Жук. Таинственная история - Ричард Марш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Его оставил Повелитель Жука.
Это было чистой импровизацией – но она попала в точку.
– Повелитель… – Он запнулся – и умолк. Но не проявил признаков волнения. – Буду с вами откровенен, раз вы мечтали об откровенности. – Улыбался он на сей раз с гораздо большим трудом. – Недавно я стал жертвой наваждений, – он сделал паузу, – особого толка. Я испугался, что они появились из-за моего умственного переутомления. Неужели вы можете раскрыть их настоящий источник?
Я молчал. Он не потерял самоконтроля, однако подергивание губ выдавало напряжение. Еще немного, и мне удалось бы раскрыть другую сторону личности мистера Лессинхэма – ту, что он прятал от остального мира.
– Кто тот… человек, которого вы называете моим… восточным другом?
– Это ваш друг, вам лучше знать, кто это.
– Как выглядел тот мужчина?
– Я не говорил, что это мужчина.
– Но я понял, что это не женщина.
– Я так не говорил.
Кажется, у него на долю секунды перехватило дыхание, и он взглянул на меня отнюдь не добрыми глазами. Затем, продемонстрировав похвальную выдержку, он подавил эмоции, вернув столь идущее ему достоинство.
– Атертон, сознательно или нет, но вы очень несправедливы ко мне. Не знаю, что именно вы обо мне думаете и на чем основаны эти убеждения, однако уверяю вас от чистого сердца: я не менее достойный, честный и хороший человек, чем вы.
– Но вас преследуют.
– Преследуют? – Он держался прямо и смотрел мне в глаза. Вдруг его тело содрогнулось; рот перекосило; он мгновенно побагровел. Его шатнуло к столу. – Да, господи, это правда: за мной следят.
– Значит, либо вы сумасшедший и потому не можете жениться, либо какой-то ваш поступок не позволяет вам оставаться в достаточно обширных границах цивилизованного общества, и, следовательно, вы тем более жениться не можете. Перед вами дилемма.
– Я… я жертва наваждения.
– Каков характер этого наваждения? Не приняло ли оно форму… жука?
– Атертон!
Совершенно для меня неожиданно он упал… и видоизменился – я не могу подобрать иного слова для произошедшего с ним превращения. Он бессильно рухнул на пол, воздел руки над головой и заскулил – как обезумевшее животное. Сложно вообразить более неприятное зрелище, чем предстало передо мной. Я видел нечто подобное в оббитых войлоком комнатах сумасшедшего дома, но нигде более. Нервы мои от этой сцены оказались натянуты до предела.
– Ради Бога, что с вами такое, сударь? Вы окончательно и бесповоротно обезумели? Вот… выпейте!
Я наполнил стакан бренди и втиснул его в дрожащие пальцы Лессинхэма. Затем мне понадобилось несколько секунд, чтобы объяснить, что именно следует делать с полученным. Наконец он поднес стакан к губам и проглотил содержимое так, будто пил простую воду. Мало-помалу рассудок вернулся к нему. Он поднялся – и осмотрелся вокруг с улыбкой воистину ужасной.
– Это… это все галлюцинация.
– В таком случае вас посещают довольно странные видения.
Я глядел на него с любопытством. Было очевидно, что он собирает волю в кулак, пытаясь прийти в себя, – и все это время жуткая ухмылка не сходила с его уст.
– Атертон, не… не терзайте меня. – Я молчал. – Кто… кто этот ваш восточный друг?
– Мой восточный друг?.. разве не ваш? Сначала я предположил, что этот мой визитер был мужчиной, но оказалось, ко мне приходила женщина.
– Женщина?.. Ох… Не могли бы пояснить?
– Ну, лицо у друга было мужское – удивительно уродливое, слава богам, такие на каждом углу не встречаются!.. и голос был мужской – вроде того!.. но тело, как вчера ночью мне удалось рассмотреть, принадлежало женщине.
– Это звучит весьма странно. – Он прикрыл глаза. Я видел, как на его щеках блестит испарина. – Вы… вы верите в колдовство?
– Смотря что вы имеете в виду.
– Доводилось ли вам слышать про обеа[18]?
– Да.
– Мне говорили, что жрец обеа может наложить такие чары на человека, что тот станет исполнять любые его – этого колдуна – приказания. Вы думаете, такое возможно?
– Это не тот вопрос, на который я предрасположен отвечать положительно или отрицательно.
Он бросил на меня взгляд из-под полуопущенных век. Мне пришло в голову, что он пытается меня заболтать и тем самым тянет время.
– Помню, читал я как-то книгу «Малоизученные заболевания головного мозга», – продолжал он. – Там было много интересных сведений о галлюцинациях.
– Возможно.
– А теперь ответьте мне честно: вы бы мне посоветовали отдаться в руки психопатолога?
– Если вы о своем душевном здоровье, то я не думаю, что вы сошли с ума.
– Нет?.. Приятно слышать. Безумие – самая страшная из всех болезней… Ладно, Атертон, не смею вас больше задерживать. По правде говоря, в своем я уме или нет, чувствую себя отвратительно. Кажется, пора мне взять отпуск.
Он потянулся за шляпой и зонтом.
– Вам необходимо еще кое-что сделать, – остановил я его.
– Что?
– Вы обязаны отказаться от мыслей о браке с мисс Линдон.
– Дорогой мой Атертон, если здоровье меня подведет, мне будет не до чего – совсем не до чего!
Он сопроводил свои слова едва заметным трагическим жестом.
– Поймите меня правильно, Лессинхэм. Остальное меня не заботит. Все мои мысли о мисс Линдон. Прежде чем вы уйдете, пообещайте разорвать помолвку с ней сегодня же днем.
Он успел повернуться ко мне спиной.
– Настанет время, и вас будет мучить совесть из-за того, как вы со мной обходитесь: вы обязательно поймете, какой я несчастный человек, – проговорил он.
– Я и сейчас это понимаю. Именно по этой причине мне так хочется, чтобы тень вашего злого рока не пала на невинную девушку.
Он обернулся.
– Атертон, каковы на самом деле ваши отношения с мисс Линдон?
– Она считает меня братом.
– А вы считаете ее сестрой? Вы испытываете к ней одни лишь братские чувства?
– Вам известно, что я ее люблю.
– Вы полагаете, мой уход расчистит вам дорогу?
– Ничего подобного у меня в мыслях нет. Можете мне не верить, но я желаю ей только счастья, и, конечно, если вы ее любите, вы хотите того же.
– Это так. – Он замолчал. Его лицо стало печальным: я не подозревал, что он способен на подобные эмоции. – Это верно до такой степени, что вам и не снилось. Однако никто не любит принуждение, особенно от человека, коего он почитает – могу ли я так выразиться? – за вероятного соперника. Но я скажу вам больше. Если проклятье, обрушившееся на меня, не отступит, я не женюсь на ней – боже упаси, чтобы она связала свою судьбу с моей, – ни за что на свете.
Он прервался. Я промолчал.
