Великие загадки истории - Юрий Пернатьев

После смерти самозванца народ ждал нового чуда. Пронесся слух, что около его могилы ночами стал появляться какой-то таинственный свет. Тогда тело достали из могилы, сожгли и, сме­шав пепел с порохом, выстрелили из пушки в ту сторону, откуда самозванец пришел в Москву. Этим актом новый претендент на царство боярин Шуйский стремился убедить всех сомневающих­ся в том, что с еретиком и самозванцем Лжедмитрием покончено навсегда.

Шуйский ошибся: дальнейшие события, связанные с «воскре­шением царевича» и появлением Лжедмитрия II, показали: легенде об убиенном ребенке предстоит жить еще долгие годы. Достаточно сказать, что уже в 1606 г. нетленные мощи царевича Дмитрия были торжественно перенесены из Углича в Архангель­ский собор, а сам он был канонизирован, т. е. причислен Русской православной церковью к лику святых. Но в памяти народа вмес­те со страстотерпцем остались и его «двойники», загадочные тени российской истории.

Безусловно, легкость, с которой Отрепьев сумел убедить людей в своей легенде, явилась следствием не только его талантов, но и упорного нежелания народа видеть в Годунове законную власть. Удивительный парадокс: Иван Грозный привел страну к пропасти и все же остался в народной памяти великим самодержцем. Борис Годунов, напротив, пытался вытащить страну из глубокого кри­зиса. И поскольку ему это не удалось, он запомнился лишь своим лукавством, изворотливостью и неискренностью. Народу был не­обходим человек, который провозгласит: «Тень Грозного меня усыновила», после чего он станет символом нового времени.

Точно сказано: можно разрушить традицию, но веру и склон­ность к утопии истребить очень трудно. А потому как явление самозванство на Руси было и остается большой исторической загадкой. Дело даже не в том, что Лжедмитрий положил начало очень русской традиции самозванства. Дело, видимо, в самом менталитете нации, которая как 400 лет назад, так и сейчас, все еще пребывает в поисках такой государственности, которая раз­решила бы главную дилемму: личность и власть, сила жизни и сила державности. Но наступит ли когда-нибудь такая гармония?..

Кто вы, господин Шекспир?

Что в имени его...

По загадочности судьбы и биографии Уильяма Шекспира с полным правом можно поставить рядом с легендарным греком Гомером. Но на этом сходство и заканчивается. Великий певец «Илиады» и «Одиссеи» хоть и загадочен, но все-таки один. Шекспир же мно­голик, поскольку за его прославленным именем, как предполагают, стоят несколько личностей, каждая из которых вполне достойна быть если не всем Шекспиром, то хотя бы интеллектуальной и ху­дожественной его частью.

Значение английского Барда для мировой культуры и цивили­зации неоспоримо. В современных рескриптах драматург назван самым читаемым автором планеты, тиражи его произведений до­стигают фантастических цифр, они переведены на все языки че­ловечества. По остроумному замечанию некоего критика, за не­сколько сот лет пребывания на поэтическом Олимпе Шекспир создал десятки тысяч рабочих мест для всех профессий — от из­дателей и литературоведов до актеров, режиссеров, художников костюмеров, декораторов и простых рабочих сцены. Будь сегодня у Шекспира наследники, им уж точно не пришлось бы думать о хле­бе насущном.

Почему же Шекспир так знаменит? Что он дал роду людскому, постоянно мятущемуся в поисках смысла жизни и пребывающему между войнами, потрясениями, крушениями империй, неустроен­ностью, соблазнами и, конечно же, грустным осознанием времен­ности своего пребывания на земле? В сущности, он нашел ответ почти на все вечные вопросы бытия, явив при этом высочайший лирический дар, свойственный только гениальным поэтам.

Стихотворную известность Шекспиру принесли поэмы «Вене­ра и Адонис», «Лукреция», написанные в традициях философской лирики Возрождения, и более 150, ставших подлинной жемчужи­ной этого жанра. Их основная сюжетная канва — отношения героя с возлюбленной и другом, последнее, кстати, дало повод заподоз­рить Шекспира в нетрадиционной ориентации. Сонеты прекрасны как в поэтическом, так и в духовном плане, неслучайно же они стали образцом литературного мастерства для последующих по­колений поэтов.

Впервые пьесы Шекспира появились на сцене начиная с 1590-х годов. И только в 1623 г., спустя семь лет после смерти драматурга, был издан фолиант большого формата, получивший название «Первое фолио», или «Великое фолио», тиражом примерно 1500 эк­земпляров. В него вошли 36 пьес, из которых около 20 выходили ранее отдельными изданиями. Остальные были предложены чи­тающей публике впервые, хотя некоторые из них даны в перера­ботанном виде. В 1632 г. вышло «Второе фолио» — точная копия «Первого». Примечательная деталь: на развороте «Первого фолио» появился портрет автора, причем весьма странный, имеются в виду его лицо и одежда. Во-первых, правая часть камзола Шекспира изображена спереди, а левая сзади: в результате оказалось, что обе руки у него правые. Бросается в глаза и другое: на лицо изобра­женного на портрете господина надета маска, край которой хоро­шо заметен — это линия, идущая от подбородка к уху. Кроме того, голова непропорционально велика, а шея настолько длинная, что маска существует как бы отдельно от туловища. Эффект усилива­ется твердым воротником, который воспринимается словно блю­до, на котором покоится голова.

