ни малейшего испуга, да и было бы чего бояться: на пороге стояла невысокая девушка с копной рыжеватых волос, запущенных до такой степени, что челка скрывала добрую половину лица.

Я.

Я не подскочила на кровати с криком ужаса, как можно было ожидать, но только по той причине, что этот самый крик застрял у меня в горле, когда я, еще толком не проснувшись, так резко села, что едва не врезалась лбом в плечо сидящего рядом Светополя.

Он, явно не ожидавший такого резкого пробуждения, удивленно посмотрел на меня, потом мягко улыбнулся и погладил меня по голове.

– Ты не волнуйся, – сказал он. – Все будет нормально.

Однако эта обнадеживающая фраза только еще усугубила мое нервозное состояние. Хотела бы я знать, что конкретно будет нормально и чем это для меня обернется.

– Слушай, – проговорила я. Мой голос дрожал. – Мне это уже надоело. В голову лезет всякая чушь. А тут еще ты рассказываешь такие вещи…

– Какие вещи? – Светополь, судя по его наивному виду, не понимал, в чем его вина.