Insomnia, или Поиски Механической Вороны - Марина Клингенберг

Светополь, однако, спокойно ответил:

– Эндаг Сомвармистет.

– Ну и имя! Тогда понятно, почему у него такой вид. Небось, думает о том, кто и почему его так назвал, – пошутила я.

– Ага! Значит, ты заметила, что с ним что-то не так?

Я открыла глаза и изумленно уставилась на Светополя. До меня вдруг дошло, что мы обсуждаем то, что, по идее, видела только я.

– Не удивляйся, – улыбнулся Светополь. – Это такой способ рассказа. Я знаю, что ты представляешь, потому что ты представляешь то, о чем я тебе говорю. Так что, заметила что-нибудь?

– Да, – отозвалась я, совершенно сбитая с толку. – Он будто бы не здесь. Ну, взгляд у него такой… Он как будто из тех, кто постоянно думает о… О чем-то, о чем другие не задумываются. Он… – тут я запнулась. – Немного на меня похож, наверное. Пока я сюда не приехала и не встретила вас, у меня были похожие глаза. Когда долго сидишь в четырех стенах, мучаешься от бессонницы, и в голову лезут странные мысли… Например…

Я сделала короткую паузу, чтобы собраться с духом. Но, в конце концов, раз уж Светополь не озаботился отправить меня в правильное место после заявления о Муфлоне, встреченном на лестничной клетке, то бояться нечего, а поделиться давно хотелось. Ведь я столько времени скучала по Механической Вороне и мечтала снова найти ее.

Решившись, я выпалила на одном дыхании:

– Например, знаю, странно прозвучит, но я постоянно думала о Механической Вороне. Когда-то я слышала, как она прыгает по комнате. Умом понимала, что мне снится или придумалось, но все равно слышала, и когда вспоминала об этом, то могла всю ночь пролежать, думая о том, где она сейчас и почему ее больше нет рядом…

– Ничего не странно, ты права. Ты даже не представляешь, насколько права! У него точно такое же состояние. Иными словами, он Проволока, которая иногда видит то, чего не положено видеть.

Мои глаза сами собой закрылись. В воображении тут же возникла сцена: Эндаг заходит в небольшую комнату со светлыми стенами. Мебели в ней мало – только шкаф, книжные полки, письменный стол и кровать, но все это выглядело так, словно эту обстановку только-только доставили прямиком из недешевого магазина. Дверцы шкафа плотно закрыты, причем настолько, что для полноты картины прямо-таки напрашивался навесной замок; на книжные полки кто-то будто совершил налет, и они зияли пустотой, как в книжном магазине после распродажи. На письменном столе царил образцовый порядок, и мне сразу бросился в глаза стоящий в его углу ящичек, в котором почти наверняка находились художественные принадлежности. Кровать была застелена невыразительным голубым покрывалом.

Эндаг вошел в эту обитель и первым делом выключил включенный кем-то верхний свет. Теперь комната освещалась только настольной лампой. Некоторое время паренек, не двигаясь, просидел на кровати, глядя в одну точку, но тут раздался негромкий звук… Уханье за окном.

– Это Совы, – сказал Светополь.

Эндаг беспокойно дернулся, но еще с минуту просидел в той же позе, наверное, силясь убедить себя, что ничего не слышит. Потом он с волнением метнул взгляд в сторону окна. Мой взор поневоле тоже устремился туда, и я увидела за стеклом две пары кроваво-красных птичьих глаз.

Прошло еще несколько мгновений. В комнате по-прежнему слышалось приглушенное уханье. Эндаг сидел, не двигаясь. Он был напуган.

Но вдруг он плотно сжал губы, резко поднялся на ноги, с донельзя упрямым видом подошел к окну и уселся на подоконник, уставившись прямо на сов за стеклом. Те не обратили на него никакого внимания, они продолжали сидеть на карнизе и ухать. Со стороны казалось, что Эндаг играет с ними в гляделки.

– Есть у него такая особенность, – сказал Светополь. – Он очень упрямый. Увидев нечто странное, например, этих Сов, он не пожелал испытывать страх и стал вести себя так, будто ничего необычного не происходит. Возможно, с какой-то стороны это и правильно, потому что у отрицания только два пути – отрешение и безумие. Во всех других случаях вариантов гораздо больше.

Тут Эндагу, наверное, поднадоело такое близкое соседство, и он стукнул кулаком по стеклу. Уж не знаю, специально он это сделал или нет, все-таки ему не было известно, что я за ним наблюдаю (то есть, одернула я себя, фантазия едва ли будет отталкиваться от того, что создатель беззастенчиво пялится на все происходящее), только жест этот был полон обыденности. Примерно так же люди сгоняют с окон обнаглевших голубей. Такой удар говорил: ничего особенного, просто прогоняю надоевших птиц, обычное дело.

Ничуть не испуганные шумом, две Совы еще немного потолклись на карнизе, но потом, подгоняемые ударами Эндага, нехотя расправили большие крылья и улетели.