Можно было бы не обратить внимания на эти детали, припи­сав неточности художнику, если бы не стихотворение, помещенное на развороте слева от портрета и подписанное инициалами В. I. Смысл его сводится к следующему: поскольку гравер не су­мел, следуя природе, точно изобразить автора книги, то смотреть надо не на его портрет, а в саму книгу, которая должна предшест­вовать рисунку. Иными словам, надо видеть главным образом не портрет, а содержание того, что есть в книге.

Получалось, что в первом полном издании Шекспира помещен не его портрет, а кого-то другого. Кого же? Отложим пока ответ для чуть более позднего изложения, сейчас же уточним, что в «Первое фолио» вошло все, что, помимо стихов и поэм, было написано Шекс­пиром за 26 лет творческой деятельности. Поэтические произведе­ния вышли уже в третьем издании сочинений Барда в 1640 г.

Исходя из этого списка, историки литературы обозначают три периода драматургического творчества Шекспира. К первому отно­сятся ранние хроники, ко второму — хроники, близкие к трагедии, романтические комедии и первая зрелая трагедия «Ромео и Джуль­етта». Третий период обозначил перелом в творчестве драматурга. К нему относятся такие известные драмы, как «Гамлет», «Король Лир», «Макбет», античная трагедия «Антоний и Клеопатра».

Творчество Шекспира впитало в себя все важнейшие ценности эпохи Возрождения — мотивы популярных романтических жан­ров, ренессансной поэзии и прозы, фольклора, народной драмы. Он высказался по самым разным проблемам устройства челове­чества — о миропорядке и христианской этике, политической централизации и роковой воле, природе власти и природе челове­ка, неизбежности исторических событий и... Главный же тезис всего творчества заключен в его гуманистическом начале, и все это в сочетании с противоречиями, которыми, как тогда, так и сей­час, пронизана вся жизнь человеческого сообщества.

Но все это будет позже. В начале пути отчетливо прослеживались несколько иные смысловые линии, Шекспир очень четко чувствовал комические, фарсовые и драматические несообразности жизни.

В это время он осваивает национальную, общеевропейскую тради­ции, а также итальянскую гуманистическую комедию.

Зрелый же Шекспир тяготеет к героическому и комическому, явно оставаясь на стороне тех, кто, несмотря на суровую правду жизни, сохраняет романтические представления об отношениях между людьми. Основная мысль пьес-хроник, которые Шекспир писал с 1590 г., — победа сильной власти над анархией, жестокос­тью и своеволием в сочетании с народными понятиями о тирани­ческих и добрых правителях. Хотя наверняка драматург осознавал, что реальные носители власти не всегда могут быть изображены в полярных тонах.

И наконец, комедии этого периода необычайно легки, свежи, насыщены фольклором, авантюрными приключениями, роман­тикой любви и дружбы. Здесь есть все — поединки в острословии, проделки шутов, забавы простаков, праздничность атмосферы, восходящей к старинным обрядам и веселому карнавалу. И все это живое действо изумляет игрой ума и безудержной фантазией. Интересно, что если парадигма хроник — человек и государство, то сфера комедий ограничивается, а может и обогащается, сферой естественного слияния человека и природы.

Наверное, не все, что написано драматургом, дошло до нас в пер­возданном виде из-за многочисленных переделок и поверхностных переводов. Собственно, мода на «исправление» Шекспира началась сразу же после его, смерти. Так, известный драматург эпохи Рестав­рации Джон Драйден без зазрения совести переделал «Бурю», пос­читав ее язык ненормативным, а «Антония и Клеопатру» превратил в классическую трагедию «Все ради любви». Суфлер Джон Даунз, служивший в лондонских театрах с 1662 по 1710 г., описывает случай, когда «Ромео и Джульетта» в один из дней показывалась в перво­зданном виде, а на следующий день зрители видели ее переделку, где герой и героиня оставались живы. И вообще, публика в те времена могла в двух представлениях видеть «Короля Лира» в совершенно разных версиях: трагедию — с горой трупов в финале и трагикоме­дию — со счастливым концом. В последней сцене Лир получал назад свой трон и благополучно выдавал Корделию замуж за Эдга­ра. Шекспира не раз «осовременивали» и в новые времена, подгоняя под «злобу дня», и как тут не вспомнить бесчисленные интерпрета­ции драм великого англичанина уже в наши дни.