Великие загадки истории - Юрий Пернатьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Установлено также, что Шекспиру была прекрасно известна древняя и современная литература, он использовал сочинения Гомера, Овидия, Сенеки, Плутарха, причем не только в переводах, но и в оригиналах. Исследованиями ученых подтверждена основательность познаний автора пьес в юриспруденции, риторике, музыке, ботанике (специалисты насчитали 63 названия трав, деревьев и цветов в его произведениях), медицине, военном и даже морском деле: доказательством тому — команды, отдаваемые боцманом в «Буре». Прибавим то, что драматург хорошо знал многие места Северной Италии, Падуи, Венеции, естественно, помимо Англии... Короче говоря, в произведениях Шекспира видна личность чрезвычайно эрудированная, высокообразованная, владеющая языками, знающая зарубежные страны, осведомленная о быте высокопоставленных кругов тогдашнего английского общества, включая монархов, личность, знакомая с придворным этикетом, родословными, языком самой высокородной знати.
Теперь о рукописях. В 90-е годы имя Шекспира уже было известно издателям, которые буквально охотились за всем, что писал талантливый автор. На этом зарабатывали как сами издатели, так и поэты и драматурги, т. е. все, кроме самого Шекспира, притом, что его пьесы стоили неплохих денег. Куда же они исчезли, если учесть, что с ними работали десятки людей?
Среди немногих достоверно известных моментов биографии Уильяма Шекспера есть и еще один факт, вызывающий массу толкований. Это упомянутый выше полный переворот в судьбе тридцатилетнего человека, который вырос в провинциальном городке, был выгодно женат на женщине, родившей ему троих детей. Но вдруг по какой-то причине Уильям оставляет этот привычный мир и уезжает в Лондон, где становится комедиантом. Что это означало? Да то, что в глазах обывателей он присоединился к людям, считавшимся в то время чуть ли не бродягами, не имевшими даже постоянного помещения, где они могли бы заниматься своим ремеслом (первый театр в Лондоне строился уже после того, как Шекспер стал актером). Иными словами, блага, гарантированные прежним социальным статусом, он променял на непостоянство фортуны, вовсе не благоволившей к актерам, которых городские власти и, в частности, лорд-мэр постоянно изгоняли из деловой части Лондона.
Но, на удивление, молодой стратфордец очень быстро преуспел в новой, непривычной для себя среде. Играя на сцене, перелицовывая старые пьесы и создавая собственные, он сумел выделиться на фоне остальных актеров-профессионалов, стать пайщиком труппы и в конце концов вполне состоятельным человеком.
К сожалению, биографам ничего не известно о его реальной жизни в Лондоне. Зато хорошо известна сама атмосфера, в которой вращался драматург. Это был мир комедиантов и их аристократических покровителей, королевский двор, где они нередко ставили спектакли и могли лицезреть королеву, дома знати, куда писателей приглашали, чтобы заказать им сценарии для живых картин или любительских пьес-масок. Здесь ценились незаурядность, талант, каковыми Шекспер из Стратфорда несомненно обладал, а потому и был сразу же замечен столичной знатью. Сначала на него обратил внимание граф Саутгемптон, который представил даровитого автора молодым, блестящим аристократам графам Эссексу и Рэтленду. Последнего Шекспер очень заинтересовал, пусть и с учетом того, что Рэтленд выбрал его лишь для предполагаемого участия в своей грандиозной литературной мистификации.
И здесь наступает другой поворотный момент в судьбе Шекспира, который также не получает внятного объяснения, — его столь же внезапный разрыв с театральным миром и возвращение в Стратфорд. Даже если предположить, что он не был творцом гениальных пьес, неясно, почему преуспевающий делец, каким он видится нестратфордианцам, не остался в столице, где так успешно вел дела? Что заставило его вернуться? Чувство долга перед семьей, которая на многие годы была чужда ему и покинута? Болезнь, усталость от неустроенного быта? Философическое умонастроение на закате жизни и сознательное направление ее в новое русло? На эти вопросы тоже нет ответа.
Сомнения относительно личности Шекспира появились еще в XIX в., на закате аристократической эпохи, которую олицетворяли истинные джентльмены. В основе неприятий, помимо естественного обывательского изумления перед необыкновенной одаренностью и плодовитостью драматурга, лежал, несомненно, и буржуазный снобизм. Многим трудно было признать, что божественным даром наделен человек незнатного происхождения и темной биографии. А главное, каким образом заурядный актер из провинциального Стратфорда сумел затмить высокие университетские умы и знаменитых столичных драматургов?