Едва они скрылись, за дверью комнаты послышались чьи-то торопливые шаги. Мне стало любопытно, с кем живет этот парень, но прежде, чем дверь отворилась, изображение перед моим внутренним взором сменилось. Теперь Эндаг снова стоял на заснеженной улице и поднимал что-то с земли. Я «присмотрелась» – это было черное перо. Не отрывая от него взгляда, Эндаг пошел вперед и вскоре вышел к реке, которая, несмотря на зиму, не была замерзшей и спокойно катила свои воды, пробегающие, кстати, под очень красивым мостом. Мне захотелось поближе рассмотреть затейливое архитектурное сооружение, но если этими видениями и управлял чей-то разум, то явно не мой. Мои глаза поневоле следили за Эндагом. Он быстро перешел мост, потом вдруг свернул в подворотню, заваленную обломками кирпичей, кусками железа и прочим строительным мусором, и замер.

На улице уже было темно, мягкий свет излучали только фонари, но здесь приходилось довольствоваться тусклым-тусклым отблеском от непонятно где находящегося слабого источника света. В зловещем полусумраке можно было разглядеть падающую на снег тень, увенчанную большими рогами…

Муфлон.

Мне стало дурно. К горлу подкатила тошнота, голова закружилась, но Светополь, по-прежнему держащий мои руки в своих, сжал пальцы чуть сильнее и, наклонившись, тихо проговорил мне на ухо:

– Не бойся. Это всего лишь история.

Его щека касалась моей щеки. Страх отступил так же внезапно, как и нахлынул. Конечно, я все равно чувствовала себя не лучшим образом, но если еще несколько секунд назад у меня было ощущение, что Муфлон находится совсем рядом, то теперь оно отступило, и осталось только не слишком приятное, но вполне терпимое чувство легкого страха, какое бывает, когда смотришь по телевизору ужастик.

А вот у Эндага были проблемы посерьезней. В конце концов, для него, как персонажа, это не история, а самая что ни на есть явь. Хотя, следовало отдать ему должное, на Муфлона он отреагировал гораздо сдержаннее, чем я.

Увидев тень, Эндаг отступил на несколько шагов, качнулся… Потом, оглушенный Воплем (я его не услышала, о чем, как выяснилось позже, позаботился Светополь, просто поняла, что он был), одной рукой схватился за голову, а другой облокотился на ближайшую стену. Тень Муфлона приближалась, казалось, ее обладатель вот-вот окажется вплотную к Эндагу, но перспектива этого не погнала его прочь. Стиснув зубы от боли, он упрямо оставался на месте и сверлил взглядом пространство перед собой, дожидаясь, пока Муфлон, так сказать, покажет себя во всей красе. При виде этой картины мои в основном жалостливые чувства к Эндагу обогатились глубоким уважением.

И без того тусклый свет, проникающий в подворотню, окончательно погас. В кромешной тьме нельзя было разглядеть ровным счетом ничего, и если я на правах зрителя все-таки видела лицо Эндага и силуэт Муфлона, то он, вне всякого сомнения, не видел вообще ничего. Но он сумел почувствовать, что Муфлон почему-то отступил, и в изнеможении прислонился к стене.

– Эндаг благополучно ушел домой, – сказал Светополь. – Но на следующий день вернулся туда. И вот что он увидел.

Перед моими глазами снова возникла злосчастная подворотня, только при свете дня. Несмотря на то, что на улице было светло, солнечных лучей сюда почти не проникало, и все равно царил полумрак. Но в нем не составляло труда разглядеть среди мусора черный след – здесь будто бы жгли костер, однако едва ли и самый извращенный ум мог соорудить такое кострище, чтобы после на земле осталась подобная фигура. Она неизбежно напоминала длинношеюю птицу с распростертыми крыльями и зловещим бельмом узкого глаза.

Эндаг некоторое время неотрывно смотрел на этот след. Потом тихо хмыкнул, наклонился и положил что-то на черную фигуру, словно цветы на могилу.

Это было черное перо.

Я открыла глаза и озадаченно посмотрела на Светополя. От увиденной сцены у меня возникли очень странные ощущения – казалось, у меня доставало силы осознать увиденное и связать его с неким глобальным смыслом, но почему-то не получалось.

– Не понимаю, – вынуждена была сказать я. – Что это?

– Пока мне сложно объяснить тебе это, – Светополь чуть нахмурился. – Но Эндаг тоже пока ничего толком не понимает, поэтому истории этот пробел не повредит. Суть в том, что он столкнулся с чем-то, что люди приняли бы за иллюзию, но он принял это как должное. Но, конечно, он не мог не думать о произошедшем. За окном постоянно раздается уханье Сов, которых и быть не должно, возникает странная тень, что-то заставляет ее обладателя уйти, на следующий день там оказывается черный след в виде лебедя, а у Эндага в руках – какое совпадение! – черное лебединое перо. Как бы ты объяснила все это?