Ту же природу имели и явные несоответствия в социальной ориентации драматурга: его герои благородны, исполнены прекрасных порывов, а их создатель — человек, наделенный практической сметкой, не чуравшийся ссужать деньги под процент и вести тяжбы с должниками. Однако не забудем, что одно дело писать масштабные исторические хроники, а другое — вести естественную для провинциала борьбу за выживание в столице, где он пробивает себе дорогу одним только талантом, силой духа и верой в свое предназначение.
Когда же речь заходит о завещании Шекспира, нестратфордианцы упрекают драматурга в приземленном деловом стиле при распределении своего имущества между родственниками. Но ведь, кажется, в этом и заключается смысл завещания; или гению, по мысли оппонентов, следует непременно составлять его высокопарными стихами? По справедливому замечанию некоторых шекспироведов, истории известны духовные завещания, которые и впрямь написаны в возвышенном ключе. Однако, как правило, они составлялись задолго до смерти и, скорее, являлись плодом литературного творчества, или, как говорили, «искусства умирать». Завещание же Шекспера, по-видимому, составлялось в момент его серьезной болезни, поэтому и написано было рукой обычного клерка. Едва ли в этой ситуации в документе могли появиться философско-поэтические или иные высокие обороты.
Другая интригующая деталь — отсутствие среди упомянутого имущества книг и рукописей. Стоит, однако, отметить, что они не значатся среди материальных ценностей, передаваемых родственникам, людям, как правило, малограмотным. Что пользы было бы им в книгах и бумагах? Не исключено также, что Шекспер продал их, покидая Лондон, или отдал друзьям. Правда, об этом уже никто и никогда не узнает, как и о том, какова судьба рукописей пьес и стихов.
Так или иначе, доживать последние годы жизни Шекспир-Шекспер вернулся в Стратфорд, город, который даже не встрепенулся при появлении столичного драматурга. Кстати, этот факт нестратфордианцы особо подчеркивают: мол, встречали великого поэта не по чину, и это неспроста. Доля истины в этих сомнениях, конечно, есть: к Шекспиру, которого в Лондоне считали популярным, в провинции отнеслись с полным равнодушием. Но как могло быть иначе? Если задуматься о понятии «великий», которым потомки так привычно оперируют, то таковым его делают столетия, в течение которых писались критические статьи и учебники, т. е. создавался настоящий культ Шекспира. Теперь же мы невольно переносим современные представления о широкой известности литератора на совершенно иную эпоху, когда полный масштаб личности мог быть еще не осознан. Кроме того, в XVI в. популярность Шекспира, если она была, могла ограничиваться весьма узким кругом образованной аристократии.
С другой стороны, успех шекспировских пьес совсем не означал, что имя их автора хорошо знала хотя бы лондонская публика. Простой народ, заполнявший партер «Глобуса», редко интересовался драматургом, зрителей больше волновали занимательный сюжет, бурные страсти героев, проливаемая на сцене кровь. Можно ли удивляться вялой реакции стратфордцев, узнавших, что в город вернулся их земляк, поставивший где-то в столице десяток пьес. Да и вообще, ремесло актера, драматурга, считавшееся низким, никак не могло прибавить в их глазах авторитета человеку, который был сыном добропорядочного горожанина, а затем подался в лицедеи.
К тому же есть еще один нюанс, который очевиден для историков, — сложность социальных отношений. Занятие интеллектуальным трудом лишь на первый взгляд уравнивало людей разных сословий, в реалиях же XVI в. современники всегда соблюдали дистанцию между джентльменом-поэтом, предававшимся этому занятию на досуге, и поэтом, выбившимся в джентльмены благодаря своему дарованию. Первых было принято прославлять, вторых, в лучшем случае, хвалить в своем кругу. Не забудем также и об иерархии «высоких» и «низких» жанров в литературе той поры. Поэтическая лирика или роман считались престижными формами, в то время как театральная драма оставалась бедной родственницей. Не случайно Шекспир, кем бы он ни был, предпочитал издавать при жизни только свои поэмы и сонеты, а не пьесы. Не делали этого и другие драматурги. И когда замечательный драматург, современник Шекспира Бен Джонсон первым рискнул опубликовать собрание своих пьес, он тут же подвергся уничижительному осмеянию.